Наследник Гиппократа - Юрий Корчевский

Встретиться с настоятелем Панкратием удалось только через два дня, да и то при содействии одного из монашествующих.

– Только коротко, в возрасте настоятель, – предупредил монах.

Никиту проводили к келье. Небольшая, аскетическая обстановка, в углу несколько икон. Войдя, Никита перекрестился на образа в красном углу, поклон отбил, поздоровался.

– Долгих лет и доброго здравия, настоятель.

Не ответил Панкратий, долго смотрел на Никиту, потом изрёк.

– Богоугодным делом в миру занимаешься. Не торопи события, всё в твою пользу обернётся.

Иеромонах, стоявший у дверей, легонько потянул Никиту за рукав, дескать – закончена аудиенция. Никита вышел, немало удивлённый. Он же толком не сказал ничего и ответ неконкретный. Если не торопить события, сколько ждать? Год, два? Избранница, в ком не сомневался, отказала, предпочтя другого. И умалчивала о существовании ещё одного мужчины, предала. Именно так расценивал Никита поступки Насти. Почему-то вспомнилась надпись на борту грузовика, давно ещё видел, а сейчас вспомнилась. «Не верь женщинам и тормозам». Тогда нелепицей посчитал, посмеялся. Неудовлетворённый ответом в тот же день на теплоходе отплыл с острова, другим путём выбраться невозможно. Три часа – и он в Приозёрске. Добрался до железнодорожной станции. Город старинный, но удручала бедность – людей, города. Проходящим поездом доехал до Санкт-Петербурга. На Москву поезда отправлялись часто. Утром уже был в столице. Как же хорошо вернуться в свою квартиру! Маленькая, но своя и такая родная, его гавань и прибежище. Половина отпуска ещё не потрачена, но Никита решил – лучшее средство от хандры и напряжённых воспоминаний – работа. Утром, приведя себя в порядок, явился в клинику, под ясны очи главного врача.

– Готов к труду и обороне! – доложил Артёму Витальевичу. Неотгулянные дни разрешите позже взять?

– Выходи. Вроде отдыхал, а выглядишь утомлённым, – посетовал главврач.

– Пройдёт, – отшутился Никита.

Переоделся в униформу, вдохнул привычные запахи отделения. Пациентов они пугали, а для него – рабочая атмосфера. Удивился и заведующий.

– То, что вышел, это хорошо. Павел Никифорович на больничном, один кручусь, как белка в колесе.

– А что с ним?

– Давление.

И Никита включился. Два хирурга, это уже сила. Плановых операций больше, а работу отделения оценивают по хирургической активности. Кроме того, когда два хирурга в бригаде, можно делать более сложные оперативные вмешательства. За работой вспоминать Настю некогда, но временами, по вечерам, всё же всплывал в памяти её образ, её голос. Злился Никита. Зачем? Если всё кончено! Чтобы загрузить себя до предела, засел за кандидатскую диссертацию. Вчерне все материалы готовы были, но руки не доходили. Научный руководитель возмущался, подталкивал. Три месяца мозгового штурма. Работа, потом систематизация, написание. В рукописном тексте не один и не два раза пришлось делать исправления, порой целые страницы браковал и писал заново. А стал набивать текст на ноутбуке, снова нестыковки обнаружил. Так называемую рукопись принимают только в машинописном, удобочитаемом варианте. Иначе у врачей прочитать её невозможно. Ещё в институте приходится изучать и английский, и латынь, этот мировой язык врачей, и греческий. Многие медицинские термины и названия имеют латинское или греческое происхождение. А ещё на лекциях много писали, стараясь успеть за лектором. Преподаватель давал на лекциях самое новое, чего ещё не было в учебниках, они всегда отстают от новинок на два-три года. А в медицине отставать нельзя, каждые пять лет объём информации удваивается, появляются новые лекарства, методики операций, аппаратура. Скажи кому из хирургов двадцать лет назад, что операции будут выполнять роботы, покрутили бы пальцем у виска, дескать – фантастика! А сейчас рентген – хирургические операции, особенно на сердце, уже обыденность, как и лапароскопические. И в любой области медицины так. Положа руку на сердце – не везде, многое зависит от финансирования, разворотливости и честности главного врача.

Всё же закончил свой труд, передал научному руководителю. Потом оппоненту, ВАК, защита. Нагрузка большая, не заметил, как после отпуска полгода пролетело. Устал, и хотелось отдохнуть. Всё же стал кандидатом наук, даже табличку, сделанную искусным гравёром на бронзе, на двери ординаторской повесил. Пациентам такие таблички внушали уважение, хотя на зарплате не сказались.

Поскольку свадьбы не состоялось, расходов не было, и Никита уже стал приглядываться в объявлениях к ценам на двухкомнатные квартиры. Ещё пару месяцев и уже можно идти к знакомому риелтору, с которым свёл его Артём Витальевич. Сам бы бегать по присутственным местам не хотел. Мало того, что потеря времени большая, так ещё и кинуть могут. Москва ещё и криминальный город.

Через месяц-полтора созвонился с риелтором.

– Надо вашу квартиру осмотреть, оценить. Я подошлю вам оценщицу. Завтра удобно?

– После шестнадцати.

– Ждите.

– У меня ещё вопрос. Если я продам, мне где-то жить надо.

– Не вопрос. Мы вам что-нибудь подберём. После продажи своей квартиры, пока документы будут оформляться, можете в своей квартире жить, где-то месяц.

На следующий день, как и договаривались, пришла оценщица.

– Расположение дома удачное и дом не старый, это плюс.

Оценщица, молодая женщина немного за тридцать, осмотрела квартиру – окна, балкон, даже трубы и батареи отопления.

– Техническое состояние хорошее.

Оценщица сделала несколько фото с разных ракурсов, попрощалась и вышла. Буквально через пару минут снова звонок в дверь. Никита решил – вернулась оценщица, что-то забыла. Открыл дверь, не посмотрев в глазок, замер в шоке. На лестничной площадке стояла Настя с большой сумкой. Восемь месяцев он её не видел, а девушка изменилась, причём не в лучшую сторону. Под глазами тёмные круги, выглядит утомлённой.

– Здравствуй, Никита. Можно войти?

– Здравствуй. Входи, конечно, но не вижу смысла ворошить прошлое. Ты ведь замужем? А если муж узнает?

Настя вошла, поставила сумку, Никита дверь закрыл. Не хотелось бы, чтобы любопытные соседи случайно подслушали.

– А нет мужа, развелась.

– Даже так? А как же мнение Петра… э… Захаровича?

Никита с трудом вспомнил отчество отца Насти.

– Если тебя интересует, он был против развода, но мне всё равно.

Ситуация странная. Никита разрыв отношений воспринял болезненно. Но пламя любви погасло, осталось только выжженное пепелище и даже угольки не тлеют. Зачем восстанавливать отношения, если чувства перегорели? Да ладно бы просто ушла, а то по настоянию папы замуж вышла.

– Проходи. Есть хочешь?

– Не откажусь.

Никита на стол собрал, ели молча. Когда он уже мыл посуду, спросил.

– Не беременная?