Дорога из Освенцима - Хезер Моррис

Через некоторое время женщина покрывается гусиной кожей. Теперь она дрожит от холода, пытаясь свернуться калачиком. Силка интуитивно поднимает с пола одеяло и плотно укутывает больную. Оглядывается по сторонам в поисках Сони.

– Соня Донатовна, она теперь дрожит от холода. Я укутала ее в одеяло. Что мне делать дальше?

– Оставь ее и найди другого больного, нуждающегося в охлаждении.

– Где взять еще полотенец?

– А чем тебя не устраивает то, что есть?

– Устраивает, просто… я уже им пользовалась.

– Силка, мы не можем позволить себе роскошь менять полотенца для каждого больного, – с виноватым видом произносит Соня. – Воспользуйся тем же полотенцем. Если понадобится вода, налей в раковине в конце палаты.

К концу смены Силки шестеро умерли и четырнадцать вновь поступили. В двух случаях в отделение пришли врачи в защитной одежде и масках, сделали обход и побеседовали с дежурными медсестрами. Силке становится ясно, что отделение обслуживается только медсестрами. Врачи не занимаются оказанием медицинской помощи. Они приходят для получения статистики о количестве поступивших и выбывших пациентов, живых или умерших.

Каждый вечер Силка возвращается в барак совершенно измученная. Ее дни заняты охлаждением и согреванием пациентов с высокой температурой; перемещением мужчин и женщин с койки на пол, если считается, что они не выживут; помощью при выносе умерших за дверь, где их оставляют, чтобы забрали другие работники. У нее появляются синяки от ударов, ненамеренно нанесенных в бреду больными, за которыми она ухаживает.

Она узнаёт об этой болезни все необходимое – например, как распознать различные стадии и когда могут появиться внутреннее кровотечение и респираторный дистресс, вероятнее всего приводящие к смерти. Никто не может объяснить ей, почему у некоторых пациентов все тело покрывается неприятной красной сыпью, а у других нет или почему этот симптом не обязательно указывает на летальный исход.

По мере того как распускаются первые весенние цветы и тает снег, количество заболевших, поступающих в отделение каждый день, постепенно уменьшается. Силка и другие медсестры начинают находить удовольствие в уходе за несколькими пациентами каждая, уделяя им то внимание, которого были лишены прежние.

Однажды в отделении появляется Елена. Силка страшно рада видеть знакомое лицо врача.

– Как твои дела? – с теплотой спрашивает Елена.

Из уложенных в косы волос выбиваются пряди и обрамляют ее лицо своеобразным ореолом.

– Устала, очень устала и очень рада видеть вас.

– Ты и другие медсестры проделали огромную работу. Вы спасли многие жизни и утешали других в их последние моменты.

Силке хотелось бы верить в эти слова, но у нее остается ощущение, что она сделала недостаточно, что надо делать больше.

– Я… Мы сделали все, что могли. Хорошо, если было бы больше лекарств.

– Да, я знаю, здесь всегда не хватает лекарств. Нам снова и снова приходится принимать трудные решения: кому дать лекарства, а кому нет.

– Понимаю, – говорит Силка, вновь испытывая чувство вины из-за украденных таблеток.

– Итак, девочка моя, вопрос в том… чем ты хочешь теперь заниматься?

– Вы хотите сказать, у меня есть выбор?

– Да, есть. Петр готов взять тебя в родильное отделение уже завтра. Однако твоей подруге Ольге эта работа тоже нравится. – Силка понимает, о чем говорит Елена: если она вернется, то Ольга потеряет выгодную работу в лагере. – И я подумала: может, ты захочешь вернуться и работать в общем отделении вместе со мной?

– Но…

– Глеба Витальевича нет. Несколько недель назад его перевели в другое место. Администрация наконец обратила внимание на цифры смертности и решила, что в интересах повышения производительности труда лучше его перевести. – Елена улыбается.

– Куда? – спрашивает Силка.

– Не знаю, и меня это не волнует. Просто я рада, что его больше здесь нет. Это значит, что ты можешь вернуться в мое отделение. Конечно, если хочешь.

– Мне действительно нравится работать с Петром Давидовичем и помогать рождаться детям. – (Елена кивает, полагая, что получила ответ.) – Тем не менее я хотела бы вернуться и работать с вами и другими врачами, где я смогу принести больше пользы, если это возможно.

Елена обнимает ее. Силка сдержанно отвечает, положив одну руку на спину Елене, потом отодвигается.

– Конечно возможно, – говорит Елена. – Именно этого я и хочу. Ты действительно принесешь здесь больше пользы. Правда, Петр Давидович очень рассердится на меня за то, что переманиваю тебя.

– Он хороший врач. Передайте ему, пожалуйста, как высоко я ценю то, что он сделал для меня, чему научил.

– Передам. Теперь иди к себе в барак, и я хочу тебя видеть через два дня, – говорит она, доставая из кармана ручку и листок бумаги, чтобы написать записку. – Отдохни немного. Ты, должно быть, совсем измучилась от работы за последние несколько месяцев.

– Да, конечно. Спасибо вам.

Силка смотрит на свет дня, думая о наступающем коротком лете.

– Елена Георгиевна?

– Да?

– Знаете, Йося родила девочку.

– Да, я слышала и знаю, что мама и ребенок здоровы.

– Мне бы хотелось повидать маленькую Натию. Не опасно навестить ее, учитывая, что я работала в инфекционном отделении?

– Я бы не ходила к ней следующие две недели – это инкубационный период тифа. Может быть, даже три недели для верности.

– Могу подождать еще три недели, но ни дня больше.

– Такое ощущение, что ты и не уходила. С возвращением! – приветствует Раиса Силку в общем отделении.

– Вовремя ты появилась! – кричит Люба из дальнего конца палаты. – Снимай ватник и помоги нам.

– С тех пор как я ушла, вы так и не удосужились прибраться в палате? Клянусь, это грязное полотенце лежало здесь больше года назад! – откликается Силка.

– Неужели столько времени прошло? – удивляется Раиса.

– Да, порядочно, – отвечает Силка.

Их внимание отвлекают крики мужчины, которым занимается Люба.

– Все в порядке? – спрашивает Силка.

– Давай, у нас для тебя много дел, – говорит Раиса. – Вчера в одном забое произошел взрыв, погибло довольно много людей, и к нам поступили тяжелораненые. Нескольких прооперировали, а двоим пришлось ампутировать конечности.

– Просто скажите, где я нужна.

– Иди помогать Любе. У того бедного парня сильные ожоги, и она пытается сделать ему перевязку. Мы дали ему обезболивающее, но на него почти не подействовало.

Силка подходит к Любе, пытаясь улыбнуться мужчине, лежащему на койке. Руки и верхняя часть тела у него перебинтованы, лицо изуродовано тепловым ожогом. Он всхлипывает, но слез нет.