Случайная - Екатерина Риз

В раздевалке были ещё люди, девочки-официантки переодевались, торопясь уйти домой, и поговорить не представлялось возможным. Что, если честно признаться, меня радовало. Я готова была просить у сестры прощения, но что именно ей сказать, пока не знала. Слов так и не подобрала. Поэтому обрадовалась, когда мне дали официальную отсрочку, и пригласили завтра на обед. Правда, Анька не преминула укорить:

- Мама говорит, что ты совсем пропала. Спрашивала, чем занята. Вот и рассказывай ей сама.

Я притворно вытаращила на Аньку глаза.

- Всё, всё рассказывать?

Та фыркнула.

- Что хочешь, то и рассказывай.

Всё-таки Анька злилась.

После работы нас уже привычно встречал Витёк. Надо сказать, что деловая деятельность, уж не знаю, насколько она была бурной, ему шла. Он, кажется, приобрёл лишнюю долю уверенности, которую не стеснялся демонстрировать. Смотрелся настоящим героем – грудь колесом, взгляд с прищуром, а на губах появилась усмешка, уверена, что Анька считала её обворожительной. Почему-то она всегда неровно дышала к этому двухметровому балбесу. Но сегодня я перед ней здорово провинилась, и высказывать свои сомнения мне не следовало, и поэтому я бывшему родственнику улыбнулась.

- Привет, Витя, - проговорила я, аккуратно обходя его грузную фигуру. Если когда-то двухметровый Витька и был подтянутым и поджарым спортсменом, то с возрастом былая стать его начала покидать, остался рост и косая сажень в плечах. Остальное подпортил разгульный и бестолковый образ жизни. А Анька ему верит. И меня за Давида ругает.

- Привет, девчонки. Как поработали?

- Как всегда, - пропела я, идя впереди них, и стараясь не оборачиваться.

- Никто к вам не приставал? – тем самым, истинно мужским тоном, с собственнической интонацией, поинтересовался бывший родственник.

Я не ответила, зато услышала ровный голос сестры:

- Это приличный ресторан, Витя. Здесь ничего подобного не случается.

Анька старалась успокоить своего «ревнивого» богатыря. Что-то когда Витя сидел дома, и о стабильном заработке ему даже задумываться было лень, а Анька работала на двух работах, в ресторане и ночами смешивала коктейли в ночном клубе, чтобы как-то свести концы с концами, находясь «за мужем», Витю мало интересовало, пристаёт к ней кто, или насколько сильно она устаёт, пока он проводит время на диване или с друзьями. А вот сейчас он озаботился. Хочет показать, что повзрослел и поумнел?

Наверное, это и есть настоящая сестринская любовь. Мы видим ошибки друг друга, даже пытаемся их обсуждать, но когда одна из нас принимает неверное решение или в очередной раз наступает на грабли, мы готовы простить. А порой промолчать, понимая, что даже ошибка иногда может сделать человека счастливым. Пусть и на какое-то время. А когда тяжёлый момент придёт, рядом, чтобы поплакать, будет сестра. Она поймёт, поддержит, и даже поплачет вместе с тобой.

- Лида, ты придёшь завтра на обед? – Услышала я Анькин голос, с намёком на строгость. Как оказалось, я задумалась, идя впереди них к стоянке такси, не слышала их разговор, увлёкшись своими мыслями. – Я скажу маме, что ты придёшь.

Я обернулась, кивнула.

- Обязательно приду. Попроси её напечь блинчиков с яблоками.

- Уж для дорогой гостьи наверняка расстарается, - ворчливо проговорила Анька, но первой шагнула ко мне, обняла и поцеловала в щёку на прощание. – Ты доедешь одна?

- Конечно, доеду. Не переживай. – Я сделала Вите ручкой. – Пока, бизнесмен.

Села на заднее сидение автомобиля, захлопнула дверь и обернулась, глядя на эту парочку в заднее стекло. Вдруг задумалась: как, интересно, люди понимают, что встретили того самого человека, своего единственного? Понимание этого ведь не приходит сразу. А в какой момент? Например, в какой момент Анька поняла, что Витя, наш бестолковый богатырь, это её судьба? И поэтому нужно прощать его раз за разом? Или не поняла, и просто не может поступить иначе, потому что это сильнее неё. Мне вот тоже начинало казаться, что моя тяга к Давиду сильнее меня, она мной управляет, и это пугало. Потому что я сама отлично понимала, что для подобных чувств ещё слишком рано. И он вряд ли чувствует ко мне нечто подобное. Я, конечно, надеялась, что когда-нибудь он проснётся рядом со мной и просто подумает о том, что отныне ему хочется просыпаться рядом со мной всегда, но его постоянная занятость, увлечённость всем на свете, только не мной, его частые отлучки и отъезды, не оставляли мне почти никакой надежды. И о чём я должна рассказать той же Аньке? Что только и делаю, что жду? И надеюсь на что-то. Её Витя хотя бы караулит её каждый вечер у дверей ресторана. Как верный пёс. А чем похвастать мне?

Давид не звонил. Я проснулась утром, потянулась, открыла глаза, и первое о чём подумала, что сегодня пройдёт ещё один день без него. В ожидании. Ситуация начинала меня откровенно тяготить. Я никогда не знала, где он, с кем он, чем занимается. А когда я пыталась звонить сама, он зачастую на мои звонки не отвечал. И перезванивал тогда, когда считал нужным. А я переживала, злилась, но как только слышала его голос, или видела его, в самый первый момент о своих подозрениях и переживаниях забывала. Подобное поведение даже в моей влюблённой голове никак не увязывалось с образом взрослой, уверенной в себе женщины. Ну как меня угораздило так влюбиться?

Решив не заморачиваться с приготовлением завтрака, я посмотрела на часы, и пришла к выводу, что время почти обеденное, и можно отправиться к тёте на блины. Перспектива вскоре оказаться на её кухне, на удобном диванчике, с чашкой горячего чая в руке и перед тарелкой румяных блинчиков, меня соблазняла. И решив долго не раздумывать, я вызвала такси, и отправилась в дом родственников.

Тётка меня от души расцеловала, прямо на пороге.

- Приехала, красавица, - громогласно высказалась она, словно подзывая соседей с половины подъезда из квартир выглянуть и воочию убедиться, что я красавица. – Давно тебя не видела, соскучилась прямо.

- Я тоже соскучилась, - не стала я её расстраивать. Совсем не обязательно сообщать любимой родственнице, что в последние недели в моей душе такой переполох, что я не скучаю ни по кому, кроме одного человека. Потому что даже думать об этом неправильно. Давид снова не звонит, я злюсь, и обещаю самой себе, что с этого дня, вот с той самой минуты, как открыла сегодня глаза, я стану себя уважать, и не позволю больше ему относиться ко мне столь равнодушно. Если он, вообще, ко мне неравнодушен. Этот момент необходимо прояснить. Потому что у меня запас нервов и терпения на исходе.

- Анька ещё спит?

- Спит, - кивнула тётка. Достала мне тапочки из-под комода, после чего поманила на кухню. Оттуда пахло моими любимыми блинами с яблоками и ванилином. Запах такой, что голова кружится. Я бухнулась на диванчик, прямо на мягкую диванную подушку, и в предчувствии вкусного завтрака, блаженно прищурилась. А тётя Наташа поставила передо мной пузатую кружку и тарелку. – Сейчас я тебя кормить буду, - сообщила она мне торжественно. И тут же головой качнула. – А то совсем осунулась. Лицо треугольником.