Эгоист - Ви Киланд

В животе у меня заурчало. Я уже и не помнил, когда ел в последний раз. Может, вчера? Я вроде успел перехватить в каком-то итальянском ресторанчике в перерыве между утренней и дневной церемониями прощания с покойным в похоронном бюро. Порывшись в холодильнике, я вытащил блюдо с итальянской закуской и принялся поедать ее прямо руками. Я пытался просто утолить зверский голод, и в это время зазвонил телефон. Сначала я не обращал на него внимание. Но через минуту звонки раздались снова. Я протянул к нему руку, чтобы взглянуть на номер звонившего. Это был местный номер – и почему-то очень знакомый. Когда телефон начал звонить в третий раз, я принялся мысленно листать телефонную книжку в своей голове, и наконец вспомнил, почему он показался мне знакомым.

Я постоянно набирал этот номер в течение последних нескольких месяцев, всякий раз, когда в состоянии отца наступало ухудшение. Звонили из больницы «Леннокс-Хилл».

* * *

Таксист что-то крикнул мне, когда я бросился к входу в реанимационное отделение. Очевидно, я настолько спешил, что забыл закрыть дверцу машины.

– Мои жена и сын попали в аварию. Их к вам доставили на «Скорой»! – крикнул я в круглое отверстие в прозрачной перегородке из оргстекла, за которой сидела женщина администратор.

– Фамилия?

– Джэггер.

Она взглянула на меня, изогнув бровь:

– Случайно, не родственник Мика? Губы похожи.

– Нет.

Она состроила недовольную гримасу, указав на левую дверь:

– Палата 1 А. Я вас вызову.

* * *

Тупая травма живота. Именно это сообщил мне доктор два часа назад. Алекса отделалась парой стежков на голове, но Беку повезло меньше. В их машину врезался цветочный фургон, у которого отказали тормоза, и он пронесся на красный свет на оживленном перекрестке. Водитель пытался вырулить, чтобы избежать аварии, врезался в заднюю часть автомобиля Алексы, прямо в пассажирское место за водителем. Как раз туда, где в своем детском автокресле сидел Бек.

Врачи заверили нас, что полученные малышом повреждения не угрожают его жизни, но ультразвуковое исследование показало, что повреждена левая почка – там был небольшой разрыв, который надо было немедленно ликвидировать. Я сидел у постели Бека в ожидании медсестер, которые должны были принести бланк заявления о согласии на операцию. Бек мирно спал. Алекса проходила очередное неврологическое обследование в кабинете по соседству.

После того как пришел врач и объяснил мне все о рисках, связанных с операцией, медсестра принесла целую кучу бланков для заполнения. Заявление о согласии на операцию, согласие на обработку персональных данных, данные о страховании. Последняя форма касалась разрешения на прямое переливание крови.

Медсестра объяснила, что не хватает времени взять кровь у нас до операции Бека, и, если она вдруг понадобится, что было маловероятно, они возьмут ее из банка крови. Однако мы можем сдать кровь, и ее сохранят для дальнейшего использования в случае необходимости. Я заполнил форму, чтобы можно было проверить кровь на перекрестную совместимость, и попросил медсестру отнести ее Алексе в соседний кабинет, чтобы она поставила свою подпись. Я не хотел оставлять Бека одного на случай, если он проснется.

Следующие несколько часов, пока шла операция, были для меня сущим адом. Наконец к нам вышел ассистент хирурга. Он спустил маску и заговорил:

– К сожалению, все не так хорошо, как мы изначально думали. Повреждения в почке вашего сына оказались более обширными, чем показала компьютерная томография. Сейчас мы пытаемся зашить разрыв, но он проходит вблизи сосудистой ножки, где находятся артерии и вены, соединяющиеся с аортой. Хочу, чтобы вы поняли, есть вероятность, что мы не сможем восстановить почку таким образом, чтобы она смогла функционировать, без угрозы для жизни вашего сына. В этом случае нам ничего не остается кроме частичного или полного удаления почки.

Он попытался убедить нас, что жить с одной почкой абсолютно нормально. Среди моих знакомых тоже были такие люди, но, если от природы у нас два органа, мне хотелось, чтобы мой сын пользовался преимуществами парных органов, если уж так предусмотрено природой.

С Алексой мы почти не общались, я лишь удостоверился, что с ней все в порядке. Все мое внимание было поглощено Беком, и в глубине души я винил ее за случившееся. Конечно, она не виновата в аварии напрямую, но, если бы она не была помешана на нарядах и не помчалась бы за очередным платьем, будь оно неладно, ничего этого не произошло бы.

Я заметил кофейный автомат у лифтов.

– Хочешь кофе?

Алекса кивнула.

Когда я вернулся с двумя стаканчиками кофе, медсестра уже беседовала с женой.

– О, мистер Джэггер. Вот ваша карта крови. На ней обозначена ваша группа, если вам это когда-нибудь понадобится. Мы всем такую выдаем, кто хочет стать донором.

– Благодарю. Моя кровь подходит для Бека?

– Дайте-ка я посмотрю. – Она подошла к медкарте, висевшей в ногах кровати, и принялась листать ее. – У вас первая группа крови, резус-фактор отрицательный, а это означает, что в крайних случаях ее можно переливать людям с любой группой крови и резусом. – Она остановилась на розовой странице. – Вам очень повезло. Крайне редко бывает, что приемный отец оказывается универсальным донором.

– Вообще-то я настоящий отец, а не приемный.

Сестра повесила карту Бека на кровать и взглянула на планшет, который принесла с собой. На ее лице появилось недоумение.

– У вас первая группа. А у Бека четвертая. – Она нахмурилась. – Говорите, вы биологический отец мальчика?

– Да.

Она посмотрела на Алексу, потом снова на меня.

– Это невозможно. Люди с первой группой крови в силу генетических особенностей не могут иметь детей с четвертой группой.

Я был измотан после безумно тяжелого дня. Мало того что похоронил отца, так еще и жена с сыном попали в автомобильную аварию. Наверное, я что-то неправильно понял.

– Может, это в лаборатории допустили ошибку?

Медсестра покачала головой:

– Вряд ли. Они обычно весьма точны… – Она переводила взгляд с меня на жену и обратно. – Но я все же попрошу их еще раз взять пробы крови на анализ. – После этого она поспешно покинула палату.

Я повернулся и взглянул на жену, которая сидела с опущенной головой.

– Это же ошибка лаборантов, правда, Алекса?

Меня буквально замутило, когда она подняла глаза. Ей не надо было ничего говорить, я и так все понял.

Не было никакой ошибки в этих гребаных анализах.

Все было правильно.

Бек не мой сын.

Эмери

– У тебя есть сын? – Я откинула голову назад, чтобы взглянуть на Дрю. Мы все еще нежились в ванне, и было нелегко маневрировать, сидя зажатой между его ног.