Змей-искуситель - Дебора Смит

— Да неужели? Пока что он продемонстрировал только способность уложить в постель самую рассуди-тельную молодую женщину планеты и сделать ей ребен-ка. И она ему это позволила. Моя дочь, с которой я го-ворила о контроле над рождаемостью с того самого мо-мента, как она достаточно подросла, чтобы понять все! Я водила ее в клинику, где ей все показали на анатоми-чески идентичных куклах. Моя дочь, которая в двенад-цать лет искренне пришла к философскому выводу о том, что девственность и целомудрие можно и нужно защищать. Какой-то юнец оказался настолько ловким и хитрым, что сумел заставить ее отказаться от основных ценностей нашей семьи, наших друзей, окружающих нас людей. Какой-то выскочка с фермы смог сбить с толку мою… — ее голос задрожал, — мою девочку, такую благоразумную, и разрушить ее будущее, которое так много для нее значило…

— Оно много значило для тебя, — поправил я. — Если ты сейчас перестанешь общаться с Эдди, ты об этом пожалеешь. Ты будешь не права.

— Нет. Она вернется домой. Ты увидишь. На моих условиях.

— А что собирается делать Ал?

— Мы это обсуждаем. Я уже сказала тебе, что он до-верил мне разбираться с этой ситуацией.

Я подумал: «И это человек, нашедший меня в мек-сиканской больнице, когда мне было четырнадцать? И это человек, который привез меня к себе домой и сде-лал все, чтобы я почувствовал себя своим? Эдвина лжет. Он никогда не оставит дочь в беде».

— То есть ты хочешь сказать, что Ал зол на тебя, как черт?

Эдвина выбросила вперед палец с длинным наманикюренным ногтем, напоминающим коготь хищной птицы.

— Он не был в тот день в парке, когда мы едва не… Когда ты… Эдди — моя дочь, и я не могу забыть… — голос Эдвины прервался, и ей пришлось несколько раз глотнуть, чтобы взять себя в руки. — Черт побери, Ни-колас, она же согласилась с тем, что ее жизнь не должна пройти впустую! Мы договорились о том, что она подо-ждет с браком и детьми, пока не займет место в отделе по связям с общественностью. Что она будет делать с ребенком на руках в ее возрасте? И каким-то пустым местом вместо мужа? Николас, их брак даже не являет-ся законным! Если бы только она пришла ко мне в тот момент, когда поняла, что беременна, я бы помогла ей справиться с трудностями.

— Если ты имеешь в виду, что заставила бы ее сде-лать аборт, — медленно сказал я, — то, вероятно, как раз поэтому Эдди к тебе и не приехала. И вероятно, как раз поэтому она не хочет говорить с тобой сейчас.

Эдвина окаменела.

— Я не уверена в том, что именно посоветовала бы ей. — Ее голос звучал ровно, почти равнодушно. — Но я не заслуживаю того, чтобы выслушивать твои инсинуа-ции. Я всегда за свободный выбор, Николас. Не за аборт, а за возможность выбора.

— У моей матери в свое время не было выбора. Ее отец ей его не оставил.

— Ты не можешь сравнивать…

— Нет, могу, — очень тихо ответил я.

Я встал, а они сели. Эдвина и ее советники — мафия родственниц с фамилией Хэбершем, умные подруги, помощники с красивыми прическами и полированными ногтями. Двадцать человек расселись вокруг неболь-шого овального стола в маленьком конференц-зале в западном крыле Белого дома.

Тема заседания: Хаш Тэкери и ее сын. За и против.

— Полковник, скажите, она выглядит как белая женщина или можно сразу сказать, что ее бабушка была индианкой? С этим надо как-то работать или мы можем использовать это с выгодой для нас? — спросила черно-кожая помощница без тени иронии.

— У нее рыжие волосы и зеленые глаза, — сказал я. — Она курит индейскую трубку, получила степень ба-калавра по бизнесу в вечернем университете, воспитала сына, который готов перегрызть глотку любому ради Эдди.

— Она курит! — одна из советниц записала инфор-мацию и нахмурилась.

— А как насчет религии? — спросила другая, глядя в свои записи. — Насколько мне известно, Дэвис Тэкери посещал нечто под названием евангелистская церковь Урожая с песней. Его мать все время делает внушитель-ные Пожертвования. Эта церковь объединяет все рели-гии. Пастор — женщина.

— И что же они делают? Укрощают змей? — дро-жащим голосом поинтересовалась сухощавая блондин-ка, нервно вертя в руках двухсотдолларовую золотую ручку. — Заговаривают болезни? Лечат верой?

— Поют, — уточнил я. — Вчера преподобная Бетти и ее хор были на ярмарке. Они пели «Пусть не разорвет-ся круг», Хаш Тэкери пела вместе с ними. И играла на бас-корыте.

— На чем?!

— Это перевернутое металлическое корыто. В днище делают дырку, протягивают сквозь него толстую струну и привязывают ее к шесту. Одной ногой надо упереться в корыто, левой рукой держат шест, правой играют на струне. Напоминает басовое звучание виолончели, если вы умеете играть. Хаш Тэкери умеет.

— Это все индейские штучки, — заметила брюнетка в очках и сделала запись в блокноте. — Нам нужна фо-тография. Мы должны сфотографировать вас и прези-дента с новыми родственниками, миссис Джекобс.

Эдвина кивнула:

— Хорошо. Но сначала я хочу сама встретиться с ней. Потрясти ее клетку. Показать, с кем она имеет дело.

— Думаю, ей все равно, с кем она имеет дело, — за-метил я.

— Николас, не тебе судить о женщинах! Пойми, эту даму спасать не нужно! Она не похожа на Золушку!

Я отвернулся от окна, за которым подстригал траву садовник, и посмотрел на Эдвину.

— А ты неплохо осведомлена.

— Разумеется. Ну, чего же ты ждешь, Николас? На-падай, атакуй, скажи, что я настоящая сука, что я нару-шила какой-нибудь кодекс чести, раз собрала о ней всю имеющуюся информацию. Но не забывай, что о нашей семье каждый может узнать все. Кстати, почему ты ее защищаешь?

— Потому что она не давала тебе повода нападать. Хорошо это или плохо, но Эдди теперь член ее семьи. Так что ты нападаешь на свекровь Эдди. Это плохо для твоей дочери. А еще я делаю это потому, что Хаш Тэкери — не обычная женщина. Потому что я хочу в нее ве-рить.

Эдвина встала.

— Ну, вот что. Я не позволю, чтобы мою дочь одура-чили недостойные родственники ее мужа. Я заключу с тобой сделку, Николас. Ты уговоришь Хаш Тэкери встре-титься с Алом и со мной, и мы посмотрим, выстоит ли ее репутация во время небольшого допроса. Если она так безупречна, как ты говоришь, то Хаш с честью вы-держит испытание.

— Договорились, — кивнул я.

— Я уверена, что на самом деле Эдди Джекобс не хочет здесь оставаться, — сказала я Мэри Мэй. Мы сто-яли на заднем дворе и смотрели вверх на окно спальни Дэвиса. — Она не из тех, кто будет выращивать яблоки. И потом, у нее есть дом, деньги… В конце концов, ее родители руководят нашей страной.

Мэри Мэй нагнулась ко мне и прошептала:

— Но подумай о той рекламе, которую получит наша ферма, если она здесь задержится.

— Прекрати!

Мы услышали шорох кустов за углом дома. Агент секретной службы пробрался через заднюю веранду, за-ставленную плетеной мебелью, и заглядывал в большие глиняные горшки с желтыми хризантемами, раздвигал ветки крупных гортензий, скрывавших большинство окон.