Сын моего мужа - Кира Полынь

Повисшая в воздухе тишина дополнилась устремленными на нас взглядами.



Руслан

Запнувшись, мужчина собрался и как профессионал своего дела продолжил, решив проигнорировать повисшую тишину:

— Я прощаю тебя, сын мой, за безголовость и безалаберность, но пришло время взять на себя ответственность за собственные поступки. Береги Катю так, как берег ее я. Береги Полину так, как берег ее я. Ренат Саяров.

«Спасибо, бать», — промелькнуло в голове, и ладонь на дрожащем катином плече сжалась еще сильнее.

Насрать на эти охреневшие рожи. Пусть думают что хотят, мне плевать. Отец, от которого я, собственно, и унаследовал этот пофигизм, тоже отличился, отчитав меня в своем же завещании.

Усмехнулся.

Столько лет его не видел, а он не изменился и не упустил возможности пропесочить меня даже после смерти. Урыл, ладно, признаю. Он был совершенно прав, стараясь как можно быстрее вдолбить мне в голову прописные истины по отношению к жизни. И сейчас, глядя сверху вниз на катины волосы, я мог это признать.

Пора взять себя в руки и исправить все, где успел накосячить по глупости. Это мое искупление и извинение перед отцом.

С четкой решимостью все исправить я огляделся, наблюдая всеобщее охреневание, и помог Кате подняться на ноги. Она качалась на своих каблуках, пытаясь ухватиться деревянными пальцами за спинку стула, и лепетала:

— Извините… извините… мне что-то нехорошо.

— Пойдем, подышим, — осторожно прижал ее к себе и вывел из кабинета, не забыв прихватить письмо от отца, переданное ей.

Да, знатно он нас нагнул и сейчас, наверное, хитро ржет на небесах, надеясь увидеть, как у меня челюсть отпадет от услышанного. По факту же я все это уже знал, так что единственный, кому реально стало дурно, — это Катя.

— Что же теперь делать… — шептала она, пялясь себе под ноги невидящим взглядом, пока я уводил ее к лифту. — Что делать…

— Ни хрена, — буркнул, заставляя девушку поднять на меня глаза.

В них блестели слезы и застывшее выражение ужаса, полное отчаянья и паники.

Глупая.

— Ты не хотела афишировать, я согласился. Ты прости, конечно, но за отца, решившего, что завещание — это лучшая возможность высказаться, ответа держать не могу. Поздно уже голову пеплом посыпать, прими и забудь.

— Ты не понимаешь…

— Все я понимаю! — не выдержав, развернул красивую к себе и прижал к стенке скрипнувшего от резкого движения лифта. — Хватит о других думать, Кать. Насрать, что они подумают, плевать вообще. О себе думай, о Полине. О нас.

— Да нет никаких «нас»! — Вскрикнула, отбрасывая от себя мои руки. — Нет! Тебе надоест, и ты уедешь! Бросишь нас! Меня!

Признаться, честно, я охуел от ее заявления. Пока я пытался профильтровать ее выкрик, двери лифта открылись и несколько пар удивленных глаз офисных клерков уставились на нас, с сомнением рассматривая плачущую девушку и мою растерянную рожу.

Воспользовавшись моментом, Катя юркнула прочь. Оббежала незнакомых людей, звучно стуча каблуками по гранитному полу и обхватив свои плечи руками.

Она старалась идти быстро, но догнать ее не составило труда.

— Ты че несешь?

Молчит.

Идет, рыдает, слезы по щекам блестящими капельками расчерчивают дорожки, срываясь вниз, а мне выть хочется от этого вида. Будто кости выворачивает.

Не переношу женских слез, но катины почему-то вызывали совершенно другие эмоции.

— Катя, блин, скажи мне, с чего ты взяла всю эту херню?

Шел за ней следом, как верный пес, но останавливать не решался. Ей просто нужно сейчас поистерить и успокоиться, и только тогда начнет соображать здраво.

Опять что-то придумала, сама себя намотала, накрутила и сорвалась. Бывает, она баба, у них гормоны скачут хуже американских горок.

Вверх-вниз! Вверх-вниз!

— Катя…

— Да что ты пристал ко мне?! — резко обернулась, едва носом не врезавшись мне в грудь. — Что тебе от меня надо?! Я просто Катя, просто ты раз со мной переспал. Так бывает! Да, у нас есть дочь, но мы все уладили! Так чего тебе от меня еще надо?!

— Я тебе уже давно все сказал. Хочу…

— Хочу тебя, да? Угадала? Конечно! Тебе совершенно плевать на других, Руслан! Может, это и помогает тебе жить, но я так не умею! Я не такая! Я все чувствую! И стыд, и предательство, и ревность! — продолжая рыдать белугой, рычала она, тыкая острым ногтем в мою грудь. — Не умею так, понимаешь? Не могу просто взять и захлопнуть эти эмоции! Мне стыдно перед Лидией и ее семьей, что мы с Ренатом так долго их обманывали, мне очень больно, что он ушел, и я осталась одна, я ревную тебя, хоть и не имею на это право, ведь ты женат!

Все сразу встало на свои места.

Лебедь продолжала высказывать мне все, что душило ее до хриплого рыка, а я выдохнул. Боже, вот же дебильная досталась! Это же надо было себя так извести, чтобы словить истерику.

— Хватит! Я так не хочу! Видься с Полиной, приезжай, уезжай, но ко мне больше не прикасайся! Не смей! — рявкнула еще пару неласковых в мою сторону. Развернулась на каблуках, пошагала прочь.

Выдохнул.

Надо просто взять себя в руки и увести эту пришибленную домой, чтобы нормально поговорить. Хотя, думаю, она не станет меня слушать, пошлет в жопу в очередной раз и хлопнет дверью перед носом.

Ей нужны гарантии. Ей всегда нужны гарантии, неуверенная моя.

Хер с ним, будут ей гарантии, затрахала, честное слово. Невротичка.

Подумал об этом, и грудь обожгло огнем. Моя невротичка, персональная, специально для меня созданная, чтобы мучить за все грехи, что я совершил. Кара.

Молча шел за ней. Догнав, поймал за локоть и тут же отпустил, чтобы вновь не получить коленом в пах. Сейчас она в совершенно невменяемом состоянии, мгновенный удар ничего не будет ей стоить.

— Садись в машину, отвезу тебя домой.

— Сама справлюсь.

— Не дури. Просто отвезу домой. Больше не прикоснусь, пока сама не захочешь.

Таким яростным взглядом на меня давно не смотрели. Очень давно. Я даже проникся, послушно отступая на шаг назад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍