Джейн, анлимитед - Кристина Кашор

– Это нелепо, – говорит Дороти. – А что насчет их собаки?

– Собаки? – повторяет Джейн в замешательстве. – Какой собаки?

– Я имею в виду, была ли у них собака?

– Кажется, да, – говорит Джейн, припоминая, что ведущий новостей, сам похожий на сенбернара (чем и запомнился ей), вроде бы и правда что-то говорил о собаке. – Забавно, что ты спрашиваешь об этом. Я действительно помню собаку. Немецкая овчарка? Полицейские обнаружили ее в доме после того, как семья Панзавекки исчезла.

– Что еще? – спрашивает девочка.

– Насчет собаки?

– Да. Кто о ней заботится?

– Не знаю, – отвечает Джейн, – в новостях не говорят о собаке. Там говорили о причастности мафии, пропаже детей и о том, что ребенок болен оспой.

– Какая еще оспа? У ребенка нет оспы!

– Что? Точно, – спохватывается Джейн, понимая, что ошиблась. – Прости. Ты права. Ты упомянула парня из Нью-Йорка, который умер от оспы, и я запуталась. Они говорят, что у ребенка на коже какие-то пятна, подозревают ветрянку или что-то вроде того.

– Вирус оспы может быть снова использован в виде биологического оружия, – важно говорит девочка. – Как то, что британцы сделали с коренными американцами в Форт-Питте[14] во время войн с индейцами и французами. Ты знала об этом?

– Никогда не задумывалась, – признается Джейн. – Кажется, ты много об этом знаешь.

– Оспа должна быть одной из тех болезней, которыми больше нельзя заразиться, – говорит девочка. – Предполагается, что штаммы вирусов будут только в лабораториях: один – в Атланте, другой – где-то в России. Только для потомков. Но это лишь на словах. Микробиологи могли модифицировать вирус оспы, чтобы использовать в современной войне.

– Хорошо, – соглашается Джейн. – Несколько дней назад в новостях передавали, что с тем парнем, который заболел оспой, произошел очень странный случай. Он ворвался в лабораторию ЦКЗ[15] в Атланте и пробрался туда, куда не следовало.

– Как же. – Девочка выпятила подбородок с явным презрением. – Правдоподобная история, конечно.

Джейн пытается припомнить все, что слышала в новостях. Джузеппе Панзавекки и его супруга Виктория – микробиологи. Они покинули свою лабораторию и попытались ограбить банк Манхэттена. В какой-то момент горе-грабители запаниковали, выбежали из банка и скрылись за углом. Кассирша была настолько ошеломлена, что повернулась к коллеге и спросила: «Это что, сон?»

Но это был не сон, и поскольку в этом банке Панзавекки хранили свои сбережения и частенько заезжали туда во время обеденных перерывов, их сразу опознали. Полиция немедленно обыскала лабораторию (никаких следов), дом (пустой, не считая немецкой овчарки) и частную академию их «блистательной восьмилетней дочери Грейс», которая попросилась в туалет и больше не вернулась в класс.

Поиски переместились на участок Центрального парка, где по утрам гуляли младшие Панзавекки – Кристофер и малыш Лео – и где с «обезумевшей нянечкой» приключилась истерика. Она прогуливалась с детьми под одной из арок, когда «человек со стальной хваткой» обхватил ее сзади и что-то приложил к лицу. Женщина старалась прикрыть детей руками, пыталась кричать, но потеряла сознание. Последнее, что она запомнила, – как напавший осторожно кладет ее на землю под звучащую неподалеку мелодию из «Крестного отца».

А вчера за ужином Фиби пустила слух о том, что мафия угрожала причинить вред семье Джузеппе Панзавекки, если тот не оплатит свои карточные долги. Но Люси Сент-Джордж, частный детектив в сфере искусства, была уверена: произошло нечто иное. Джузеппе слишком предан своим детям, он бы не стал так рисковать и связываться с мафией. Он только и делает, что на каждом углу хвастается Грейс с ее феноменальной памятью.

Но все это никак не объясняет, что за работу Панзавекки вели в лаборатории. И связана ли эта работа с оспой. И почему Грейс говорит о французских шпионах. И почему она здесь.

Кто, помимо Джейн, знает, что девочка в Ту-Ревьенс? Доктор Окада? Вчера он был на чердаке в медицинских перчатках, а потом ночью бродил с оружием в руках, говоря что-то загадочное про путешествия. А еще у него была сумка для подгузников. Джейн вдруг осенило, что та белая сумка с оранжевыми утками, которую нес Филипп, предназначена для подгузников.

Фиби Окада? Патрик? Мистер Вандерс? Джейн буквально вчера видела, как он шел через венецианский дворик с еще одним ребенком на руках – неужели это был Кристофер Панзавекки? А что насчет Айви, которая в этот момент была рядом с Джейн и ничего не ответила на ее вопрос о ребенке? И на чердаке с Филиппом Айви тоже была.

Что за чертовщина здесь творится?

– Грейс, – спрашивает Джейн. – У тебя все хорошо?

Кажется, вопрос сердит девочку. Она снова садится и начинает рыдать злыми слезами, крепко обхватив руками колени, словно пытаясь обуздать темперамент.

– Я даже не знаю, кто ты! – кричит она.

– Тебя кто-нибудь обижает? – спрашивает Джейн. – Патрик? Или… – Она не может заставить себя назвать имя Айви. – Фиби Окада? Твои родители тоже тут?

– Спорим, ты хотела бы знать! Спорим, у тебя ко мне много вопросов! Ничего тебе не скажу!

– Грейс! – говорит Джейн. – Я только хочу знать, что ты в порядке!

– Перестань меня так называть! Меня зовут Дороти! – Она внезапно вскакивает.

– Ты куда?

– Спорим, тебе интересно! – Она снова кричит, затем срывается с места, огибает террасу вдоль стены западного крыла с противоположной от Джейн стороны и исчезает за углом.

Джейн остается на месте, провожая ее взглядом, пока скрип открывающейся двери не заставляет ее обернуться. На пороге появляется Патрик, оглядывается по сторонам и замечает Джейн. Его лицо невозмутимо. Кажется, у него есть дар специально создавать эту невинную голубоглазую пустоту. Во всяком случае, он более убедителен, чем Айви.

– Привет, – говорит Патрик, шагая ей навстречу и размахивая громоздким выключенным фонарем. – Решила подышать свежим воздухом?

– Да, – коротко ответила Джейн. – Проветриваю голову перед работой.

– Айви сказала, ты делаешь зонтики. – Патрик глядит на нее своими яркими, ничего не выражающими глазами. – Видела здесь что-нибудь интересное? – добавляет он так, будто это мало его заботит. У Джейн волосы на затылке встают дыбом. Она почему-то думает о мурене в аквариуме. – А ты что здесь делаешь?

– Кое-что потерял, – отвечает он, указывая на свой фонарь, как будто это все объясняет. – Подумал, что это здесь.

– Что – это?