Клуб одиноких сердец - Крис Манби

Мартину искренне хотелось надеяться, что адвокат окажется не таким. Может быть, он просто завидует успехам Роберта? У того есть все — шикарная машина, интересная работа, хотя это и выглядит аморально — помогать преступникам уйти от наказания, — но Роберт занимается настоящим делом. А чего достиг Мартин? Грандиозный литературный проект, который помог бы ему вырваться из повседневной рутины и чудом взлететь на вершину славы, теперь казался глупой, никчемной затеей. Мартин пытался восстановить роман. Он набросал основной сюжетный план, вспомнил некоторые фразы и даже целые абзацы, но, глядя на то, что получилось, Мартин сомневался, стоит ли вспоминать остальное. Как знать, не обманывал ли он себя с самого начала — может, и нет у него вовсе никакого таланта?

Чек на десять тысяч, подписанный Петунией Дэниэлс, красовался на стене гостиной, но чем дольше Мартин смотрел на него, тем яснее понимал — он никогда не возьмет этих денег. Творческий отпуск отменяется, потому что романа нет и никогда не будет. Сбежать куда-нибудь в теплые края? Можно, но гордость не позволяет: сама Петуния Дэниэлс заработала свои тысячи за лицедейство, и Мартину дала их за роль шута в дурном спектакле.

— Ку-ку!

Эндрью повезло, что в последнее время Лу забросила тренировки по каратэ. Она возилась с ключами у входной двери, когда Эндрью неожиданно материализовался из тени возле живой изгороди и с налету чмокнул ее в шею.

— Что ты тут делаешь? — раздраженно спросила Лу.

— Тебя жду, — сказал Эндрью. — Отвык спать один. Глаз не могу сомкнуть, если не чувствую рядом твоего тепла.

— Понятно. — Лу расцепила руки Эндрью, сомкнутые у нее на талии, и вошла в дом. Он последовал за ней.

— Разве тебе в детстве не говорили, что, прежде чем войти, надо дождаться приглашения? — возмутилась Лу.

— Можно войти? — спросил Эндрью, закрывая на замок входную дверь.

— И на будущее, пожалуйста, никогда не являйся без предупреждения. — Лу строго нахмурила бровь. — Я могла быть не одна.

— А с кем? — удивился Эндрью.

— С другим любовником.

— Зачем тебе другой любовник, если есть я? — ухмыльнулся Эндрью и запустил руку ей под юбку.

Лу твердо пресекла наглые поползновения и, вывернувшись, отошла к плите.

— Ты скучала по мне? — нежно пробормотал Эндрью, нависая над Лу сзади, пока она ставила чайник на газ и раскладывала по чашкам пакетики с ромашковым чаем.

— Мы вчера виделись, — напомнила Лу.

— А я успел соскучиться, — улыбнулся Эндрью.

— Как мило, — хмыкнула Лу.

Три часа спустя она лежала без сна и задумчиво разглядывала пыльный абажур под потолком. Рядом мирно посапывал Эндрью, положив руку ей на живот уверенным жестом собственника.

Перед тем как уснуть, он сделал важное признание. Они только что занимались любовью, и Эндрью, не слезая с Лу, приподнялся на локтях, заглянул ей в глаза и сказал: «Я тебя люблю». Три простых слова, без всяких смягчающих добавлений, которые снимают пафос фразы и лишают ее значительности, вроде: «Я люблю тебя, детка», сказанное шутливым тоном, или: «Люблю, когда ты делаешь это», или: «Знаешь, кажется, я тебя люблю». Нет, именно так — коротко и просто: «Я тебя люблю». Лу в ответ молча захлопала ресницами, не зная, как реагировать на его слова.

А сейчас она смотрела в темноту и знала, что наконец поняла старую поговорку: «Нет ничего хуже, чем каждое утро видеть рядом с собой на подушке одно и то же лицо».

Что происходит? Он признается ей в любви. Эндрью — мужчина, о котором можно только мечтать: красивый, умный, надежный, преданный. Так почему же Лу не хочет видеть его рядом с собой?

В это же самое время, когда Лу, терзаясь сомнениями, пыталась разобраться в собственных чувствах, Руби, облаченная в длинную футболку Роберта, уселась на постели и принялась рассказывать ему о письме из Америки.

— Я не знаю, что делать, — закончила она свое повествование. — Лу считает, надо все выяснить. Но я не ожидала такого поворота событий. Я-то думала, что моя мама живет в Гринвиче. Может, так оно и есть, а та женщина просто однофамилица? А вдруг Натаниел действительно мой брат? Но с другой стороны, я не хочу никому навязываться. Словом, я совсем запуталась. Роб, что бы ты сделал на моем месте?

— Да-да, малыш, — в полусне протянул Роберт. — Поступай как считаешь нужным. Я бы пошел до конца. Свалился бы как снег на голову.

— Правда? — встрепенулась Руби.

— M-м, угу, — пробормотал Роберт и захрапел.

На следующее утро Руби пришла на работу с бесстыдным сочно-лиловым засосом на шее. Чтобы скрыть это неожиданное «украшение», ей пришлось натянуть воротник блузки чуть ли не до самых ушей и обмотать горло ниткой искусственного жемчуга. Но втайне Руби, словно девочка-подросток, гордилась своим знаком любви. К тому же на утро была назначена встреча с представителями Баррингтоновского завода, и Руби с радостью замечала, как Флетт то и дело подозрительно косится на ее шею.

«Да, — безмолвно восклицала Руби, — я уже обзавелась новым любовником, и он гораздо лучше тебя во всех отношениях». Вслух же она произнесла:

— Мы считаем очень удачной идею о проведении в школах столицы Дня шарикоподшипника. Инженеры отправятся в классы и расскажут детям о том, какую важную роль играют эти маленькие штучки в больших и сложных механизмах.

Флетт коротко кивнул, но его губы, сжатые в тонкую линию, выражали крайнюю степень осуждения.

— Что-нибудь еще? — беззаботным тоном спросила Руби.

— Думаю, на сегодня все, — сухо ответил Флетт, собирая свои бумаги.

— Ты отлично выглядишь, — сказала Руби. Неприличная метка на шее странным образом придала ей уверенности. — Был в теплых краях?

— На Майорке, — буркнул Флетт.

— О, Имоджен тоже отдыхала на Майорке, — воскликнула Руби, словно не зная, что они были вместе.

Флетт смерил ее злобным взглядом.

— Как там погода, хорошая?

— Фантастическая, — процедил он.

«Мартин прав, — подумала Руби, — у него жуткий тик, все время облизывается и двигает челюстью. Фу, пакость, как верблюд!» Руби прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

— Нам понадобится протокол сегодняшнего собрания, и, пожалуйста, постарайся прислать его как можно скорее, — сказал Флетт и, уже направляясь к двери, холодно заметил: — Миленькое ожерелье.

— Да пошел ты, — прошипела ему вслед Руби, добавив в качестве уточнения адреса непристойный жест средним пальцем правой руки.

— Руби, можно тебя на минутку? — На пороге конференц-зала появился глава фирмы — Алан Холлингворт. Руби покраснела как рак и принялась нервно теребить ожерелье на шее. — Мне бы хотелось поговорить о том, как ты ведешь баррингтоновскую рекламную кампанию, — сказал шеф, подходя к Руби.