Дамы сохраняют неподвижность - Чингиз Абдуллаев

– Ты меня не обижай, Фокусник. Я тебя как друга просил в это дело не лезть. А сам я ничего не боюсь. Если хочешь, вместе поедем к Савраске. Ты меня знаешь. Я ни в бога, ни в дьявола не верю. Или ты сомневаться во мне стал?

– Нет, конечно, – засмеялся Цапов. – Поехали. Я согласен.

Пришлось потерять весь день на ненужную попойку с Цыганом и его людьми. На следующий день дико болела голова. В таких случаях он не опохмелялся, зная, что затем его будет клонить ко сну. Выпив крепкого кофе, он весь день проспал, надеясь, что к вечеру голова немного пройдет. В его однокомнатной квартире не было душа, и ему пришлось поехать на свою настоящую квартиру, чтобы принять душ, побриться, переодеться и только затем отправиться в клуб, о котором ему говорил Цыган.

В последние годы было легализовано много подобных клубов, где встречались не просто случайные посетители, а лица с определенной сексуальной ориентацией. При Советской власти подобные клубы были немыслимы, а гомосексуализм строго преследовался и карался. И лишь с утверждением некоторых демократических принципов в обществе воцарилась некая терпимость. Но, как обычно бывает, начался перехлест, когда нетрадиционная ориентация стала модной в богемных кругах. Число гей-клубов стремительно выросло, а количество «приписанных» к ним мужчин рисковало стать подавляющим в некоторых кругах, определявших современную политику, культуру и искусство.

Фокусник не любил посещать подобные места, однако он приехал в клуб, убрав с лица брезгливое выражение, какое обычно бывало у настоящих уголовников, презиравших подобные сборища.

В клубе играла музыка, было довольно многолюдно. Кроме молодых людей, попадались и довольно пожилые, и даже женщины, приходившие сюда частью поглазеть на экзотику, а частью ищущие для себя подруг среди себе подобных. Цапов нашел в углу небольшой столик, сел за него и попросил официанта принести ему джин с тоником. Когда официант выполнил заказ, он схватил его руку. Мелькнула стодолларовая купюра.

– Мне нужен Савраска, – сказал Цапов.

Официант посмотрел на деньги, взял их и кивнул. Савраской звали Антона Сазонова, молодого человека, который красил волосы прядями, перемежая светлые и темные, за что и получил свое прозвище. Савраска имел обширный круг знакомых среди известных политиков и деятелей культуры.

К их столику вскоре подошел молодой человек в голубом атласном костюме – обтягивающие брюки и рубашка, зачесанные назад волосы ниспадали на спину полосатыми прядями.

– Ты кто такой? – спросил Савраска в лоб Цапова, усаживаясь напротив. – Говорят, ты миллионер, а я такого миллионера не знаю.

– Я просто случайный гость, – усмехнулся Цапов, – который пришел сюда, чтобы с тобой познакомиться.

– Очень интересно, – кокетливо улыбнулся Савраска, – значит, ты пришел сюда, чтобы увидеть меня.

– Ага, – мрачно подтвердил Цапов, – чтобы с тобой пообщаться.

– Ох какой ты настойчивый. Давно таких не было. Прямо сейчас хочешь общаться или перенесем на вечер?

– Давай прямо сейчас.

– Как хочешь, – улыбнулся Савраска. – У тебя есть квартира? Или ты очень торопишься?

– Ты меня не понял, – сурово сказал Цапов. – Я пришел с тобой поговорить.

– Что значит не понял? У тебя нет квартиры? Или ты эстет-интеллектуал? Любишь платоническую любовь? Может, ты извращенец?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Запишешься ко мне на прием, может, я подумаю, когда тебя принять, – зло бросил Савраска и попытался подняться. Цапов дернул его за руку, силой усадил обратно.

– Чего ты дергаешься? – разозлился парень, снова попытавшись встать.

На этот раз Цапов ударил своего собеседника по ребрам. Тот вскрикнул.

– У меня к тебе важное дело, дорогой, – зашептал ему на ухо Цапов. – Сиди и не дергайся. Мне нужно знать все про Форина.

– Какой такой Форин? – не понял Савраска. Вернее, сделал вид, что не понял.

– Сам знаешь – какой. Твой знакомый, которого недавно удавили. Что ты про него знаешь?

– Ничего, ничего, пусти меня, – испугался гей.

– Сидеть. Я тебя по-хорошему спрашиваю. Если сейчас не скажешь, я тебя лично удавлю. Говори.

– Не знаю я, не знаю. Я ничего не знаю.

Цапов схватил руку своего собеседника и сдавил его ладонь с такой силой, что Савраска вскрикнул.

– Откуда ты узнал про Форина? Кто тебе рассказал? Кто?

– Мне больно. Отпусти. Мне рассказал… Отпусти. Мне Федя рассказывал, Суходолов. Отпусти, говорю!

Цапов отпустил руку, но было уже поздно. На крик Савраски обернулось сразу несколько человек. Нахмурившись, двое двигались к их столику.

– Черт бы вас побрал, – пробормотал Цапов, – придется еще здесь драться. Только этого не хватало.

Он оттолкнул от себя Савраску и поднялся, намереваясь выйти из клуба. Но один из нападавших схватил его за плечо.

– Ты почему пристаешь к парню? Видишь, он тебя не хочет.

– Убери руку, – посоветовал Цапов, – я не приставал.

– Мы все видели, – настаивал первый, бородатый и здоровый парень в черной майке. Другой, с выбритым черепом, молча стоял рядом. – Он к тебе приставал, Савраска? – спросил бородач, и в этот момент Цапов резко ударил его в солнечное сплетение и, оттолкнув от себя бритого, поспешил к выходу. По дороге он еще дважды отпихивал кого-то от себя и наконец выбрался на улицу.

– Черт побери, – пробормотал Цапов, – кажется, меня в этот клуб больше не пустят.

Он поспешил к своему автомобилю, серой «девятке», на которой обычно ездил на задания. Цапов подошел к машине, оглянулся по сторонам, достал ключи, чтобы открыть дверь, и в этот момент получил сильный удар по голове. Он потерял сознание еще до того, как упал на асфальт.

Через четыре дня Кудлин снова вырос у нее на пороге кабинета, как призрак. И вновь рано утром, словно специально демонстрировал свое могущество. К этому времени камера зафиксировала появление в ее кабинете двух незнакомцев, которые получили пропуск у заместителя директора и вечером оказались в режимном институте, куда и днем-то невозможно было попасть без веских оснований. Впрочем, особо секретным институт уже не был. Если раньше все «почтовые ящики» считались объектами особой секретности, то теперь они оставались таковыми лишь в силу устоявшихся традиций. Многие закрытые институты и предприятия сдавали часть своих помещений различным фирмам, и даже оборонные и закрытые прежде заводы с удовольствием пускали иностранцев, готовых платить валюту за их научные разработки.

В кабинете Чернышевой незнакомцы провели довольно квалифицированный обыск. Они сфотографировали карточку ее «сына», просмотрели все документы. Судя по тому, как они быстро и ловко провели обыск, незнакомцы явно работали в компетентных органах.