Путь волка - Петр Левин

слился в один сплошной хлюпающий гул.

Авангард я встретил градом ударов. Я стоял на задних лапах, отталкивался ими, а передними бил по головам. Я полностью отдался инстинктам и волчьему чутью. В какой-то момент я осознал, что в темноте убивать проще и что глаза мне только мешали. Теперь я видел бой не глазами, а телом. Чувствовал соперника и реагировал на его действия. Принцип был очень простой – он быстрый, а я еще быстрее.

Эти оборотни были в сто раз слабее меня, но за счет количества они могли додавить. Поэтому я стал бить всеми четырьмя лапами, использовать пасть и давить телом на зверей. Не знаю, сколько длился бой, но по ощущениям пару минут. Десятки соперников были убиты, другие дергались в конвульсиях.

Успокоившись, я стал перегрызать шеи одному недобитому оборотню за другим. Их кровь давала мне дополнительные силы, я тяжело дышал и захлебывался кровью, впитывая ее глазами, которые ничего не видели. Насытившись, я пошел дальше на запах Кривочлена.

Глава 33. Цель Выродка становится понятной

Пройдя пятьсот шагов вперед, я почуял свежий воздух. Запах оборотней и Кривочлена оборвался, и я рухнул вниз. Я упал в воду, и течение понесло меня прочь из тоннеля. Я вышел на берег небольшой речки и отряхнулся по-собачьи. Тучи скрывали звезды. Впереди я видел очертания деревьев, которые казались миражом в ночной дымке. Запах существ я не чуял. Кривочлен исчез, как будто не было ни его, не оборотней, которые его сопровождали. Будто все это мне приснилось.

Тяжелая, хмурая ночь вступила в свои права и в полную силу властвовала, упиваясь свободой. В нескольких милях от меня виднелись огни улиц небольшого городка. Я добежал рысью до входа в город. Надпись гласила «Хопкинтон». Это был небольшой городок в тридцати милях от Бостона. Пару раз я здесь бывал по работе, расследуя убийства.

Я встал на колени и сделал над собой усилие. Моя мысль тут же превратилась в действие – я начал трансформироваться в человека. Через минуту я стучался в первый попавшийся мне на дороге дом. Я был голый, грязный, в бурых пятнах крови.

Мне открыла подслеповатая старушка в очках, она была в ночнушке, в левой руке у нее был томик библии.

– Здравствуйте, мадам, меня зовут Питер. На меня напали и отобрали одежду. Не могли бы вы мне помочь? – сказал я.

В США люди добрые и доверчивые, особенно в небольших городках. Гости здесь бывают не часто, и всем здесь рады, готовы помочь.

Старушка впустила меня в дом.

– Моего мужа тоже звали Питер. Он умер три года назад. Теперь я одна. Прими душ, сынок, его одежда тебе подойдет. Какой же ты грязный!

Через двадцать минут я, одетый в клетчатую рубашку и старые джинсы, сидел за столом. Старушка раскладывала угощения и даже не пыталась выведать у меня секреты. Было такое ощущение, что голые мужчины приходили к ней каждую ночь.

Я же сидел и думал о своем.

– Что же ты ничего не ешь, сынок? – спросила старушка.

– Не голоден, мадам, не до еды мне, – сказал я.

За окном замелькали проблесковые маячки полицейской машины.

– Я вызвала шерифа. Он разберется, – сказал старушка и мило улыбнулась.

На этих словах в комнату вошел высокий и толстый мужчина лет пятидесяти, чернокожий, с усами, как у Гитлера, с аккуратной бородкой на подбородке. Щеки были гладко выбриты. В зубах у шерифа была спичка. Языком шериф перекидывал эту спичку из одного угла рта в другой.

– Что тут происходит, мисс Пигвас? – спросил шериф.

– Вот, постучал голый в мою дверь, я впустила, – сказала старушка с несмываемой улыбкой на устах.

– Шериф, доброй ночь, – сказал я, – дело в том, что на меня напали. Я попросил помощи у этой женщины. Большое вам спасибо. А сейчас мне пора.

Я приподнялся со стула, но стоящий в дверях шериф покачал головой.

– Джерри Харисон, хватит дурить людям голову. Тебя каждая собака в США в лицо знает, – сказал шериф.

На этих словах он вытащил из кобуры револьвер и сделал шесть выстрелов в мою сторону. Все шесть пуль попали мне в грудь. От неожиданности я встал и растерянно посмотрел на шерифа, который уже мысленно выслушивал благодарности от Президента за проделанную работу и тратил сто миллионов долларов призовых.

– О мой бог, что же делается! – заверещала старушка.

Такое ощущение, что она больше переживала за ковер и стол, на который я мог вот-вот упасть, чем за то, что на ее глазах убивают человека.

Пока я соображал, что тут, собственно, происходит, шериф достал еще один револьвер и выстрелил в меня еще шесть раз. На шестом выстреле его уверенность закончилась, он посмотрел мне в глаза и стал перезаряжать револьвер. Патроны рассыпались и покатились по полу.

– Что же ты, козел, делаешь?! – крикнул я.

Резким движением руки я перевернул столь. Тарелки с выпечкой полетели в стену, пока они падали на пол, я подскочил к шерифу. Для него было все кончено в один миг. Я свернул ему шею, она весело хрустнула, и грузное тело упало на пол.

Мисс Пигвас задрала юбку, прикрылась ей и заорала. Я подошел к ней и вырубил одним мощным ударом в висок.

Затем я вышел из дома и сел в пикап шерифа. Первым делом я выключил проблесковые огни. Тишина, которой мне так не хватало, наконец, настала.

В машине лежал телефон шерифа. Я взял трубку и попросил «Сири» соединить меня с ФБР.

– Это Джерри Харисон, соедините меня с агентом Куксакером или его боссом, – сказал я.

Через минуту раздался голос Куксакера.

– Что там Джерри, нашел ублюдка? – спросил он.

– Нет, не нашел. Его след пропал из-за воды. Вы как, выбрались? – сказал я.

– Да. Все живы. След потерян. Жучок неактивен, выследить Кривочлена не можем.

– Я, кажется, знаю, куда Выродок мог податься. Я найду его и убью, – сказал я.

– Давай найдем вместе. Мы же команда, – сказал Куксакер, но в его голосе слышалась неуверенность.

– Скинь мне по СМС на этот номер свой мобильный. Завтра я с тобой свяжусь, и скажу, где находится Выродок. И ты сможешь его убить, – сказал я.

– Хорошо, кидаю! – сказал Куксакер.

– Дай мне время до завтрашней ночи. Не мешай мне, мы на одной стороне, – сказал я.

– Хорошо. Оборотни перестали действовать организованно. Сейчас это просто звери, которые по одиночке терроризируют Бостон. Видимо, Выродок ушел прочь, получив то, что хотел – своего дядю.

– Твои действия, что будешь делать с городом? – спросил я.