Королева-молния. Собирая сердце. Вампиры - Елена Золотарева

— Так ты знал?

Всплеск эмоций спутал мысли, но все же они стали укладываться одна за одной в стройный ряд предположений.

— Знал, что все так сложится…между нами?

— Я надеялся, — искренне улыбнулся он.

— Но все же сказал, что взял напрокат! — подкатила глаза, понимая, что по-настоящему не могу на него злиться. Только вот Мак изменился в лице, и вокруг глаз собрались морщинки.

— Я слишком долго живу, Виктория. И этого времени мне хватило понять, что если не ты…то никто.

Я громко сглотнула, не ожидая, что настолько важна для него.

— Я не собирался править, как мой отец. Если бы ты не выбрала меня, Пацифика перешла бы под ответственность Шторма, а значит и твою. Поэтому…

Он поцеловал мою ладонь, оставляя ее близко к губам, и немного помедлив, коснулся губами снова.

— Слеза Океана твоя, как ни крути, моя королева. И есть кое-что еще.

Макэйо отцепил кожаный футляр, из которого торчала рукоятка ножа, и, покрутив его в руках, медленно, точно любимое дитя, освободил клинок из ножен.

— Ты же знаешь, мы бессмертны… — он говорил об этом с такой болью, что заставляло задуматься, а есть ли счастье в вечной жизни, — ни солнце, ни серебряные пули, ни святая вода не убьют нас. Но все же есть одно…

— Зачем ты говоришь мне это? — мне хотелось, чтобы он замолчал! Слишком прекрасным было утро, чтобы так глупо портить впечатление о нем грустными историями.

Макэйо нежно, будто желая успокоить, провел пальцами по моей щеке, царапая грубой кожей.

— Ты должна знать, Виктория. Возможно, когда-нибудь это спасет чью-то жизнь.

Он многозначительно замолчал, уводя взгляд в сторону.

— Этот нож, — он провел по лезвию подушечками пальцев, и маленькая красная капля выступила на коже, — он заряжен всеми стихиями. Огонь, — Мак сосредоточил взор на клинке, и тот постепенно стал краснеть, раскаляясь от одного лишь взгляда, — воздух, — подбросив его кверху, Мак поймал нож, заставляя балансировать его острием на кончике ногтя, — земля, — кровь впиталась в металл, будто и не было ее, — и вода! — клинок с шипением рассыпался на сотни капель, но стоило Макэйо сжать ладонь в кулак, как водяное облачко снова превратилось в нож.

— Как ты это делаешь? — чувствуя себя на цирковом представлении, я хотела визжать от восторга, но понимала, что здесь содержится более глубокий смысл, и все это далеко не фокус.

— В нем моя сила. Жизнь. И, если он попадет в чужие руки…

Смерти моей хочешь?

Я вспомнила фразу Макэйо, которую он говорил мне совсем недавно. Я всего лишь хотела его внимания, пыталась заставить его обнять меня, но случайно зацепила нож, который чуть было не оцарапал его.

— Ты сказал, он может спасти чью-то жизнь. Но тебя убьет?

— Просто знай. А теперь спи. Впереди сложный день.

Он обнял меня, уложил голову к себе на грудь и накрыл пледом, давая понять, что разговор окончен. Но только не в моей голове. И что же он имел в виду, оставалось лишь догадываться. И самым сложным было признать, что он давал мне козыри, которые могли уничтожить его самого.

Нет! Никогда я не сделаю этого! Слишком дорог мне Макэйо, чтобы я могла лишить его жизни ради другого. Пусть даже этим другим будет Рик.

Наш джет приземлился на крошечном острове с низкими корявыми деревцами, хаотично растущими вдоль посадочной полосы. Стоило ступить на трап, как волосы взмыли кверху, и даже широкие плечи Макэйо не могли уберечь от пронизывающих насквозь порывов. Кажется, дуло отовсюду. И как мы только сели? Но терпеть этот холод пришлось недолго. Справа от бетонной дороги прямо среди рыжих лишайников и изумрудных мхов образовалась дыра, ведущая куда-то вниз.

— Переход. Так безопаснее, — пояснил Мак, и крепче сжав руку, повел внутрь.

Обшитые матовым металлом стены, излучали белесый свет. Узкий прямой тоннель вел далеко вглубь, чуть уходя книзу.

— Может болеть голова, не пугайся, — нежно притянув меня к себе, Мак остановился у неприметной стены и приложил пальцы на внезапно выехавшею платформу, — потерпишь?

Я кивнула, понимая, что выбора у меня особо и нет.

— Все так серьезно?

— Серьезнее, чем ты думаешь, малыш.

Мы шагнули в капсулу, напоминающую кабинку фуникулера. Мак пристегнул меня, надел мягкий шлем, из заднего кармана джинсов достал эвкалиптовый леденец и, развернув, положил мне в рот. Потом сел сам и потянув на себя зеленый рычаг, заставил нашу капсулу начать движение.

— Это Рик устроил?

— Нет, — без раздумий ответил Макэйо.

— Почему ты так уверен? Он оскорблен тем, что произошло вчера. К тому же, совет вампиров тоже не очень хорошо обошелся с ним.

Не знаю, как решилась начать разговор о своем бывшем возлюбленном с нынешним. Возможно, в тот момент мне казалось, что стань он злодеем, всем в этой ситуации было бы хорошо. Злодеев не любят, объединяются и борются против него. И мне так хотелось, чтобы Макэйо поверил в то, что прежнего Рика для меня больше нет.

— Прежнего мира нет, Виктория. Начинается новая эпоха. Все, что было раньше, не имеет значения.

— Обнуление? — горько усмехнулась.

— Вроде того…

— И как теперь понять, кому можно верить?

— Сердце. И счастливый случай, моя королева.

Я узнала место, куда мы прибыли. Те же подземные врата, отделяющие резиденцию Вильгельма Шторма — главы вампиров. Только на этот раз меня встречал лишь отец. И ни вампиров, пугающих своей темной аурой, ни людей, источающий сладкий запах крови. А вместо Рика, укутывающего меня аурой тоски, невозможной любви и неопределенности, меня держит за руку Макэйо, обволакивая заботой, любовью. Понятный и простой. Без тайн и загадок.

— Успели! — отец выдохнул, сбрасывая напряжение, и крепко прижал к себе, целуя в лоб.

Мак по-дружески похлопал его по плечу, не претендуя на радушное приветствие, будто понимал, как изнервничался отец, пока ждал нас.

— Спасибо тебе! — нехотя выпустив меня из объятий, он все же притянул к себе наследника Пацифики и обнял. Тепло и благодарно.

— Знаю, вам есть что мне рассказать, — папа кивнул, зовя за собой, — но обсудим это позже.

Мы переглянулись, соглашаясь с тем, что не время для болтовни. К тому же мне очень хотелось поскорее узнать, что же все-таки началось.

— Элен бросила вызов миру вампиров. Сегодня утром, выйдя на главную площадь Парижа, она разбила сосуд с кровью вампира, являя миру свое пренебрежение к нашей расе.

— А люди?

Ведь никто не знал о нашем существовании. Во всяком случае, расы вампиров не были признаны официально, хотя с человеческими властями дела вели очень давно.