15 ножевых - Сергей Линник

о том, как у их барабанщика дома собачка болеет и что они по телевизору недавно видели. А у этих ребят нет еще песен хитовых, играют, даже если разобрать за грохотом, в стиле «где-то я уже такое слышал не раз», и тематика унылая. Чуть подрастут, поймут, наверное, что не всем интересно слушать, как она не пришла, уроки не выучил, а родаки, сволочи, мопед не купили.

Все это я излагал Давиду по дороге к метро. Может, чуть громче среднего уровня по окрестностям, но барабанные перепонки еще в норму не пришли, так что можно было и простить. Но вот поклонники кого-то из отечественных деятелей, не то «Машины времени», не то Борис Борисыча, о которых я только что отозвался как об образце редкого даже для наших краев занудства и мастерства жевать одно и то же по сто лет подряд, почему-то решили, что оскорбление нанесено именно им.

Напали подло, со спины. Толкнули, и я полетел вперед на несколько шагов, едва удержавшись на ногах. Давиду прилетело не прицельно, его всего лишь развернуло, но он быстро преодолел разделявшее нас расстояние, и уже через пару секунд мы стояли лицом к лицу с нападавшими. Семеро явных пэтэушников с печатью отсутствия интеллекта на лице и с очевидным намерением просто тупо избить нас.

– Ты чо там на «Машину» гнал, урод? – поинтересовался симпатяга с сальными волосами и густо усеянным угревой сыпью лицом.

Понятно, что бить нас будут вне зависимости от ответа, даже если Кутиков – мой родной брат. Или Давид – замаскированный Петя Подгородецкий. Представив Ашхацаву толстым семитом в очках, я начал сначала тихо, а потом все громче смеяться. Наверное, такая реакция оказалась слишком непонятной для предводителя школоты, и он уже не так уверенно переспросил:

– Чо?

Еще секунду я думал, что лучше: позволить противнику позорно нас догонять или все же попытаться на практике проверить правдивость постановщиков фильмов про карате, но тут один из менее прыщавых адъютантов главного гопника выпалил:

– Атас, пацаны, менты!

Где он высмотрел наряд, я не знаю. Но поклонники Макарандреича исчезли из виду быстро. Интересно, это он был на концерте? А мы с Давидом развернулись и пошли к метро с гордо поднятыми головами.

Нет, в следующий раз лучше про Шопенгауэра рассуждать. Вот найду книгу, прочитаю – и сразу начну. А то за всю жизнь только и сподобился научиться правильно произносить его фамилию и узнать, что книга «Мир как воля и представление» в двух томах, да и то в последнем я не уверен.

Глава 15

– Свободные бригады! Ответьте диспетчеру!

Ничего хорошего такой вопль в эфире не значит. Диспетчера пытаются передать срочный вызов, хоть и не по профилю, лишь бы кому.

– Седьмая, – буркнул я в рацию.

Харченко озабоченно покосился на меня, обернулся назад в салон. Там, сидя в кресле, дремала Томилина, которая за смену сильно умаялась. Вроде и не было ничего сложного, а нервы нам потрепали. Обычная рутина, когда подвигов не совершаешь, а просто тупо ездишь с давления на сердце, а потом с живота на «все болит», выматывает столь же неслабо. Особенно на последнем выезде, когда пришлось тащить пациента в Боткинскую. Увы, ближе никто нас не принимал. Слава богу, в восьмидесятом году знаменитых московских пробок еще нет, доехали быстро.

К сожалению, в больничке к нам прицепился врач дежурного отделения и начал пить кровь литрами. Сначала Томилиной, потом мне. Не по профилю госпитализация, тут заполнено не так, а вот здесь почему нет вот этого… Чуть не врезал ему. С правой ноги. Нет, я понимаю врача. Принять пациента под конец дежурства – значит сильно усложнить себе жизнь. Надо же описать, про лечение, обследования не забыть, и все это вручную, никаких компьютеров и благословенной копипасты. Вот и ворчат доктора, назначая виноватыми проклятых извозчиков, которые спят и видят, как бы подпортить жизнь благородным донам из стационара.

– Где вы сейчас находитесь?

– Едем по Горького со стороны Ленинградки.

– Срочно! Я повторяю: срочно езжайте в гостиницу «Метрополь». Вас встретят у главного входа, с площади Революции.

– Что там? – Не из праздного любопытства спрашиваю: надо знать, что брать. Все барахло из машины придется долго носить.

– Суицид, реанимация.

– Приняли, седьмая, «Метрополь», с Революции.

– Поторопитесь, пожалуйста, седьмая, спасибо.

Да уж, реанимацию в таком месте быстро пристроить – любой диспетчер благодарить будет. Потом, не дай бог, начнутся разборки, поднимут все журналы, поинтересуются, кто из бригад где был, почему не отзывались. Кому это надо? Ведь диспетчер – не телефонист, вызов принять, обработать, решить, кто поедет, много еще чего, в том числе и следить за бригадой – кто где сколько был и прочее. А тут приходится соблюдать баланс, не переусердствовать. Помнить, что по ту сторону рации тоже люди, которым надо поесть и сходить в туалет, заехать в магаз за куревом и водой. Короче, собачья работа. Даже если не считать придурков, набирающих «03» ради возможности услышать женский голос в трубке и подышать страстно.

Харченко без напоминания включил иллюминацию на рафике, втопил педаль газа – с утра на Тверской почти пусто. Спустя пару минут мы подруливали прямо к центральному входу главной московской гостиницы. Нет, есть, конечно, «Россия» в Зарядье, но… «Метрополь» – это уровень и шик. А также вековая история.

У входа нас встретили двое из ларца в серых костюмах, постоянно подгоняя, потащили на третий этаж. Бурильщики?

– …внучка. Госпожа Джулия Хаммер… – До меня доносились лишь отдельные слова чекиста, втолковывающего на ходу Томилиной обстоятельства дела.

В самом люксовом номере с окнами с видом на Кремль толпилась куча бледного народу. Не то чтобы толпа, но охрана отечественная плюс импортная, эти одеты в черные костюмы, даже дежурная по этажу высматривала подробности издалека.

– Дайте пройти! – рявкнул я спинам зрителей.

Народ, увидев нас, расступился. На полу головой к двери лежала худенькая девушка в джинсах и белой футболке. Ей делал искусственное дыхание лысый мужчина в очках. Рядом нажимал на грудь молодой парень в строгом черном костюме. Усердно качает, с похрустыванием. На самом деле то, что при реанимации ребра обязательно ломаются, миф, который распространяют известно кто.

Томилина встала на колени у девушки, приложила к груди головку фонендоскопа. Я открыл ампулу с адреналином. Начал набирать его в шприц. И тут мне в глаза бросилась левая рука пациентки. О, Хьюстон, у нас проблемка. Вен на горизонте не намечается. Такие «дороги» сейчас редкость, по крайней мере у нас в стране. А уж в «Метрополе»… Куда