Гуров не церемонится - Алексей Макеев

– Я полагаю, что вы адвокат? – и, не дожидаясь его ответа, продолжила: – Что? Воронье уже слетелось? Ну и чего хотят от меня ваши клиенты? – с усмешкой спросила она. – Чтобы я отказалась от акций в их пользу? Или продала за гроши? Так знайте, этого не будет!

– Здравствуйте, Лариса Петровна, – сказал Гуров, проходя и присаживаясь на стул. – Мы с вами уже встречались, но продолжалось это так недолго, что вы вряд ли меня запомнили, да и не познакомились мы тогда. Только я не адвокат, а полковник полиции, и зовут меня Лев Иванович Гуров.

– Вы занимались поисками убийцы моего мужа?

– Можно сказать и так. И сейчас я хочу продемонстрировать вам результаты моей работы. А чтобы не тратить время на долгие пересказы всего, что произошло, я предлагаю вам послушать одну запись. А вот потом, если у вас возникнут вопросы, я на них отвечу, а вы затем ответите на мои.

Она не стала возражать, и Лев Иванович, достав из кармана диктофон, предусмотрительно поставил его подальше от Ларисы, чтобы у нее не возникло искушения вскочить и разбить его. Из динамика раздался голос Григория Шалого, и едва она его услышала, как тут же согнулась и, упершись локтями в колени, спрятала лицо в ладони. Васильева прослушала запись, не проронив ни слова. А когда диктофон отключился, Гуров спросил:

– У вас есть ко мне вопросы?

Лариса только молча помотала головой, по-прежнему пряча лицо в ладонях.

– Я понимаю, что ничего нового, за исключением того, что Григорий собирался вас убить, а Николай Степанович не просто жив, а еще и воссоединился со своими родными, вы не услышали. Но тогда, как мы с вами и договаривались, у меня будут к вам вопросы. Вот вы узнали правду о Савельеве и поняли, что он и Волчара – два разных человека, таким образом, ненавидеть вам его было больше не за что, так зачем вы все-таки устроили это якобы похищение детей? Боялись, что родные Савельева рано или поздно все равно найдут его? Но он же вас очень любил. Неужели только из-за того, что делиться его деньгами не захотели?

– Да, не захотела! – Лариса резко подняла голову и взглянула Льву Ивановичу прямо в глаза. – Я с ним пять лет промучилась не для того, чтобы потом с кем-то и чем-то делиться.

Гуров взгляд не отвел, он просто покивал в такт своим мыслям, а Лариса даже представить себе не могла, что этими несколькими словами, перечеркнула все то хорошее, что Лев Иванович готов был для нее сделать. Но то чувство пусть и брезгливой жалости, которое она вызывала в Гурове после рассказа Григория, мигом улетучилось, едва сыщик взглянул в ее горящие ненавистью глаза. Больше Лев Иванович ни жалеть, ни щадить Васильеву не собирался.

– Зато теперь потеряли все, – жестко сказал он. – Ну а зачем вы, зная, что дети живы-здоровы и в безопасности, целый месяц разыгрывали спектакль? Зачем потребовалось мучить человека? Чтобы властью своей насладиться, как тогда, в Николаевке над Матвеем?

– А хотя бы и так! – с вызовом ответила Лариса. – Я столько от мужиков натерпелась, что, когда появилась возможность отвести душу, грех было этим не воспользоваться. В доме за мной постоянно следили, так что приходилось сдерживаться, но зато потом я за все на Кольке отыгралась, глядя, как этот слизняк убивается, а сама в душе смеялась. Господи! – расхохоталась она. – Какие же вы, мужики, идиоты, и как я вас всех ненавижу! А еще презираю!

– Ну, слизняком его сделали вы и только по отношению к себе, а вот его деловая хватка как была при нем, так и осталась. А вы случайно не забыли, чем подобные развлечения для вас чуть было в Николаевке не закончились? Ведь вас тогда вполне могли утопить.

– Но ведь не утопили же! – рассмеялась сыщику в лицо Лариса.

– И вы решили, что вам всегда так будет везти? – спросил Гуров.

– Конечно! – уверенно заявила Васильева. – Я цыганка! Я свою судьбу наперед знаю!

– Думаю, что нет, – спокойно заметил Лев Иванович и спросил: – Скажите, отправляя своих детей в Америку, вы просчитали все последствия? А то я их вам сейчас перечислю. Я, конечно, не специалист по международному праву, но есть вещи, которые знаю точно. Итак, ваши дети – граждане США и могут находиться там столько, сколько захотят. А вот у Шалых всего лишь рабочая виза, которая скоро заканчивается, и тогда у них есть два пути. Первый – уходить в нелегальные иммигранты, у которых жизнь совсем не сахар, и второй – возвращаться в Россию для оформления новой визы, которую тоже больше чем на три года не дадут, если дадут вообще. Но даже если Шалые захотят выехать в Россию для оформления визы, то детей с ними не выпустят. На каком основании? Они им никто. Значит, детей нужно оставлять там. С кем? Где? У Ольги, фиктивной жены Григория? А они ей нужны? А если американским властям станет известно, что Шалые незаконно вывезли детей из России, то это уже киднеппинг, за который в Штатах дают такие сроки, что они в далеком далеке теряются. А ведь та нотариально заверенная доверенность, с которой они вылетели, – липа, потому что Николай Степанович ее не подписывал. И нотариус, которого вы подкупили, очень скоро перестанет таковым быть. Значит, Шалых арестуют, и заботу о детях возьмет на себя государство, но тогда их отдадут на усыновление. А что? Малыши они симпатичные, и желающие взять их в семью найдутся. Только какое будущее их ждет, неизвестно. Ведь в Америке постоянно проходят судебные процессы над родителями, которые издевались над своими детьми или даже убили их. По российскому телевидению частенько показывают такие репортажи, а сколько таких случаев на самом деле? Думаю, что в разы больше. Далее, когда станет известно, что в похищении детей принимала участие родная мать, то вас по нашему российскому законодательству очень легко могут лишить родительских прав. Николай Степанович никакого отношения к их появлению на свет не имеет, о чем уже знает, тем более что теперь у него есть родной сын, так что он тоже вряд ли будет копья ломать и судиться за право воспитывать чужих детей, заведомо зная, что американцы их не отдадут. Что еще? Ах да! Вы уже никогда не сможете получить визу в Америку. Вас ждет суд. А как же иначе? Двоемужество, подделка документов – подпись Савельева наверняка подделывали вы, соучастие в похищении детей, пособничество, если не организация убийства Николая Степановича… Да и еще что-нибудь найдется. Так что сядете вы всерьез и надолго. Ну и кто же вам, судимой, визу в Америку даст? Так что детей своих вы не увидите ни-ког-да! И даже не узнаете, где и с кем они живут, как живут и живы ли вообще! А вы говорите, что знаете свою судьбу!

Все время, пока сыщик говорил, Лариса смотрела на него остановившимися, полными ужаса глазами и явно не верила своим ушам, а потом с душераздирающим криком: «Не-е-ет!» – бросилась на Гурова с кулаками, норовя вцепиться в лицо. Ожидавший чего-то подобного Лев Иванович успел перехватить руки женщины и отбросить ее на кровать, но Лариса, абсолютно не владея собой, раз за разом вскакивала и бросалась снова, крича одно и то же слово «Не-е-ет», и казалась совершенно безумной. В комнату вместо санитаров на помощь Льву Ивановичу, в которой он, правда, совсем не нуждался, заскочили мужики, и при виде их она совсем потеряла голову. Шквал самой грязной ругани обрушился на их головы, но подоспевшие санитары, выгнав мужчин, сноровисто скрутили Васильеву. Прибежавшие врач с медсестрой с огромным изумлением посмотрели на ранее тихую больную и быстро положили конец ее буйству, сделав укол.