Битва (пр. А. Криволапов) - Уильям Кейт

Грейсон боялся Станника. Министр обороны планеты имел резкие, крутые манеры. Задавал вопросы, словно стрелял из автопушки. И Грейсон не знал, насколько он осведомлен о связи дочери с иноземным командиром Лэнсеров Треллвана. Треллы яростно охраняли своих жен и дочерей, и за контактами молодых людей обычно надзирали замужние женщины, родственницы, называемые дуэньями. У Мары было больше свободы и больше свободного времени, за ней никто не приглядывал, в отличие от большинства девушек-треллов. У нее имелись собственные апартаменты рядом с местом работы отца в Ступице, и даже на работу в офис она ходила без эскорта. Интересно, думал Грейсон, знает ли Станник, что я сплю с ней?

Красное солнце бросало через окна за фигурой Станника, длинные тени. Втородень проходил бесконечными часами. Снаружи рабочие устанавливали на окна изолирующие панели. С приходом второночи температура снизится в ходе заключительной стадии похолодания, прежде чем полушарие начнет нагреваться вновь. Вдалеке над горами висели тучи, серые и тяжелые. «Там все еще идет снег», — подумал Грейсон.

Алел поерзал в кресле.

— Тебе не хватает еще уверенности, юноша. Уверен, Избавитель Саргада может оценить собственные свершения.

Грейсон повернулся к нему с едва скрываемым нетерпением.

— Я думаю, что нам до сих пор просто везло, генерал. Но я все же уверен, что три легких меха не проживут слишком долго в соперничестве с тяжелыми. Генерал, отдаете вы себе отчет, что вы от нас просите?

— Люди ожидают победы, Грейсон, — сказал Станник. — Между прочим, твои успехи работают против тебя. После захвата тех двух мехов на космодроме они удивляются, почему ты не двинулся на Замок.

— Взять Замок! — Грейсон не ожидал такого вопроса. — Взять Замок — с тремя двадцатитонными мехами?

Варней пошевелился, на лице — заинтересованное выражение.

— Что тебе нужно, чтобы штурмовать Замок, Грейсон?

Адел фыркнул.

— По-моему, Замок отобрали у гарнизона Содружества тремя мехами… а охраняли его четыре машины!

— Генерал, я не думаю, что нам нужно затевать бесполезные взаимные обвинения, — сказал Варней.

Он взглянул на Станника, затем снова на Грейсона.

— Мы не приказываем тебе атаковать, Грейсон. Но мы желали бы видеть какой-нибудь план действий, дельного использования Лэнсеров. Я спрашиваю, можешь ли ты выработать программу действий и положить ее мне на стол через, скажем, семьдесят часов?

— Но, генерал…

— Да, сынок. Когда становишься лидером, обнаруживаешь, все, к чему ты прикасаешься, становится политикой.

— Политикой? Но при чем здесь политика? — Грейсон всегда чихал на политику, всегда нервничал, когда сталкивался с системой, производившей больше слов и бумажной канители, чем дела.

— Я не знаю, осознаешь ли ты это, но ты и твои Лэнсеры являются объектом для множества дискуссий.

Грейсон покачал головой.

— Я был слишком занят.

— Полагаю, что так. Но есть люди, именующие себя Группой Мира, и у них есть поддержка в министерстве, совете… Так вот, эти люди доказывают, что мы должны пойти на соглашение с пиратами.

— На соглашение!

— Не брызгай слюной, парень, — сказал Адел, — испортишь мебель.

Варней метнул недоброжелательный взгляд на Адела.

— Генерал, если не возражаете, можете оставить нас на минуту одних?

Челюсть генерала Гвардии приняла бульдожье выражение, но через мгновение он расслабился, встал и кивнул Станнику и Варнею.

— Очень хорошо. Все это в конце концов чепуха… вы понимаете это или нет? Станник, вы из всех остальных должны понимать лучше. Вы были офицером Гвардии перед тем, как стали политиком! Лэнсеры должны находиться под единым, сплоченным руководством, и Гвардия обладает политическим чутьем, чтобы направлять их операции.

Когда Адел их покинул, Грейсон заметил:

— Я ему не нравлюсь, так ведь?

Варней, дернув уголком рта, пожал плечами.

— Он авторитетный человек, с влиятельными друзьями. Он хочет контролировать лэнс мехов.

— Почему?

— Потому что это дает больше сил. Грейсон, я попросил его уйти, чтобы искренне, не вступая в полемику с генералом Аделом, сказать тебе, что в министерстве обороны очень много споров насчет Лэнсеров.

Есть фракции, возмущенные присутствием иноземцев в подразделении…

— Я иноземец, генерал.

— …и много тех, кто протестует против использования тобой пиратов. Эта женщина, Калмар… ее присутствие в твоем штабе вызывает бурю толков. А еще я знаю, что у тебя есть прошение на использование еще одного захваченного пирата… Энцмана?

— Гарик Энцельман… Он столько же знает о боевых мехах, сколько и сержант Калмар.

Варней покачал головой.

— Знаешь, что я тебе скажу, Грейсон: правительство не собирается терпеть использование военнопленных на таких важных военных должностях. Тебе, сынок, нужно смотреть на вещи нашими глазами.

— И вам, несмотря на все мое уважение, нужно смотреть на все моими! Калмар и Энцельман представляют ценные технические кадры. Они знают машины как свои пять пальцев, не хуже любого теха! Было бы глупо не использовать их. Генерал, мне не с кем больше работать!

— Ладно, это возможно… возможно. Грейсон, я окажу тебе любую поддержку, какая в моих силах, но я пытаюсь тебе доказать, что ты нажил себе врагов, сильных врагов, которым хотелось бы, чтобы группа управлялась по другому… или была уничтожена полностью. С этими иноземцами ты заварил такую кашу во Дворце… Это дает оппозиции оружие… Знаешь, что я имею в виду?

— Генерал пытается сказать, — вмешался Станник, — лишь одно: это означает, что на карту поставлены политические карьеры, люди, которые возвысятся или упадут в грязь в зависимости от того, преуспеет ли твоя группа либо с треском провалится. Нам нужно действовать, действовать успешно, причем быстро, иначе мы не можем оправдать расходы или закончить споры обо всей этой иноземной заварушке.

— Я думал, что за Лэнсерами стоит сам король!

Станник улыбнулся, но выражение глаз осталось мрачным.

— Даже король не сможет контролировать ситуацию, если она повернется против нас. И — сынок, если мы проиграем этот бой, то и ты тоже. Твои Лэнсеры не выживут, если правительство срежет дотации. Да поможет тебе Бог, если ты влипнешь. Понял?

Грейсон не вполне был уверен, что уловил смысл сказанного, но в словах Станника сквозила ледяная угроза.

Мороз кусался, колючий ветер, словно лезвие, вгрызался в маскировочные халаты, пробирал до мозга костей. Воздух был настолько сух, что моментально слизывал влагу с обнаженной кожи, но над горами к северу перемежающиеся вспышки отдаленных молний обнаруживали набрякшие снеговые тучи. Стояла середина второночи. Треллван снова приближался к солнцу, но это будет Дальнее Прохождение, когда солнце повиснет высоко в небе над противоположным полушарием, а Саргад останется в морозных объятиях ночи.