180 секунд - Джессика Парк
Шрифт:
Интервал:
– Сними ее. Я хочу тебя видеть.
И он обнажается. Потом я стягиваю футболку.
Прижимаясь обнаженной грудью ко мне и продолжая исследовать губами мое тело, Эсбен шепчет:
– Элисон, ты чудо, ты это знаешь? Всё в тебе прекрасно.
Я кладу его руку поверх своего лифчика, и, прежде чем Эсбен успевает что-то сказать, киваю:
– Да. Знаю.
Хотя мы оба активно движемся вверх по спектру, но все-таки умудряемся не прогулять лекцию. Каким-то чудом.
После нескольких часов в машине и долгой беготни по разным делам очень приятно свернуться клубочком на кушетке у Саймона. У себя. Надо говорить именно так, ведь это и мой дом. Мы с Эсбеном и Керри тащились до Бостона целую вечность, потому что шел снег и на дорогах царил хаос. Саймон писал мне каждые пятнадцать минут, чтобы убедиться, что я еще жива, но я понимаю, что он просто волновался. Саймон знает, что у Эсбена не очень новая машина и в ней нет всех тех средств безопасности, которые мой приемный отец считает необходимыми. Пусть даже мы ехали очень долго, нам было весело – и мне не терпелось увидеть Саймона.
Сегодня мы отправились в магазин и доверху набили две тележки, поскольку Саймон планирует готовить изысканные блюда и много печь. Он пообещал научить меня базовым вещам, и я надеюсь, что сумею рано или поздно приготовить нечто съедобное. Потом он отвел меня в торговый центр и настоял на том, чтобы купить мне новую одежду, в том числе кое-что специально на Рождество и Новый год. Я не только не протестовала, но и наслаждалась. Я наслаждалась тем, что меня баловали – и мне искренне нравилось быть с ним. Особенно я порадовалась, когда ускользнула на несколько минут и купила Саймону статуэтку оленя, которой он восхищался, но никак не мог купить. Когда я подарила ему оленя и увидела на его лице восторг, то сама улыбнулась, потому что знала, что Саймон добавит эту штуковину к своей коллекции праздничных украшений.
Рождественская музыка, которая непрерывно доносилась из динамиков в торговом центре, не бесила меня, суетящиеся толпы не сводили с ума, а горячий шоколад с мятой имел вкус праздника и не напоминал о детских травмах. Всё это были новые и приятные ощущения. Саймон, правда, очень хотел, чтобы я сфотографировалась с Сантой, но тут уж я воспротивилась.
Прямо сейчас я сижу, завернувшись в темно-красную шаль, в плюшевой гостиной, пока Саймон цветисто ругается, пытаясь распутать елочную гирлянду. Пусть даже я знаю, что Стеффи вне зоны доступа, я отправляю ей селфи с обиженно надутыми губами (потому что она не со мной), а затем фотографию раздосадованного, но очень смешного Саймона. Проклятый круиз и ненадежный корабельный вай-фай! Мы не можем говорить и переписываться, и это меня буквально убивает, но я рада, что Стеффи развлекается.
– Давай я помогу!
Я уже несколько раз предлагала свою помощь в титаническом деле распутывания гирлянды, но Саймон упорно настаивает, чтобы я сидела на месте, пила какао и отдыхала.
– Мне стыдно, что тебе пришлось так долго ждать, прежде чем украсить елку. Ведь на дворе девятнадцатое декабря!
– Конечно, я ждал тебя, глупышка. Нужно было просто купить новую гирлянду. Но этот бой я должен выиграть своими силами! – Он яростно потрясает пучком проводов, и внезапно тугой моток распадается.
– Ха. Ничего себе.
Он смотрит на меня:
– Это рождественское чудо!
Я показываю ему язык.
– Нет.
– Значит, твое праздничное настроение привлекло рождественскую удачу. Как тебе такой вариант?
На Саймоне колпак Санты, ярко-зеленая рубашка и красный галстук – всё это нелепо, но невероятно мило.
– Кстати говоря, очень приятно видеть, что ты так радуешься празднику. К этому приложил руку Эсбен? – спрашивает Саймон с улыбкой.
– Возможно, – признаю я. – Хотя дело не только в том, что у меня появился парень. Эсбен показал мне, что в мире много хорошего. И что не надо зацикливаться на прошлом.
Я плотнее закутываюсь в одеяло.
– Ведь я там застряла…
– Да, и это вполне понятно. Тебе пришлось нелегко.
Я наблюдаю, как он распутывает последние узлы.
– Прости, Саймон.
Он отвлекается от гирлянды и смотрит на меня:
– За что?
– За то, что… плохо справлялась.
– В смысле?
– Ну… из меня получилась плохая дочь.
Саймон бросает гирлянду и садится рядом со мной.
– Элисон, никогда больше так не говори.
– Ты не жалеешь, что удочерил меня? Ведь из-за этого ушел твой парень. Он хотел взять милого малыша, а не угрюмого подростка.
А потом я задаю Саймону вопрос, который никогда не задавала раньше:
– Как ты вообще про меня узнал? В один прекрасный день мне сказали, что есть потенциальный приемный отец, который хочет со мной познакомиться. Мы с тобой поговорили примерно час – подозреваю, я была очень скучным и унылым собеседником – а потом я узнала, что ты хочешь меня удочерить. Я так и не поняла, почему.
– Элисон, милая… – Саймон машет рукой. – Во‐первых, Джейкоб был просто придурок. Я, наверное, всегда это сознавал, но бывают такие отношения… ну, понимаешь, когда ты как будто попал в ловушку и из-за собственной глупости не можешь выпутаться. В общем, я рад, что он ушел. Это лучшее, что случилось в моей жизни. После тебя.
Он ласково улыбается.
– Да, мы действительно планировали взять маленького ребенка, но на стене в службе опеки висели фотографии – сотни фотографий детей, которые нуждались в семье.
– Как старомодные объявления о розыске, – говорю я, закутываясь в шаль. – Только нас никто не искал и не хотел.
Саймон кивает:
– Да. Так это и ощущалось. Очень грустно и несправедливо. Короче говоря, я смотрел на фотографии – и вдруг кое о чем подумал. Во‐первых, что я не имел никакого представления о том, сколько подростков живут в приютах. Во‐вторых, – и это главное – что один из них должен жить со мной. А именно ты. Только тогда я понял, что вообще-то мне не нужен младенец. Я не хотел греть бутылочки, наблюдать за первыми шагами, слышать первые слова. Детский сад, начальная школа…
Он откидывается на спинку и скрещивает ноги.
– Всё это меня не интересовало. Да, я хотел быть отцом. Но быть отцом – значит провести с ребенком целую жизнь, а не только возиться с малышом.
Я опускаю голову и тереблю бахрому шали.
– Моя фотография тоже там была?
– Да, – отвечает Саймон. – Под каждым снимком коротко говорилось о ребенке. В том числе – сколько лет он провел в системе. Когда я дошел до твоей фотографии, то узнал, что ты прожила в приюте больше шестнадцати лет. Что ты любишь читать и отлично учишься. Ну и что-то еще, уже не помню. Дело было не в каких-то сведениях о тебе… – Он ненадолго задумывается. – А в том, чтó я почувствовал, когда увидел твою фотографию. Это невозможно объяснить. Я просто ощутил некую связь – и сразу понял, что хочу быть твоим отцом. Я стоял в коридоре перед твоей фотографией так долго, что Джейкоб пошел меня искать.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!