Ротмистр Гордеев - Дмитрий Николаевич Дашко

- Что предпочитаете: шампанское, вино или лампадное масло?

Проститутка удивлённо мигает.

- Не понимаю вас, господин.

- Ты всё прекрасно понимаешь, рокуроккуби! – кричит Николов. – Ротмистр, доставайте вашу шашку!

Не понимая что к чему, я всё равно выполняю приказ старшего - выдергиваю заговоренный клинок из ножен.

С Джу происходит что-то странное: её шея удлиняется чуть ли не на метр, сквозь приоткрытые губы проступают острые волчьи клыки. Они клацают перед моим носом, я едва успеваю отшатнуться.

- Рубите шею!

Легко сказать, чем сделать. Демон проявляет чудеса проворности. Его голова действует не хуже тридцатитонного ядра – бабы – предназначенной для сноса зданий. Один удар, и мы с Николовым разлетаемся в разные углы комнаты.

Подполковнику всё же удаётся разок задеть тварь саблей, но та со звоном отскакивает от рокуроккуби, будто чудовище целиком сделано из металла.

Хватаю за свой стул и запускаю его в демона. Плетённая конструкция разлетается в щепки, тварь разворачивается в мою сторону, шея летит вперёд подобно кобре.

Бью шашкой, но неудачно: в шею не попадаю, а «башня» у твари как у танка, только отбиваю руку.

Бах! Ба-бах! Николов дважды разряжает в демона револьвер, пули вышибают сноп искры, не причиняя Джу вреда.

Она снова мотает башкой, а параллельно умудряется свалить меня на пол простой подсечкой.

Прыжком встаю на ноги, чувствую в себе кураж. Врёшь, демоница, не возьмёшь!

Откуда только просыпается умение фланкировать шашкой – не иначе вновь пробудился настоящий хозяин тела. Клинок мелькает с бешенной скоростью, а я всё увеличиваю и увеличиваю темп, ещё немного и передо мной возникает своеобразный щит.

Джу ошалело пытается пробить его и каждый раз получает отпор. Всё, что мне нужно – удобный момент, и вот он настаёт.

С хэканьем опускаю клинок на её длинную, лишённую всякого изящества шею, вкладываю в удар все силы, всю злость и ненависть, что успел накопить, мщу за погубленные тварью жизни русских офицеров.

Теперь шашка не встречает сопротивления и погружается в плоть Джу как в масло.

Женская головка отделяется от туловища и с грохотом падает на пол, подпрыгивает несколько раз и замирает.

Взгляд демона заволакивает пеленой, глаза становятся стеклянными.

- Николай Михалыч, сегодня вы превзошли сами себя! – восклицает Николов. – Если бы не вы, это был бы наш последний день.

- Я даже не представляю, как вы с этим живёте, - вздыхаю я.

- Не просто живём, а сражаемся насмерть.

- Почему амулет не среагировал?

- Демоны вроде рокуроккуби умеют обманывать не только людей, но и амулеты. Так что теперь вам придётся полагаться не только на него, но и на магическое зрение, которое вам подарила кровь Хихи.

- Надеюсь, чего-то другого она мне не подарила? – меня аж передёргивает от неприятных воспоминаний.

- За своё здоровье можете не волноваться. Ну и коли ваше магическое зрение помогло нам разоблачить опасного демона, давайте ка проверим остальных девиц. Кто знает, может среди них затесалась ещё парочка-другая демонов?

Звать Сяо Вэй не приходится, она прибегает сама, перепуганная насмерть, и застывает в проходе.

- Что скажете насчёт мадам, Николай Михалыч?

- Мадам как мадам, - оглашаю вердикт я.

- Уже лучше, - облегчённо вздыхает подполковник и обращается к хозяйке борделя:

- Госпожа Сяо Вэй, потрудитесь, пожалуйста, снова собрать здесь весь ваш персонал. Я имею в виду не только девочек, а вообще всех, кто у вас работает.

Вместе с охраной, садовником, поварами и прочей прислугой набирается человек тридцать.

Внимательно обхожу каждого, разве что в рот не заглядываю.

- Чист, чист, чист…

Пройдя вдоль всей цепочки, сообщаю:

- Демонов среди них нет.

- Что ж, дамы и господ, вопросов к вам больше не имею. Только к вашей хозяйке. Мадам Сяо Вэй, потрудитесь сообщить, как это вы умудрились взять на работу японского демона?!

Женщине становится плохо. Усаживаем её на стул, слуга приносит воды и какие-то таблетки.

Выпив их, Сяо Вэй пускается в путанные объяснения.

- Вы ведь сами видели Джу… Разве она похожа на японку?

Подполковник кивает, ободрённая этим хозяйка борделя продолжает рассказ:

- Вот и я решила, что это обычная китаянка. Времена сейчас такие, что многие девушки не прочь заработать своим телом на жизнь. До этого дня у меня к Джу не было ни малейших нареканий, а клиенты её очень любили.

- Откуда она у вас?

- Её привели мои знакомые… с той стороны фронта.

- Хунхузы? – сверлит её взглядом Николов.

- Да. Они были очень настойчивы, когда просили меня устроить судьбу Джу. Я всего лишь выполнила их просьбу.

Моё сердце ёкает, когда она говорит о хунхузах. Я перебиваю Николова, прежде чем он хочет задать новый вопрос.

- Скажите, а это случайно были не люди Ли Цао?

- Что вы, господин офицер! ! Все знает, что Ли Цао ненавидит японцев. Это были другие хунхузы, которые с ним никак не связаны.

- Хорошо, - кивает подполковник. – У меня на сегодня ещё много дел. Скоро сюда прибудут для разбирательства жандармы. Они решат, что делать с вами и вашим заведением, а нам, Николай Михалыч, пора в другое место: расследовать нападение на поезд.

С огромным облегчением выхожу вместе с Николовым из борделя. Только там понимаю, что могу теперь дышать полной грудью.

- Так и живём, Николай Михалыч, - говорит он. – Так и живём…

Глава 19

Глава 19

Кажется, у меня личный рекорд в этом мире - впервые я несколько часов не вылезаю из-за руля местного чуда инженерной мысли – николовского служебного автомобиля. Не скажу, что получаю удовольствие, устаёт всё, что можно: руки, спина, ноги, глаза. Хлеб шофёра этого времени зарабатывается тяжким трудом.

Мы выезжаем из города, пылим по просёлку вдоль железнодорожного полотна к месту нападения на наш воинский эшелон. До сих пор не по себе от пережитого в борделе Сяо Вэй.

- Николай Михалыч, вы как? – Николов, словно читает мои мысли.

Честно признаюсь, что до сих пор мурашки по коже.

Николов достаёт из кармана фляжку, протягивает мне.

- Глотните. Может, полегчает.

Принюхиваюсь. Что-то явно спиртное.

- Господин подполковник, я ж за рулём…

Николов удивляется.

- А причём тут это?

У них, что можно пить за рулём? Хотя, когда автомобиль роскошь, а не