Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв

коричневых стеблей, образовавших плотный купол, и колючие кусты жёлтого цвета в форме шаров диаметром до метра, видимо, являлись цветами этой болотной клумбы.

В лодке уже никого не было. Высадившиеся с неё пассажиры – два матроса в сине-жёлтых робах и пятеро гвардейцев в чёрно-коричневых мундирах, с красными клювастыми шапками на головах – занимались странным делом. Двое копали мотыгами «почву» острова под шарами, остальные вытаскивали подрытые кусты, а ещё двое сбивали с корней, напоминающих мандрагору, красные клубни в форме кукурузных початков. Максим пригляделся и понял, что клубни на самом деле являются гроздьями «вишен», а сами «вишни» – местными «чипами», лонгиярами, способными служить флешками, ячейками памяти. Максим и сам не раз пользовался этими запоминающими устройствами, изучая росичский язык, историю и местные обычаи. «Топинамры», – вспомнил он название растений, носителей «флешек», оставивших след даже в русском языке – если вспомнить название «русского картофеля», топинамбура.

В голове хрустнуло: Гвидо предупредил спутников о готовности к действию.

Ратники выбрали цели.

Максим нацелился глушаром на крайнего крепыша-красноголовика и, услышав ещё один хруст, «выстрелил».

Бесшумный залп из семи «мослов» уложил всех посланцев с хладоносца, собиравших урожай лонгияров, на купол острова. Лишь один из упавших гвардейцев попытался было встать и поднять автомат, но невидимая молния из глушара Гвидо превратила его в труп.

– Переодеваемся! – скомандовал сотник.

Ратники начали стаскивать с тел упавших их костюмы, почти земные плащи и накидки с разными висюльками и жетонами.

Марфа с отвращением сморщилась, разглядывая робу матроса.

– Не хочу!

– Брезгуешь? – усмехнулся Гвидо.

– Брезгую!

– Возьми вот это, – протянула ей Любава чёрный плащ и шапку.

Она помедлила, но взяла.

Максиму тоже достался наряд гвардейца, пришедшийся впору: гвардеец был той же комплекции.

Любава присоединилась к нему, превратившись в такого же гвардейца.

Робы матросов натянули Симеон и один из ратников Гвидо.

Погрузили на лодку три жёлтых шара, больше для видимости успешного рейда и отвлечения внимания экипажа хладоносца. Расселись по лавкам, «матросы» взялись за вёсла.

Марфа привстала, бросив взгляд на край острова.

– Что там? – насторожился сотник.

– Не хочется бросать машину, – виновато призналась она.

– К сожалению, мы не можем подплыть на самолёте к хладоносцу. Провернём операцию – пересядем обратно, чтобы не мозолить глаза выродкам.

Остроносое судёнышко отошло от берега и резво помчалось к глыбе тримарана, возвышавшейся угрюмой громадой в пятистах метрах от островка. Он так и не сдвинулся с места с момента остановки, и с его борта был перекинут трап на ближайший «ржавый» угол острова, подозреваемого вместе с другими в наличии кладбища.

Пока плыли, Максим с интересом рассматривал архипелаг, убеждаясь в том, что это и в самом деле комплекс каких-то развалин. Уж слишком геометрически правильными они казались, подчиняясь какому-то архитектурному замыслу. И снова пришло ощущение, что композиция «погоста» создана не человеком, а существом с иным восприятием, несмотря на биологическое сходство атлантов и людей.

Лодку заметили, но тревогу никто не поднял. За её приближением следили всего трое матросов на борту хладоносца, и по команде Гвидо десантники с расстояния в сто метров «заневолили» наблюдателей засосом – выбросом пси-поля из глушаров с добавлением собственного мысленного внушения. Матросы остались у борта крайнего корпуса хладоносца, молча глядя на лодку.

Пристыковались к выброшенной с борта на канатах деревянной колоде, поднялись по лесенке с деревянными же ступенями на борт, первым – Гвидо, за ним Любава и Максим.

Сотник сверкнул глазами, подходя к матросам, проговорил низким голосом на еуродском языке:

– Стеречь! Не поднимать! Ждать!

Максим, изучавший в своё время росичский, запомнил также с полсотни слов на языке выродков, и понял сказанное.

Не спеша двинулись к другому борту корпуса тримарана, что и представлял собой хладоносец, оценивая жуткую колючую гору мракобоя, накрывшего все три палубы трёх корпусов корабля. Центральный корпус оказался накрыт им полностью, но у бортов крайних корпусов оставались узкие проходы, по которым можно было передвигаться впритык к грузу. Видимо, поэтому гвардейцев и матросов здесь было мало: пассажирам хладоносца не хотелось прогуливаться вдоль бортов мимо шипасто-чешуйчатого тела изделия атлантов.

Добрались до другого борта беспрепятственно, не встретив ни одного гвардейца.

Однако рулевая надстройка корабля отсюда видна не была, поэтому решили пересечь корабль от крайнего корпуса до центрального по нижнему ярусу, хотя Максим и предлагал ударить по надстройке дистанционно, не видя её.

– Не промахнёмся, – сказал он уверенно.

Но Гвидо решил по-своему.

– Мы не знаем, кто в данный момент находится в рубке. Ударим безрезультатно и поднимем панику. Руслан, останешься здесь, предупредишь, если начнётся тревога.

– Начнётся тревога – мы и сами увидим, – иронически сказала Любава. – Пусть лучше охраняет лодку.

Гвидо молча повернулся и шагнул к середине корпуса, где был виден открытый люк в недра корабля.

Марфа и бойцы двинулись за ним. Любава тоже. Максим задержался.

– Ты что? – оглянулась девушка. – Не отставай.

– Что-то мы упускаем из виду, – нехотя пробормотал он, зашагав за сотником.

– Что?

– Знал бы – сказал. Дежавю какое-то. Но уж очень легко мы добрались до хладоносца. Неужели выродки так беспечны? Или уверены в своей неуязвимости?

– Не время рассуждать.

Они догнали группу, оставив у борта рослого бородатого парня, чувствующего себя в костюме матроса неуютно.

У входа в пристройку, на которой лежал «плавник» мракобоя величиной с неё, Гвидо встретил матроса, уступившего ему дорогу. Молодой щуплый человечек глянул на него расширяющимися глазами, и сотник ткнул ему в лицо «мосол».

– Замри!

Матрос застыл.

– Проводи нас к рулевому кусту!

Матрос сделался белым и чуть не упал, но Гвидо подхватил его под руки и подтолкнул вперёд.

– Веди!

Спустились ниже, до поперечного коридора, соединявшего все три корпуса тримарана. Пахло в коридоре неаппетитно, словно недалеко гнило мясо. Встретили ещё матроса, не обратившего на делегацию никакого внимания, и двух гвардейцев, которых на всякий случай усыпили.

Проводник довёл группу до центральной шахты лестницы, начал подниматься, но сотник остановил его:

– Замри! Стой здесь, жди!

Замерли, прислушиваясь к какому-то шуму на верхних палубах.

– Это не по наши души? – прошептала Марфа. – Или они взяли Руслана?

Гвидо покачал головой.

– Это не тревога, что-то иное. Потом узнаем. Всё, разговорам конец! Сосредоточьтесь! Заходим, вырубаем рулевую команду, капитана, вызываем командира гвардейцев…

– Не тяни время! – выдохнула Любава. – Я пойду первой!

– Первым пойду я!

Гвидо в три прыжка преодолел два пролёта лестницы до рулевой пристройки и рванул дверь на себя.

* * *

Ворвавшийся в рубку вторым, Максим наткнулся на спину Гвидо, сделал шаг в сторону, и первой его мыслью было: «Вот что мы упустили из виду!»

Вбежали за ним и остальные десантники, обходя застывшую пару