На границе света - Керстин Гир

голосу я понял, что мама широко улыбалась. Наверное, в душе она ликовала, какую удачную операцию ей посчастливилось провернуть, когда она затащила Матильду к нам в дом. – С инвалидной коляской она справится на все сто.

«Без сомнения. Главное, чтобы сегодня после обеда она была свободна».

«Привет, можешь меня свозить на физиотерапию сегодня ближе к вечеру?» – написал я и нажал «отправить».

Мама, которая шла за моей спиной и заглядывала в это время в телефон, возмущённо фыркнула.

– Такие вещи надо спрашивать более вежливо, ты грубиян!

Но я прекрасно обошёлся безо всякой там вежливости. Уж это точно ни к чему с этой Мартинской дочкой. Не прошло и минуты, как пришёл её ответ.

«О'кей», – написала Матильда.

» 14 «

Матильда

И вот я в третий раз за четыре дня стояла у дверей фон Аренсбургов и чувствовала себя самой счастливой на свете. Теперь не надо было изобретать предлог и выдавать себя за Луизу, чтобы увидеться с Квинном. Я была просто девчонкой, которая договорилась встретиться с парнем. И в то же время я начинала свой первый настоящий рабочий день. Без опозданий. Ну и пусть это не всамделишное свидание, да и не всамделишная работа, потому что плата за неё являлась моей тайной. Но на тот момент мне нравилось в этой ситуации абсолютно всё.

Госпожа фон Аренсбург открыла дверь и заговорщицки подмигнула. Я решила не подмигивать в ответ, просто потому что не умела. У меня никогда не получалось закрывать веки по очереди, а только оба одновременно. Та же история и с бровями. Как я завидовала каждому, кто умел скруглять одну бровь, это ведь так красиво. Сколько я ни упражнялась перед зеркалом попеременно поднимать и опускать брови, ничего не выходило. В такие моменты я напоминала нарисованного диснеевского кролика, которому только что подарили морковку, и он корчит гримасы от радости.

Так что я лишь улыбнулась госпоже фон Аренсбург и сказала:

– Добрый день.

– Квинн! – крикнула она. – Это Матильда.

Квинн уже ковылял вниз по лестнице. Его необычайные умения обходиться без костылей, которые мне посчастливилось наблюдать в субботу ночью, куда-то улетучились. Он был одет в тёмно-серые спортивные штаны и голубой свитер, который подчёркивал глубокий цвет его глаз. Волосы, казалось, ещё немного подросли за эти выходные и больше не топорщились во все стороны. Как и всегда, при виде Квинна моё сердце забилось чуточку быстрее.

Сегодня после школы, когда я получила его сообщение, Юли пришлось больно ущипнуть меня за локоть, чтобы я наконец осознала – это не сон. И вот теперь, когда он стоял передо мной и бросил мне «привет», я еле подавила возглас восхищения.

Вместо этого я как можно более небрежно тоже сказала просто «привет».

Ладно, может, у меня получилось не так уж небрежно, и я при этом чуть-чуть покраснела, но никто ничего не заметил, потому что я как раз наклонилась, чтобы прикрепить к коляске подножку.

– Только не разводи панику, если я после физиотерапии не сразу вернусь домой. – Квинн поднял руки, и мама помогла ему надеть куртку. Я тем временем спустила коляску на две ступеньки вниз и подвезла к входной двери. – Мне нужно во что бы то ни стало… подышать свежим воздухом.

– Ясно. – Госпожа фон Аренсбург чмокнула сына в щёку. – Только один вопрос. Если вдруг решишь пригласить Матильду на чашечку кофе, у тебя будет, чем заплатить?

– Мама! – Квинн раздражённо округлил глаза. Тем временем он добрался до нижней ступеньки и, немного покачиваясь, прислонился к стене. Я подкатила коляску, и Квинн опустился на сиденье.

Я взяла у него костыли, приладила их к коляске и отпустила тормоз.

– Готов?

Госпожа фон Аренсбург со страхом наблюдала за сыном, а когда тот покачнулся и чуть не упал, не смогла сдержать испуганный возглас. Вид у неё был уже не такой радостный, как прежде.

– Будьте осторожны, прошу вас! – крикнула она нам вслед.

– Кажется, твоя мама очень хотела бы пойти с нами, – прошептала я, а затем повернулась и снова одарила госпожу фон Аренсбург своей дежурной улыбкой.

– Ничего, потерпит, – ответил Квинн. – А нам надо спешить, а то пропустим трамвай.

Я заметила, как он мимоходом бросил взгляд на кладбищенские ворота, и тут же прикусила губу, чтобы не выболтать всё, что знаю. Последние двадцать четыре часа я не переставала думать об увиденном и никакого объяснения найти так и не смогла.

Вчера вечером после церкви я с удивлением поняла, что не в состоянии поделиться ночными приключениями с Юли. А ведь Юли знала обо мне абсолютно всё. Абсолютно. Всё. И я о Юли тоже. Но события предыдущей ночи казались такими фантастическими, что я не могла описать их даже себе, не говоря уже о ком-нибудь другом.

«Представь, бронзовый памятник Клавиго Бергу умеет говорить! Он охраняет портал в склеп семейства Кёниг, через который ночью прошёл Квинн без костылей, но в сопровождении милой хозяйки цветочного магазина. Вот ещё что – ты, случайно, не знаешь, как выглядят оборотни?»

Даже Юли не поверит мне. Да я бы и сама никогда в жизни не поверила, если бы не видела всё собственными глазами.

После обеда я заскочила на кладбище. Не менее получаса я рыскала вокруг склепа под холодным моросящим дождём. Клавиго без движения возвышался на постаменте в своей обычной позе. Его рука лежала на сердце. Я ощупала его, постучала по разным частям статуи и хорошенько обыскала всё вокруг. Клавиго не шевелился. Не знаю, что я надеялась там найти, может, искусно замаскированный рычаг или потайной ящичек, в котором можно было бы спрятать микрофон. Но ничего такого я не заметила. Клавиго не отреагировал на мои вопросы даже после того, как я постаралась сформулировать их в стихах.

«Стою я пред воротами уныло. С вопросом: “Что же здесь происходило?”»

Затем я несколько раз обошла склеп и внимательно осмотрела дверь. Проходившая мимо пара пенсионеров бросала на меня неодобрительные взгляды. До меня долетели лишь обрывки разговора, что-то об «упокоении души» и «молодёжи, у которой сегодня никаких ценностей». После этого я решила вернуться домой. Кажется, сегодня мне эту тайну разгадать не удастся.

Я не могла дождаться возможности обсудить всё это с Квинном. Но как начать разговор? Надо как-то намекнуть ему, что мне известно. Сам он никогда мне не откроется, в этом я была уверена.

Вздохнув, я уставилась в его затылок. Квинн, казалось, тоже о чём-то глубоко задумался. Так мы дошли до церковной площади, не обменявшись