Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский

О.: Нет-нет-нет, я имею в виду компенсацию, которую нам заплатит Дерипаска. Компенсация составит примерно, как я уже, миледи, говорил — опять же, может быть, я действительно немножко запутался, прошу прощения, я не очень отслеживаю ваши вопросы, — мы обсуждали компенсацию, которая будет нам выплачена Дерипаской в силу разницы оценки того, что нам принадлежит и что принадлежит Дерипаске.

В.: И какова была сумма компенсации?

О.: Как я уже вам говорил, ну, где-то более 500, 575, примерно такая же цифра, что и мы заплатили за наши активы. Примерно столько же.

В.: То есть вы хотите сказать, что это было согласовано в «Дорчестере» в вашем присутствии?

О.: Я думаю, что да. Я думаю, что это тоже было решено в моем присутствии в «Дорчестере». Да, вы правы.

В.: Ну, на самом деле компенсационный платеж составлял 400 миллионов.

О.: Ну да, ну, может быть, 400, но я не помню точно цифру.

В.: Господин Березовский, я вам вот что скажу, вы не могли присутствовать при ведении переговоров относительно цифры 575 миллионов в «Дорчестере», потому что на самом деле в «Дорчестере» это согласовано не было, это было согласовано через два месяца после «Дорчестера».

О.: Господин Сампшн, я делюсь с вами своими воспоминаниями, дальше вы можете рассматривать это как хотите. И ничего другого я не помню. Я прекрасно это помню, я помню то, что я помню.

В.: В «Дорчестере» какой-то письменный договор подписывался?

О.: Насколько я понимаю, в «Дорчестере» ничего не подписывалось, как я уже вам говорил. Это была встреча принципалов, для того чтобы подтвердить то, что ранее уже было подготовлено, согласовать окончательно то, что ранее обсуждалось, без деталей. Я в детали не вдавался, не обращал на них внимания. И насколько я понимаю, договор о слиянии был подписан вскоре после этого. Но не в «Дорчестере». Конечно, не в «Дорчестере».

В.: Кто-нибудь экземпляр этого предварительного соглашения в «Дорчестере» показывал с подписями принципалов, которые были подписаны за несколько дней до того?

О.: Не помню этого.

В.: В «Дорчестере» что-то организовывалось вообще для подписания этого договора?

О.: Господин Сампшн, я делюсь с вами теми воспоминаниями, которые у меня сейчас в голове остаются. Значит, нужно было зафиксировать между принципалами основные договоренности.

И Швидлер, и Абрамович это прекрасно знают, и, к сожалению, Бадри сейчас с нами нет, он бы тоже это мог подтвердить. Ничего другого я не помню.

Я не помню, чтобы что-то подписывалось в «Дорчестере», не помню я этого. Я просто знаю, что окончательный договор был подписан, конечно, позже, — это все! И что я знаю точно — это то, что Абрамович заплатил Дерипаске эти 13 миллионов тоже где-то в мае, погасил ему эти 13 миллионов. Вот что важно.

В.: Значит, что мы хотим вам сказать относительно «Дорчестера», какова наша позиция относительно того, что произошло на самом деле в «Дорчестере», а вы дальше можете прокомментировать.

О.: Нет, никакого комментария не будет.

В.: Вы подождите, вы подождите, я вам сейчас расскажу нашу позицию, а потом, может быть, вы захотите прокомментировать. Значит, условия согласования на самом деле уже были согласованы в принципе не очень детально между Абрамовичем, Дерипаской за несколько дней до встречи в «Дорчестере» без какого-либо участия с вашей стороны. И вы ничего не знаете вообще об условиях и содержании этого документа. Хотите прокомментировать?

О.: Нет, ничего не буду комментировать.

В.: Вы приехали на встречу через час после всех, вы запоздали.

Судья Элизабет Глостер: Вы согласны, что вы опоздали на час?

О.: Да, да. Меньше чем на час. И опять же мое впечатление такое — я приехал с судебного заседания, это было дело Forbes, и я был под впечатлением этого судебного заседания.

В.: Значит, на встрече не велись переговоры относительно условий слияния, потому что эти условия уже были в принципе согласованы за 10 дней до этого, и подробности обсуждались членами рабочей группы.

О.: Неправильно, это неправильно.

В.: Значит, на этой встрече… обсуждался вопрос об «алюминиевых войнах».

О.: Ну, мы обсуждали то, о чем мы с вами уже говорили. Я перечислил все те моменты, которые мы обсудили в «Дорчестере».

Судья Элизабет Глостер: Вы про «алюминиевые войны» конкретно говорили?

О.: Мы обсуждали слияние алюминиевых активов между Дерипаской и нашей группой.

Судья Элизабет Глостер: Но «алюминиевые войны» обсуждались?

Г-н Рабиновитц: Господин Сампшн, вы поясните, что вы имеете в виду?

Г-н Сампшн: «Алюминиевые войны» — это такое выражение, которое используется в свидетельских показаниях с обеих сторон в рамках производства по данному делу для описания этого рэкета и беззакония, которые царили в алюминиевой отрасли за несколько лет до того.

О.: Я прошу прощения, я не понял сразу это слово. Вы знаете, я не помню совершенно, чтоб мы обсуждали это. Я помню, когда Абрамович впервые пришел… нет, я сейчас не про «Дорчестер» говорю, а когда он впервые вообще пришел к нам с предложением, он сказал: «Борис, там куча конфликтов вокруг алюминия (не войны). Поэтому лучше было бы слиться, потому что мы тогда снизим существующую напряженность. У нас отличный, фантастический бизнес, и нам удастся таким образом сократить уровень напряженности».

Я всегда выступал за слияние. Помните слияние ЮКОСа, «Сибнефти», первый раз, когда мы сливались, когда мы «женились» с ними, — я тоже поддерживал это. Для меня с политической точки зрения это было важно. Мы сократим существующие в отрасли напряженности, создадим одну из крупнейших в мире компаний.

Судья Элизабет Глостер: Вы хотите сказать, что вопрос об «алюминиевых войнах» не обсуждался?

О.: Нет, мы не обсуждали в «Дорчестере» этот вопрос.

Г-н Сампшн: Другие присутствующие показывают, что вы обсуждали.

О.: Ну и ладно. Что я могу с этим сделать? Что я могу сделать с другими свидетелями?

В.: Вы говорите, что вы договаривались о том, чтобы не продавать свою долю без согласия других сторон, и этот момент был для вас ключевым, важным.

О.: Да, вы правы.

В.: Скажите, пожалуйста, почему вы это не отразили в изначальном тексте вашего искового заявления?

О.: Не знаю.

В.: А вы своим юристам говорили о том, что такая договоренность была?

О.: Если они мне задавали вопрос, то наверняка я им говорил. Если они не задавали вопрос, то, может, я им и не говорил про это.

В.: Ну, они же не могли вас спросить: была договоренность или не было договоренности относительно того, нужно согласие других сторон или нет? Наверняка вы в инициативном порядке им об этом сказали.