Жестокие люди - Дирк Уиттенборн

– Спасибо, что одолжили ее мне.

– Оставь себе. Кто знает, может, тебе повезет, и она опять тебе понадобится.

Когда мы вернулись домой, позвонила Майя. Мы опять обменялись репликами типа «я-по-тебе-скучала-а-я-по-тебе-еще-больше», и я почувствовал, что член у меня затвердел. К тому времени, когда мы договорились до признаний в любви, он был не мягче стального клинка. Когда Майя сказала «Мы с дедушкой говорили о тебе», то даже он вздрогнул.

– И что он сказал?

– Что ты лежкий продукт. – Я уже был достаточно хорошо знаком с деревенской жизнью, и знал, что так называются яблоки и другие продукты, которые могут долго храниться.

– Это значит, что я ему нравлюсь?

– Для него это самый большой комплимент.

– А как насчет моего сюрприза? – Подумав об этом, я расстегнул джинсы. У меня никогда в жизни не было секса по телефону. Наверное, она это имела в виду.

– Какой ты нетерпеливый.

– Я не нетерпеливый, а любопытный.

– Мы поедем на пикник. Ночью. Вот и все, что я могу тебе сказать.

– Звучит заманчиво. – Я тяжело дышал в трубку.

– Ты смеешься надо мной?

– Нет.

– Хорошо.

– Почему хорошо?

– Потому что Брюс любит надо мной подтрунивать, а меня от него уже тошнит

– Если тебя от него тошнит, то и меня тоже. – Все-таки у меня здорово получается говорить людям то, что они хотят услышать.

– Я за тобой заеду в полседьмого. – Когда она повесила трубку, мне вдруг стало смешно. Наверное, это выглядело забавно: в руке я до сих пор сжимал свой член. Я вспомнил, как видел на вокзале писсуар, на котором было нацарапано: «Любовь такая большая, когда ты держишь ее в своей руке».

Следующие двадцать четыре часа мои гормоны вырабатывались в таком количестве, что я пребывал в блаженстве от предвкушения чего-то очень важного, что молодые мужчины часто принимают за удовлетворение. Теперь я уже не боялся и не надеялся втайне, что моя мать – любовница Осборна, и у меня появилось много свободного времени, чтобы мечтать о том, что за сюрприз подготовила мне Майя.

Я был уверен, что мне пообещали секс. После того удовольствия, которое доставила мне ее рука под столом на вечеринке в честь ее шестнадцатого дня рождения – возраст невинности, как известно, – я был просто одурманен распутными мыслями о том, что готовит мне судьба в тот момент, когда мы с Майей останемся в темноте наедине. Я пришел, нашел, и теперь собирался победить жаркую и загадочную женскую сущность, жаркие мечты о которой посещали меня еженощно – тех самых пор, когда я начал прятать журналы между обшивкой кровати и матрасом. Да, мы сделаем это. Без вопросов.

Я был так счастлив, что когда мама уехала утром делать массаж Осборну, мне стало ее жаль. Она была ему симпатична; меня же любили по-настоящему. Когда я услышал, что она уезжает, то бросился к автомобилю и постучал в окно, чтобы она остановилась. А когда мама спросила меня, что случилось, я ответил: «Ничего, просто хотел поцеловать тебя на прощание». Мама так никогда и не узнала, что после этого я пошел домой и заправил кровать из сострадания к ней. Моя жесткость была и невинна, и прекрасна.

Я поджидал Майю, сидя на газоне. Солнце уже садилось в пурпурно-синие облака. Вечернее небо было похоже на восхитительный синяк. Я был так взволнован, что когда запрыгнул в машину и уселся рядом с ней, то наклонился поцеловать ее с такой слепой страстью, что наши передние зубы столкнулись, и она закричала: «О Боже, у меня кусок зуба откололся». Девочки-подростки часто еще менее романтичны, чем мальчики.

Я был разочарован, и Майя, кажется, почувствовала это. Когда я увидел в зеркале заднего вида, что она улыбается, то решил, что она хочет дать мне еще один шанс. Но она спросила только: «Ты когда-нибудь «Лендровер» водил?». Видимо, думает, что я действительно отбил кусочек от ее переднего зуба.

– Конечно! – разумеется, я соврал.

Я дергал за сцепление, вертел и со скрежетом дергал какие-то рычаги, так что скоро стало ясно, что на самом деле я сижу за рулем такой машины впервые. Майя смеялась, а я чувствовал себя ужасно глупо. Мы катили по проселочной дороге по направлению к тому большому сюрпризу, который (теперь я был в этом убежден) мне никогда не получить.

Мы подпрыгивали на ухабах, останавливались и вновь продолжали движение через поля с кукурузой, которая теперь уже доходила мне до плеч, и залежными землями, засеянными лавандой. Вокруг нашей машины скакали олени: они то появлялись, то вновь скрывались в море зелени, словно дельфины. Когда мы подъехали к ущелью, в глубине которого текла речка, Майя сказала, чтобы я дал полный газ. Машина накренилась, все четыре колеса вращались. Передняя шина наехала на камень. Руль выскользнул у меня из рук. Крыло машины натолкнулось на дерево. Раздался металлический скрежет. Задняя фара разбилась – в нее влетел камешек. Мы два раза повернулись вокруг своей оси. Все четыре колеса были заляпаны грязью. Я задрожал от прилива адреналина и от смущения, а потом повернулся к Майе и тихо сказал:

– Извини меня, пожалуйста.

– За что? По-моему, было круто. – Мы вышли из машины, сразу оказавшись по колено в грязи, и осмотрели повреждения.

– Я заплачу за ремонт.

– Да что ты! Я скажу, что это я сделала. – Ей это все понравилось гораздо больше, чем мне. – И вообще, теперь она выглядит гораздо лучше. – Майю не волновали вещи, которые можно было починить. Наверное, если бы она не настояла на том, чтобы заплатить за ремонт самой, я бы сказал, что она всего лишь избалованная богатая девчонка. Но когда она облокотилась на поцарапанную дверь машины и притянула меня к себе, я подумал совсем о другом. Я поцеловал ее в губы именно так, как хотел сделать это в первый раз, когда отбил ей кусочек зуба. От нее пахло сигаретами и жевательной резинкой. Я засунул руку ей в брюки.

– Эй, ты так мой сюрприз испортишь. – Майя оттолкнула меня и достала из машины кусок цепи. Я наблюдал за тем, как она прицепила один конец к дереву и вытащила лебедку. Ее руки и ноги были покрыты грязью. Она поехала в сторону. Правила Майя одной рукой, а во второй у нее была зажата сигарета. Наверное, было похоже на то, что это она парень, а я – девушка. Я никогда не думал, что быть тряпкой – это такое возбуждающее чувство.

Когда мы проезжали по сосновому лесу, примыкающему к заповеднику, и в свете фар показалось маленькое озеро, Майя заглушила двигатель. Она сняла футболку и подошла к воде, чтобы смыть грязь. Лифчика на ней не было.

– Ты умеешь грести? Мы поедем на каноэ. – Она стала вытираться своей майкой. Я совсем ошалел. Это было лучше любого снимка в порнографическом журнале.

– Умею. Не хуже, чем водить машину.

– Я так и думала. – Она поцеловала меня, и подтащила зеленую лодку к воде. Футболку она надевать не стала.