И опять Пожарский 2 - Андрей Готлибович Шопперт

преподавали девятилетним детям. Этим же детям преподавали многое из того, о чём в Европе просто не знали, там даже не было таких понятий, их нельзя было перевести с русского. Нужно срочно писать Марену Мерсенну, пусть бросает всё и мчится сюда.

Событие шестьдесят шестое

Аптекарь из Антверпена Патрик Янсен уже больше месяца жил в новом двухэтажном тереме в Вершилово. Его с женой, двумя сыновьями и тремя дочерями, как и всех вновь прибывших вымыли в бане, прожарили их вещи и дали русскую служанку, чтобы топила печи и готовила еду. А ещё к Янсену приставили стрельца, который заставлял аптекаря пить чужие отвары и бегать по утрам. Русские травницы вместе с матерью знаменитого астронома Кеплера осмотрели и его детей и жену. И всех заставили по три раза в день ходить пить отвары. Патрик попытался поговорить с травницами и узнать чем его поят, но названия растений ему ничего не сказали. Потом ему выдали книгу, написанную ван Бодлем, и аптекарь впервые осознал, что уровень лекарского искусства, в Антверпене и Вершилово существенно отличается и далеко не в пользу Антверпена. Тогда зачем его пригласили, если как специалист он полный ноль.

Ван дер Бодль дал ему время на изучение книги, а потом приставил к травницам помогать составлять смеси для приготовления лекарств. Хоть что-то. Патрик получил двадцать талеров подъёмных и купил детям новую одежду, да и жене напокупал в Нижнем Новгороде ткани, пусть занимается рукоделием, Анна любила и умела шить одежду. Троих детей первого сентября отвели в школу. Хотя дети и были разного возраста, всех записали в первый класс. Понятно, языка не знают, писать по местному не умеют. А сам аптекарь выкроил несколько часов и посидел на уроках Симона Стивена, Симона Майра, Иоганна Кеплера, доктора ван дер Бодля и Рубенса в третьем и во втором классах и понял, что его дети в отличие от отца станут очень грамотными людьми. Если они в третьем классе изучают такие науки, которые и в университетах-то в Европе не преподают, то, что же они будут изучать в седьмом классе, а потом в университете.

Маркиз Пожарский появился только в конце сентября. Патрик уже освоился в Вершилово и с упорством изучал русский язык и все знания, что передавали травницы. Ему нравилось в этом городке. Чистота, нет калек и бездомных, вообще нет преступности. Один раз рейтар из Ансбаха напился и стал приставать к крестьянке, так его свои же остановили и отправили проспаться, а на следующий день собрали на площади народ и отрезали пьянчужке ухо, предупредив, что следующий раз проведут прилюдно кастрацию. Вот бы так в Антверпене. Хотя какое ему дело до Антверпена, туда он, пожив в Вершилово, точно не вернётся.

Маркиз на плохом немецком переговорил с Янсеном и предложил ему начать производство спирта. С помощью кузнецов и Симона Стивена был изготовлен замечательный перегонный куб. Эх, ему бы такой в Антверпене. Тьфу, ты. Привязался этот вонючий, грязный город на болоте. Двойная перегонка дала спирт невиданной раньше Патриком чистоты, а оказалось, что ещё нужно очистить углём и яичным белком, а потом ещё и льняным маслом. Да, это не тот продукт, что делают в тавернах для спаивания посетителей. Княжич подробно описал Янсену про сивушные масла и как ими можно отравиться.

Когда спирта было нагнано прилично, княжич предложил аптекарю сделать настои на разных травах и поместить эти настои в небольшие дубовые бочонки. Ещё Пётр Дмитриевич научил аптекаря делать хороший солод и сбраживать разные овощи и фрукты, в том числе и свёклу.

Зачем всё это, недоумевал Патрик.

– Будем делать разные напитки, разливать их в стеклянные бутылки и продавать в Европе, – пояснил Пожарский.

В стеклянные бутылки, кто же это будет покупать?

Событие шестьдесят седьмое

Пора собирать урожай. На следующий день после приезда с Урала Пётр сходил на опытный участок с теплицей. В начале сентября ударил морозец и ботву на картошке угробил. Пётр приказал её срезать и обязательно сжечь, подальше от полей. Ещё фитофтору получить не хватало. Но вот бабье лето закончилось и нужно картошку выкапывать. Ещё уезжая, Пётр заказал кузнецам изготовить вилы для копки из самого лучшего шведского железа. Сейчас он с удовольствием сам выкопал десять кустов картошки. Потом ещё перекопал весь участочек, не пропустил ли случайно клубеньки. Набралось почти полторы сотни картофелин. Ну, по количеству вроде не плохо. Посадил десять, снял сто пятьдесят, урожайность неплохая. Теперь по размерам. Картошка была мелкая. Пётр на огромные, с два кулака, клубни и не рассчитывал, но эти были совсем мелкие. Княжич отобрал десять штук с куриное яйцо, причём шесть было с одного куста. Эти десять положим отдельно, и сажать на следующий год будем отдельно, очень далеко от другой картошки, попробуем получить семена. Остальные Пожарский разделил ещё на две части. Совсем маленькие клубеньки тоже отложил отдельно. Их, конечно, посадим, но только для того, чтобы убедиться в том, что генетика это наука, а не выдумка загнивающего капитализма. Осталось сто штук размером от куриного до голубиного яйца. Это будет основной посевной материал на следующий год.

С топинамбуром Пётр Дмитриевич поступил так же. Весь выкопал, разделил на три части по крупности и снова закопал, даже себе не оставил ни одного клубенька попробовать. На следующий год. Семена собрали и сразу посеяли, Пожарский про разведение топинамбура семенами ничего не слышал, но раз есть семена, то почему бы их не посадить.

Подсолнух не порадовал. Семечки были мелкие. Их было много, это да. Но вспоминая семечки далёкого будущего, Пётр только вздыхал. Здесь поступили следующим образом, отобрали сотню самых больших семян и сотню помельче, а остальные сразу посеяли, про стратификацию подсолнуха княжич не помнил, но на всякий случай подстраховался.

Настала пора кукурузы. Буксбаум привёз три початка. Получилось больше полутора тысяч семян. Взошли не все, и часть погибла при пересадке, но всё равно было около тысячи растений, почти две сотки засадили. Кукуруза порадовала. На каждой было по два початка, только на нескольких три. Эти отложили отдельно, их и будем сажать. Сколько можно посадить на следующий год? Рассаду выращивали в теплице, вся теплица на эти тысячу растений и ушла. Ладно, построим пять теплиц, и сделаем их двухъярусными, получится десять тысяч кустов. Вот столько семян и нужно собрать. Стоп. Ещё нужно столько же на запас и столько же на случай если урожай погибнет. Получается тридцать тысяч семян. А у него сейчас две тысячи двести початков – это больше миллиона семян. Замечательный злак эта кукуруза, спасибо инопланетянам. Если пересчитать на гектар, то урожайность составила почти пятьдесят центнеров с га.

Следующей по очереди снова была картошка, но выращенная из семян. Взошло около сотни растений и получилось больше пятисот маленьких клубеньков, надо их на всякий случай в ящики с песком поместить и в подвал убрать. Посадим на следующий год и займёмся селекцией.

Так, теперь горький перец. Жаль, нет сладкого. Интересно, его после вывели из горького, или Буксбаум просто семян не нашёл. Ладно, будем пока выращивать, то, что есть. Пётр выбрал самые крупные стручки и отложил отдельно, это будут семена. Много его не посадишь, нужна теплица, но ведь он хотел построить пять теплиц, да по сто кустов, получается пятьсот, вот столько на следующий год и посадим.

Помидорки были небольшие, выросло тридцать кустов. Большая часть урожая уже была превращена Полуяровым в томатный сок и убрана в погреб, а последние ещё висели на кустах. Василий Петрович самые крупные ягоды отобрал отдельно и семена с них получил. Пожарский съел несколько штук, вкусно. Нужно гарем порадовать. Хотя от помидор бывают аллергии, а его девчонки беременны или грудью кормят, нет, лучше не рисковать, попробуют на следующий год. А этими угостить учёных, тут по паре штук на человека хватит.

Кабачки Полуяров по наказу княжича собрал, как мороз первый вдарил, и сложил в погреб, сейчас там лежало больше двух десятков зелёненьких крепышей. Вот их надо будет завтра потушить с мяском и угостить девчонок. Тыкв было тоже больше десятка,