Смерть планеты - Вера Крыжановская

– Вообще, – добавил он, – это гадкое переживаемое Землею время породило множество любопытных фактов, с нашей точки зрения, конечно. Например, катастрофа с Петербургом, о подробностях которой я узнал здесь.

– Ах, расскажи, расскажи. Я знал, что старой столицы уже нет, но подробности известны мне не были, да и Нивара тоже не знает, вероятно, потому что никогда не говорил мне ничего про это.

– С удовольствием, – ответил Нарайяна. – Прежде всего, должен упомянуть, что здесь, как и повсеместно, где только сохранились верующие, существуют подземелья, где те и прячутся. Мы там были, конечно, с Дахиром, и там я познакомился с неким старцем, который рассказал мне то, что я хочу вам передать. Катастрофа произошла вскоре после сокрушения Троице-Сергиевой лавры; но еще за много лет перед тем климат петербургский становился год от году все суровее. Надвигались полярные льды, так что север Швеции, Норвегии и России стал необитаем; ну, а в Петербурге еще жили кое-как, хотя лето становилось все короче, а зима длиннее и холоднее. Изобретательное человечество придумало между тем паллиатив: целые кварталы покрыли гигантскими стеклянными куполами и отепляли электричеством, словом, с грехом пополам – жили. Но еще быстрее холода усиливалось нечестие и все неизбежно следующие за ним пороки; а так как правители того времени обкрадывали управляемых, то издан был закон, повелевавший закрыть и продать с аукциона все церкви. Однако несмотря на все, оставались еще, особенно среди народа, люди, державшиеся старинных обычаев и старой веры; тогда компания предприимчивых аферистов скупила все храмы оптом и открыла абонемент на право посещения церквей, слушания богослужений и причащения, а нанятые компанией священники совершали службы. «Почему бы, – говорили предприниматели, – и не воспользоваться людской глупостью?» Однако ввиду того, что абонементы стоили дорого, то многие из небогатых принуждены были отказаться от них, население стало отвыкать от церкви, и антреприза наконец лопнула. Негодование этих ловкачей было неописуемо; а так как влияние их на правителей было очень сильно, то они добились такого решения, что необходимо, видишь ли, положить раз и навсегда конец всем «старым и глупым предрассудкам», а с этой целью повелено было собрать все имевшее отношение к прежней вере и всенародно предать сожжению. Я забыл сказать, что раньше, когда еще держалась кое-какая вера, купили находившиеся в Бари мощи Св. Николая, которые итальянцы продавали. Их поставили в особо построенной для этой цели церкви, вблизи города… Итак, эти мощи, как и все прочие святыни, должны были быть преданы огню; день этого аутодафе отложили до весны ввиду особенно суровой зимы. В последний раз заволновался народ, и сердце его дрогнуло при мысли, что будет уничтожено все, чтимое их предками, и чудесно сохранившиеся мощи вековых покровителей и защитников. Среди населения раздались протесты, но так как протестовавших было меньшинство, то их не слушали, а Небо осталось как будто глухо ко всем этим преступлениям, богохульствам и кощунствам. Но чтобы скорее покончить с этим «нелепым» и «неудобным» волнением, решили поспешить с аутодафе.

Между тем весна задержалась; за несколькими теплыми днями, оттаявшими местами ледяную кору, сковавшую море, наступили снова холода. И вот однажды ночью забушевала страшная буря. С грохотом пушечных выстрелов ломался лед, а яростный ветер гнал на город волны и глыбы льда. С ошеломляющей быстротой город был затоплен; но беда не была еще полна. В ту же ужасную ночь вулканический удар приподнял слегка дно Ладожского озера; вода вышла из берегов, а бурные пенистые волны, уничтожая все на своем пути, неслись, словно лавина, достигли Петербурга и наводнили его.

Что тут произошло, и описать нельзя. Погибло несколько сот тысяч человек; когда же вода спала, остатки города оказались покрытыми ледяной корой, которая никогда уже не оттаивала. Тот же подземный толчок, от которого вышло из берегов Ладожское озеро, нагнал полярные льды, двинувшиеся вдоль берегов Швеции и загромоздившие Балтийское море. Теперь во всех этих местностях климат хуже, чем у эскимосов, а Петербург представляет оригинальную картину Помпеи подо льдом; потому что, как говорят, целые кварталы стоят нетронутыми, т.е., конечно, дворцы и массивные здания. Говорят, что перед катастрофой появились народные пророки, ходившие по улицам и возвещавшие, что преступления истощили долготерпение Неба и что кощунники, дерзнувшие желать сжечь все мощи с прочими святынями, погибнут ранее, чем успеют привести в исполнение свой гнусный замысел; и они уговаривали верующих покинуть осужденный город. Многих из них признали буйнопомешанными и без церемонии убили, но на их место появлялись другие, и верующие, глубоко потрясенные, покинули город; а вольнодумцы с сатанистами остались и погибли. Позднее, когда успокоились стихии, некоторые из верующих посетили место несчастья, где и нашли еще несколько уцелевших церквей и домов; а так как гонение на веру становилось все упорнее и ожесточеннее, то они окончательно обосновались в этом необитаемом уже более месте, и там мало-помалу образовалась небольшая община, живущая в старом Невском монастыре. Богомольцы сходятся туда на молитву, сатанисты же бегут от разоренного города, и благодаря этому маленькое стадо Христово живет там в мире и безопасности.

Рассказ этот так заинтересовал Супрамати с приятелями, что они решили на другой же день отправиться на развалины Петербурга.

По мере приближения к мертвому городу холод все усиливался, а унылая картина опустошения навевала глубокую грусть. Высадились они у Невского монастыря, где заметны были еще следы человеческой деятельности: усыпанная песком дорожка вела к храму, вход в который был очищен ото льда, а из труб жилья курился легкий дымок. При входе в храм горели две смоляные бочки, а внутри топились маленькие переносные печи, так что температура, сравнительно с наружной, была довольно тепла и приятна. Святое место было тщательно вычищено, и причиненные наводнением опустошения по мере возможности исправлены.

У сохранившейся в нетронутом виде раки Преподобного горели свечи и стояло человек пятнадцать мужчин и женщин; они запели, после того как окончилось чтение Евангелия, и маги присоединились к верующим.

По окончанию молитв путешественники познакомились, были дружески приняты, как братья, и отведены в жилое помещение, чтобы согреться и подкрепиться. В комнатах, где жил раньше митрополит, помещалось несколько семейств, остальные же члены общины размещались в других зданиях. Здесь было тепло, в большой печи пылал яркий огонь, и хозяйки подали гостям теплое вино, хлеб и блюдо с рисом.

После трапезы разговорились, и Супрамати осведомился, велика ли община и не тяжело ли им жить в этой ледяной пустыне, среди развалин и смерти. Блаженная улыбка озарила лица хозяев.

– О! Нет, – ответили они единогласно. – Здесь так хорошо и спокойно, вдали от злых кощунников. За работой и молитвой не видишь времени; кроме того, у нас есть воздушные суда, на которых мы ездим за провизией, топливом и т.д. А холод, право, еще сносен; зато иногородние, попадающие сюда, очень мерзнут, и некоторые даже совсем замерзают, а потому все почти бегут отсюда. А мы и другие живущие здесь не страдаем от холода и счастливы. Никто не препятствует нам совершать Богослужение, у нас сохранились святыни, которые мы почитаем; а мы любим уединение, отказались совершенно от светской жизни и считаем себя счастливее всяких миллиардеров в их дворцах.