Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - Борис Романов

25 августа (3 сентября по новому стилю) 1530 года, действительно во время сильнейшей грозы, под раскаты грома, родился в Царской семье сын Иван. Отцу было за пятьдесят, матери — немного за двадцать. В младенце соединились крови едва ли не всех великих воинов, сошедшихся в битве 8 сентября 1380 года на Куликовом поле: по мужской линии Дмитрия Донского (в пятом колене), а по женской — Мамая (от Елены Глинской) и литовского князя Ягайло, союзника татар в той битве.

Никогда до этого князьями-властителями Руси не становились рожденные в конце августа и сентябре, под зодиакальным знаком Девы. Дело в том, что для России-Водолея знак Девы — восьмой по счету в Зодиаке, т. е. знак испытаний и катастроф по астрологическим законам. Да и в новое время мы не найдем в СССР или в новой России правителей-Дев. Дева по знаку рождения, вице-президент Г. Янаев руководил ГКЧП. Как только А. В. Руцкой (тоже Дева) стал вице-президентом при Водолее-Ельцине, так началось между ними грозное противостояние, а когда Руцкой провозгласил себя осенью 1993 года президентом России, в Москве загремела танковая канонада и пролилась кровь.

Историки отмечают, что княжич Иван Васильевич едва ли не чудом остался в живых среди внутриклановых московских «разборок». Отец его скончался, когда Ивану было три года, а мать умерла (возможно, была отравлена) еще совсем молодой, пять лет спустя. После смерти отца, в три года, Ивана короновали в «московские ханы», как назывались уже двести лет московские государи.

Иван быстро рос и мужал. Как извещали посольские приказы, в 13 лет он «в мужеский образ входит, а ростом совершенного человека уже есть, а Божьею волею помышляет уже брачный закон принятии». H самом деле, чему есть много свидетельств, великий князь в этом возрасте предавался весьма диким забавам, против давно укорененного в Москве строгого домостроевского порядка и воспитания княжичей. Он забирался на островерхие терема и спихивал «со стремнин высоких» кошек и собак, «тварь бессловесную», а в 14 лет «начал человеков ураняти» [36]. Он отчаянно безобразничал с ватагой сверстников, детьми знатнейших бояр: они разъезжали по улицам и площадям Москвы, топча конями народ, бил и даже грабил людей, «скачуще и бегающе всюду неблагочинно». Опекуны уже не могли с ними справиться.

По завещанию отца следовало «беречь» (т. е. опекать) Ивана до 15 лет, поры совершеннолетия. Едва отпраздновав этот день рождения, Иван велел отрезать язык Афанасию Бутурлину за какие-то неугодные слова. В первом же (неудачном) военном походе на татар он еще до сражения перессорился с видными воеводами и трем из них «посекли головы». Однако, как бы ни удивлял молодой князь бояр, надо было венчать его на царство, пришла пора исполнять волю его отца.

16 января 1547 года Ивана Васильевича короновали. В Успенском соборе в Кремле митрополит возложил на него шапку Мономаха — символ царской власти московских государей.

После коронации и основания, таким образом, нового православного царства митрополит Макарий провел церковную реформу: собранный им духовный собор канонизировал несколько десятков новых святых. Русская церковь в тот год обрела их больше, чем за предыдущие пять веков своего существования — закатившееся в Константинополе «солнце благочестия» с новой силой засияло в Москве, в Третьем Риме.

«Венчание на царство», впервые после ордынского ига независимое от татар, — важнейшее событие не только для Руси, но и для Европы. Что представляла собой Россия в то время? Это было одно из самых крупных и населенных европейских государств: около десяти миллионов людей населяло Восточно-Европейскую равнину. В Москве жило около ста тысяч и это был крупнейший город Европы, в Новгороде — до тридцати тысяч человек; Киев после татар был не слишком большой деревней, но постепенно возрождался. В городах жило около двух процентов населения — довольно много для средневековой Европы. Тяжкие поборы с городских жителей служили одним из главных источников пополнения царской казны — и причиной многих волнений и бунтов.

Почти при всяком бунте горожане обвиняли в злых умыслах каких-либо «волхвов», «колдунов» из знати — такое место в народном сознании теперь занимали прежние великие дохристианские волхвы, точнее языческие образы, а место самих волхвов, и в жизни и в сознании людей ныне занимали христианские подвижники и юродивые.

Е. П. Карнович в своем исследовании приводит такое свидетельство об отношении в то время к прежней старине:

Но эти же свидетельства говорят и о том, что волхование (колдовство) было широко распространено в народе, и было порою, вероятно, весьма действенно.

Очень скоро с бунтами и «волхованиями» столкнулся и молодой царь. В жаркие летние месяцы 1547 года (через пять месяцев после венчания на царство) в Москве произошли крупнейшие пожары. Множество горожан лишились имущества и крова. Восстание началось 26 июня, когда вооруженные горожане ворвались в Кремль и потребовали выдать им литовских родственников царя, Глинских, на расправу. В толпе кричали, что Москву «попалили колдовством», что виной всему бабка царя Анна — она вынимала из людей сердца, мочила их в воде и той водой, летая сорокой, кропила город. Молодой царь был в ужасе и сам писал потом, что его жизнь была в опасности. Но в конце концов волнения горожан улеглись ценою удаления Глинских из Боярской думы. Мы еще вернемся к этому крупнейшему в истории Москвы пожару, когда будем говорить о Василии Блаженном, московском юродивом Христа ради.

После этого в правление Ивана IV началось так называемое время реформ. Они касались как светской, так и духовной жизни. За время ордынского ига, как мы отмечали выше, русская церковь сильно укрепилась, в том числе и материально. Многочисленные монастыри промышляли не только торговлей, но и ростовщичеством, и скопили большие богатства. Царь задумал прибрать их к рукам.

Эти попытки получили поддержку со стороны прежде глухих скитов «заволжских старцев», основанных за сто лет до этого Нилом Сорским, книжником и «нестяжателем», призывавшим иноков монастырских не искать сокровищ на земле, а «испытывать» разумом и сердцем все писания.

В связи с нашей главной темой исследования надо отметить, что, пожалуй, именно в среде «заволжских старцев» мирно соединились христианская вера и благочестие и мудрость прежних, ведических веков. Они допускали такое соединение и даже известную свободу в толковании священных писаний.

Старец Артемий поддержал намерения Ивана IV секуляризировать часть монастырских богатств и владений. Однако из-за противодействия митрополита Макария и так называемых «осифлян» (последователей Иосифа Волоцкого), главных противников свободомыслящего Нила Сорского и его старцев-последователей, правительству Ивана IV удалось осуществить лишь малую часть своих планов. Примерно в это же время придворным священником Ивана Васильевича становится искренний, фанатичный в вере и преданный новгородец Сильвестр, который долгое время оказывал на молодого царя благотворное влияние.