Дикие земли - Евгений Щепетнов

От неожиданности я выпустил целый сноп пузырьков, у меня сразу застучало в голове: воздух! Воздуха! Я стал отбиваться ногами, руками, изгибаться, бить по схватившим меня лапам, — нет, ничего не помогало. В меня вцепились своими отростками несколько существ с такой силой, что заболели ноги, как будто схваченные стальными обручами. Я забился, теряя сознание. Только одна мысль колотилась у меня в умирающем мозгу: жить! Жить хочу! Дышать! Воздуха! Воздуха! И я не выдержал и вдохнул ледяную воду, заполнившую мои легкие…

Легкие? Легкие ли? Моя грудь мерно поднималась и опускалась, пропуская через себя холодную бодрящую жидкость, я посмотрел на свои руки — они превратились в ласты, как будто я был Ихтиандром и смотрел на себя со стороны.

Тело видоизменилось — грудь стала очень широкой, почти треугольной, ноги утончились, но заканчивались ластами, как у аквалангиста. Пальцы тоже имели перепонки. Я мысленно ощупал себя — слава богам, хоть мужские причиндалы были на месте. Это меня позабавило, я засмеялся, выпуская пузырьки воздуха из жаберных крышек на груди. Те, кто тащил меня, остановились, подплыли ко мне, осмотрели меня и закивали головами удовлетворенно, потом один из них показал — следуй за мной! — и гибкими движениями заскользил вперед, как тюлень. Я попробовал повторить то, что он делает, вначале неуклюже, потом все более уверенно, и последовал за ним.

Двигались мы недолго и скоро оказались у овального отверстия тоннеля, в который и заплыли. Уровень воды понижался, и наконец моя голова выскочила на воздух.

Я посмотрел: на моих глазах «тюлени» превращались в церберов!

Я осторожно выполз из воды на сухое и попробовал снова превратиться в человека: закрыл глаза и представил себя — свои ноги, руки, голову, все тело. Меня обдало жаром — боли не было, но тело явно изменялось, и ощущение было не из приятных. Скорее всего, при изменении мозг блокировал болевые ощущения, иначе бы метаморф выл от боли, а раз этого не происходило… Я открыл глаза, осмотрел себя — все было на месте. Посмотрел на церберов — они терпеливо ждали, потом один отрывисто, лающе сказал:

— Что, нельзя было сделать тело, как у нас? Беги за нами!

Цербер рванулся вперед, остальные за ним, а я, медлительный человеческий детеныш-маугли, пустился вслед за ними, пытаясь хоть как-то не отрываться от скоростных существ.

Бежать пришлось не так долго — около пятнадцати минут, но для меня это был запредельный бег. Я мчался так, как будто от этого зависела моя жизнь, но не успевал за проводниками — им приходилось несколько раз останавливаться и поджидать меня. При этом метаморфы оттягивали уголки губ, улыбаясь, как это делают собаки, и, высунув красные языки, отрывисто что-то говорили в мой адрес, явно не восхищаясь моими статями или болтающимися при беге причиндалами.

В конце концов я был вымотан… не как собака, а как человек, который пробежал три километра со скоростью спринтера, а не стайера. В общем, упал пластом.

Коридор, по которому я бежал, был искусственного происхождения — состав его облицовки, видимо, являлся таким же, как и дороги, приведшей нас сюда. В конце коридора располагалась большая комната с возвышением в центре, на котором сидели и лежали семь таких же «псов», которые привели меня сюда, а вокруг них и ниже сидели еще несколько десятков церберов.

В комнате было темно, но свет не зажигал никто — я в темноте видел отлично, только, правда, без цветов, все было черно-белое. Церберам, судя по всему, свет тоже был ни к чему.

— Кто ты? — тяжелым рыком отреагировал на мое появление один из церберов, сидевших на возвышении. «Ну вот, ни здрасте тебе, ни прощай! — подумал я. — Невежливые ребята!»

— Я — человек.

— Вижу, что не болотная змея, — странно, отрывисто зарычал спрашивающий.

Только немного погодя я понял, что он этак смеется.

— Ты — меняющийся. Как ты здесь оказался, почему с этими людьми? Чего тебя с ними связывает? Они — не меняющиеся. Они — зло.

— Они не зло. Мы пришли издалека, из-за пустыни, я хочу побывать в развалинах цивилизации, посмотреть, что там есть.

— Ты лжешь! Один из тех, кто с тобой, был здесь раньше! Мы убили многих из них и знаем, откуда они взялись! Они не из-за пустыни! Старейшины предлагают тебя убить. Ты опасен. Ты знаешь о нас, ты нас можешь видеть сознанием, не только глазами, тебя надо уничтожить и всех твоих спутников тоже.

— Объясните, почему обычные люди — зло? Почему их надо убивать? Я не могу понять этого — почему мы враги? Мы никому не хотим причинить зла!

— Вы причините зло! Вы найдете в развалинах и выкопаете зло и снова выпустите его в мир! Наши предки завещали: если появятся люди, надо их убивать. В противном случае они вновь откопают зло, и снова будет беда. Огонь, будут плавиться скалы, вскипит вода, сгорят леса и все, что осталось после Большой Беды, исчезнет, и мы тоже! Так говорят наши предания. Таковы наши обычаи.

Цербер помолчал и продолжил:

— Скажу тебе откровенно, человек, старые обычаи уже многих не устраивают, не все хотят сразу убивать людей, кое-кто считает, что настала пора поговорить с людьми, выяснить, что они такое, может быть, они и не хотят уничтожать мир? Но есть большая часть меняющихся, которые желают убивать вас, это приверженцы старых законов. Ты понял меня? Убеди меня и остальных, что ты и твои спутники должны жить. Можешь это сделать? Сможешь — будешь жить.

— А как они узнают, что я им скажу? Ведь на человеческом языке разговариваешь только ты!

— Я передаю им всем сразу в мозг. Разве ты не умеешь этого делать? Ты же меняющийся! Расскажи, как ты стал меняющимся!

Я задумался: «Как же этих паскудников убедить не грохнуть меня? Если они навалятся толпой, от меня только ошметки полетят! Я и пискнуть не успею, какие там заклинания?! Они с места за долю секунды сотню километров в час делают!»

— Скажите, а способность передавать из мозга в мозг у вас сразу была, с самого первого поколения?

— Это ты нас будешь допрашивать, да? А не мы тебя? Ну ты и наглец! — отрывисто зарычал-засмеялся цербер.

— Ну вы же меня спрашиваете, почему я не могу вас спросить? — невинно осведомился я. — Ведь в любом случае, если что, вы же не выпустите меня из комнаты. Вот и давайте поговорим на равных, как разумные существа.

Цербер опять рассмеялся:

— Ну давай на равных. Разумное существо! Нет, таких способностей у нас не было, они развились уже после, со временем. У одних они слабые — они могут только слышать то, что говорят сильные мыслители, другие могут передавать — вот их и называют мыслителями, третьи, особо сильные, — могут подчинять волю других. Таких очень мало, но они есть. Сейчас вот внушим тебе, что надо бежать отсюда как можно быстрее, и твоим друзьям тоже, и будете бежать через лес, пока не умрете. Или пока по дороге вас не убьют наши товарищи, считающие, что жить вам нельзя. Ты не забыл, что ты должен доказать, что вы имеете право на жизнь? Итак, как ты стал меняющимся?