Вепрь. Феникс - Константин Калбазов

— Что же это, господин?

— Знания, старик, знания. Я не стану тебя пытать, куда ты спрятал свое богатство, не стану забирать ничего из твоего имущества, все твои домочадцы перед тобой и за исключением пары шишек и синяков иного ущерба не имеют. Так все и останется, я заберу только порох и знания, если ты поделишься ими со мной. До рассвета еще далеко, так что время есть. Ох, старик, не советую запираться и играть в молчанку, — перехватив насупленный и упрямый взгляд главы семейства, устрашающе произнес Виктор. Но затем его голос изменился. Теперь он словно пытался вразумить неразумного: — Понимаю, что это твой семейный секрет, но, подумай, стоит ли его уносить с собой в могилу. Ведь ты не просто умрешь, а сначала увидишь, как всех твоих домашних спровадят на тот свет. Поверь, оно того не стоит, я знаю.

— А почему тебе не убить нас, когда я тебе выдам секрет? — с вызовом произнес пленник.

Хм. А дедок с характером.

— Ты видишь наши лица, старик? А зачем нам их скрывать, если мы все равно вас убьем и никто не сумеет нас узнать?

Старик внимательно посмотрел на вожака налетчиков. Тот был закутан в платок так, что только глаза и были видны, причем один закрыт черной повязкой. Либо он лишился его, либо решил выдать себя за одноглазого, примета заметная, иди потом ищи одноглазого, когда у него оба на месте. Да, скорее всего так и есть, они всячески пытаются остаться неузнанными, вон даже никто друг к другу не обращается по имени. Значит, это кто-то из конкурентов.

— А откуда мне знать, что это не уловка, чтобы успокоить меня?

В голосе появились сомнение. Это хорошо. Виктору вовсе не блажило применять меры допроса. Казалось бы, перед ним гульды и нечего тут рассусоливать, но вот отчего-то не хотелось понапрасну проливать кровь, а уж пытать и подавно. Он видел не просто гульдов, которых еще недавно ненавидел всей душой, а обычных людей, добывающих хлеб насущный тяжким и, что уж там говорить, опасным трудом. Перед ним была семья, самая обычная семья со своими радостями и горестями, своим укладом. Что-то он размяк. А ну как упрется старик, то что же, уйдет несолоно хлебавши? Да нет, просто так он не уйдет и нужное получит в любом случае, случись дойдет до плохого, он пойдет до конца.

— Знать этого ты не можешь, — соглашаясь, кивнул вожак. — Но и выхода у тебя иного нет. Мы теряем время. Рассвет наступит тогда, когда ему предначертано Господом нашим, и, если к тому времени я не узнаю требуемого, выбора у тебя не останется. Как я и сказал, убью всех на твоих глазах. Но сохраню жизнь твоему сыну, который наверняка знает секрет. Я увезу его с собой, посажу на цепь, буду пытать до тех пор, пока не получу нужное. Он будет меня умолять о скорой смерти, и я ее ему подарю, но только после того, как овладею секретом. Он все расскажет, только мертвые могут хранить молчание, остальные рано или поздно начинают говорить. Итак, что ты решил?

— Пойдемте в мастерскую, — тяжко вздохнул старик.

Мастер отчего-то не сомневался, что если он станет упираться, то все будет именно так, как говорит этот странный вожак, который то уговаривает, то говорит так, словно вколачивает стальные гвозди. Если же проявить покорность, есть шанс, что тот сдержит свое слово. Нет, с припрятанным серебром придется расстаться, тут он не верил налетчику, но жизнь своим домочадцам спасти можно, о себе он как-то даже и не думал.

— Это правильное решение, — удовлетворенно кивнул Виктор, пропуская мастера вперед, при этом и не думая его развязывать, — мало ли какие сюрпризы имеются в этом доме. Развяжет в мастерской, и там они будут за ним присматривать в несколько пар глаз. Береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет.

Виктор не удовлетворился разъяснениями старого пороховых дел мастера. Он забрал записи, предоставленные стариком. Тот без особого труда мог все восстановить по памяти, в этом сомнений нет никаких, и здесь ему ущерба не будет. Затем Волков заставил его изготовить пробную партию, благо в ингредиентах проблем не было. Сам повторил весь процесс, и в обоих случаях получился тот самый качественный порох. Здесь ничего не делалось на глаз, а отмерялось на весах в строгой пропорции. Сера и селитра предварительно проходили дополнительную очистку, сам процесс этой очистки они не повторяли, но тот был подробнейшим образом описан в записях. Да и сам старик разъяснил настолько доходчиво, что и дурак поймет, что да как. На всякий случай Волков взял образцы серы, селитры и даже древесного угля.

После этого старика вновь проводили в большую комнату, где собрали всех домочадцев, и крепко связали. Убедившись в очередной раз, что все надежно повязаны по рукам и ногам, Виктор встал у самой двери и вогнал в деревянный пол нож.

— Ты молод и крепок, — обратился он к сыну мастера, — так что сумеешь подобраться к ножу и перерезать веревки, а затем освободить остальных. Конечно, после этого ты можешь броситься в замок к барону и сообщить о случившемся, тот отправит за нами погоню, и кто знает, как все обернется. Но я не советую поступать так, потому что если нас настигнут, то вас всех ждет смерть. Как видите, я хозяин своему слову. Лучше приведите свой дом в порядок, уберите убитых псов и живите так, как жили раньше, словно ничего не произошло. Вы будете живы, у вас будет прежнее занятие, а скоро позабудется и эта ночь. Это лучшее, что вы можете сделать.

Остаток ночи ватажники провели в седле, стараясь за ночь уйти как можно дальше, строго придерживаясь дорог. Нечего было и думать о том, чтобы бить след по целине, здесь у них опыта уже предостаточно. Конечно, сомнительно, чтобы их недавние пленники бросились к барону с сообщением о нападении, но такое было возможно, поэтому они преодолели несколько развилок, поворачивая в разные стороны. В этих их метаниях прослеживался все же некий смысл, потому что они неизменно старались смещаться к югу. Дело в том, что в одном из лесных оврагов их дожидались четверо с парой десятков вьючных лошадей. Виктору было нужно много пороха.

Едва мысли свернули к лошадям, как тут же припомнился разговор с боярином, откровенно выказавшим озабоченность. Интересно, а не сильно ли Виктор раскатал губу? Тут ведь дело какое. Только лошадей получалось за пять десятков, да коровки, да овечки, да свинок сколько-то нужно прихватить. Эдак больше сотни голов получается. Людишек вместе с экипажем выходит за сотню, да еще и станки, отнюдь не легкие, инструмент, оружие, припасы продовольствия. Ну и какой корабль все это осилит?

Нет, галеоны, которые построил боярин Малагин, вполне способны на такое. Но это получается, что один из кораблей никого, кроме его людей и скарба, взять не сможет, это ведь не океанский лайнер или сухогруз из его мира. Получается хороший такой перебор. Миролюб скорее всего заинтересован в переброске именно колонистов с минимумом инструмента и припасов, так что его наполеоновские планы никак не вписываются в концепцию политики княжества.

Да-а, что ни говори, а вопрос серьезный. Отправляться к черту на кулички, чтобы там не устраивать новую жизнь, а выживать — удовольствие ниже среднего. Самое смешное, что и винить в этом некого, потому как это обычная политика колонизации, что сейчас имеет место. В развитии производств на тех дальних берегах никто не заинтересован, колонии нужны как сырьевой придаток и как рынок сбыта продукции, изготавливаемой в метрополии. Скорее всего именно по этой причине скотина и лошади в тех местах стоили чуть ли не на вес серебра, много ведь не увезешь.