Двери в темное прошлое - Екатерина Островская

— Уманский на этой встрече присутствовал?

— Вы не о том думаете.

— Так я не знаю, о чем думать. Погибают люди, вчера было еще одно покушение… Да… — Марина вспомнила, — у Панютина и писателя Карсавина общий приятель живет в Испании. Уже в возрасте, но когда-то он был очень влиятельным лицом в криминальном мире.

— Мы об этом вчера уже беседовали, — напомнил Кудеяров.

— И правда, — согласилась Лужина, удивленная тем, что забыла об этом, — просто так много сейчас крутится в голове. Хочется понять, почему это происходит. И почему с нами?

— С вами ничего не происходит, — напомнил следователь, — так что не думайте об этом.

Он посмотрел на крыльцо Дома культуры, где стоял Уманский.

— Леонид Владимирович специально отошел, из вежливости, — произнес он, — думает, вероятно, что у нас есть какие-то личные темы.

— С чего вдруг? — удивилась Марина и почувствовала, что краснеет, и для того, чтобы Кудеяров не заметил этого, сказала: — А тот самый рабочий ТСЖ — он ведь мог знать, кто, когда отправляется. Кто выезжает за ворота поселка… Возможно, он действовал не один. А был кем-то вроде информатора или наводчика.

— Ему это зачем? — не понял Павел. — О нем все отзываются только в положительном ключе. Материальной заинтересованности у него в этих убийствах нет. Да и вообще, все считают его бессребреником. Вам скажу, что, скорее всего, именно его сделают новым директором ТСЖ.

— Кто сделает?

— Уманский, — ответил следователь, — кто же еще?

Лужина вернулась домой на такси.

Вернулась несколько удивленная, потому что все, что сказал Кудеяров о процветании городка, было похоже на правду. На стоянке такси скучали несколько автомобилей с шашечками. И это были новенькие внедорожные «Киа» одинакового цвета — кофе с молоком. Водители при появлении Лужиной вышли все, и каждый отворил дверь своего автомобиля.

Марина выбрала интеллигентного вида пятидесятилетнего мужчину в клетчатом пиджаке с голубым шелковым галстуком.

— Я вас еще на празднике города заприметил, — признался водитель.

— Во мне было что-то особенное? — удивилась Марина.

— Еще бы! Вы себя в зеркале видели?

Это был комплимент.

Но мужчина тут же признался, что его на самом деле заинтересовала маечка, которая была на Лужиной. Вернее, надпись, гласившая, что руками трогать нельзя.

— Вы понимаете по-английски? — спросила Марина.

— Не так чтобы, — после некоторого раздумья признался мужчина, — просто я какое-то время охранником работал в музее, а там везде такие таблички. Вот я и выучил.

— А про убийство что-то слышали?

— Не просто слышал. Я даже Коле Францеву показания давал. Нашему участковому. То есть не ему, а следователю, который тоже бывший наш. Кудеяров, если слышали про такого. Мы все тут его уважаем. Такие в нашем городке дела раскрутил, маньяка почти задержал, но тот стрелять начал… И вообще тут раньше разные люди жили. Но Кудеяров всех разогнал.

— Страшные люди?

— Не то чтобы страшные, но хозяева жизни. Один Вася в Квадрате чего стоил! А были и покруче. Им тут все принадлежало. Может, конечно, и сейчас принадлежит, только они уже в городке не появляются.

— А Уманский из тех людей?

Водитель задумался, а потом кивнул.

— Леонид Владимирович еще круче. Откуда он появился у нас, неизвестно, чем прежде занимался, никто не знает. Но порядок навел. Теперь у нас ни бандитов, ни коррупции — глядишь, и коммунизм скоро наступит.

— Это шутка такая? — удивилась Марина.

— Я вам так отвечу: любая шутка — это истина, умноженная на иронию.

— И все-таки…

В этот момент они подъехали к шлагбауму. Шлагбаум поднялся, и автомобиль проехал.

— Прямо до конца, потом направо почти до конца, — начала объяснять Марина.

Это сбило ее с мысли, а потом, когда она вспомнила, о чем говорили, автомобиль подъехал к ее воротам.

— С вас двести рублей, — сообщил водитель.

— Сколько? — не поверила Лужина, удивляясь мизерности суммы.

— Сто пятьдесят, — уточнил мужчина и объяснил: — Для вас скидка.

И протянул визитку.

— Надо будет такси вызвать, звоните. Это телефон диспетчера, в течение пяти минут вам подадут свободную машину.

— Надо же, какой сервис! — поразилась Лужина. — Кто же это все организовал?

Водитель посмотрел на нее как на дурочку и, понизив голос, доложил:

— Уманский — кто же еще.

Наташа сидела за столом. Увидев вошедшую хозяйку, она произнесла уставшим голосом:

— Проснулась и не поняла, где нахожусь. Потом вспомнила про Максима, вскочила, бросилась сюда… Никого в доме нет. Я уж испугалась, не случилось ли чего.

— Ничего не случилось, — ответила Лужина, не совсем, правда, уверенная в этом, и объяснила: — Я в Ветрогорск за продуктами ездила. Сейчас приготовлю что-нибудь на завтрак.

Она отправилась на кухню, а соседка сказала вслед:

— На меня не готовь, есть не буду: все теперь поперек горла. Мне так плохо — ты даже представить себе не можешь, как мне плохо! Мы тут с тобой живые и здоровые, а бедный Максик там — весь переломанный. Выживет ли нет — еще неизвестно.

Марина хотела что-то сказать, чтобы успокоить девушку, но не успела.

— Еще ведь следователь обещал заехать. А где он?

— Он заезжал, — сказала Марина, — но решил тебя не беспокоить, ведь ты все равно ничего не можешь сказать. Я так и сообщила ему.

— А он? Водителя-убийцу взяли?

— Кудеяров сказал, что у всех водителей с карьера алиби.

— Ну да, — согласилась соседка и вздохнула, — просто работать никто не хочет. Никто никого искать не собирается. И это преступление так и останется у них висюном, висяком… или как там менты называют нераскрытые преступления.

— Глухарь? — неуверенно подсказала Марина.

Наташа молчала, а потом поднялась с кресла.

— Надо в больницу звонить. Вдруг там…

Она закрыла лицо ладонями.

— Ничего там не случилось, — попыталась успокоить ее Марина. — Иначе бы они тебе сразу сообщили.

— Ты думаешь?

— Уверена. Да и Кудеяров мне сказал бы.

— Ты ему веришь? Лично мне он каким-то скрытным показался. Так вроде симпатичный. Крепкий, физически здоровый мачо, но мне нравится другой тип. Мужчины, которые мне нравятся, встречаются крайне редко. Максим, например. Только сейчас он…