Гладиатор. Книга 2. Уличный боец - Саймон Скэрроу

Когда Флакк ушел, Цезарь показал Марку на скамью:

– Садись. – Он налил мальчику немного вина в бокал и разбавил его водой из медного кувшина: – Возьми.

– Спасибо, хозяин.

Марк сделал глоток и ощутил фруктовый вкус.

– Не слишком налегай, ладно? – улыбнулся Фест. – Следующие несколько дней ты должен сохранять ясность ума. Как ты себя чувствуешь, парень?

Марк хотел было изобразить храбрость, но решил, что перед будущим боем важнее быть честным.

– Порезы и царапины – это ерунда. Синяки болят, но они мне не помешают. Меня беспокоит только колено.

– Дай я посмотрю.

Марк положил ногу на скамейку, и Фест осторожно снял повязку. Над разорванной плотью образовался широкий почерневший струп, из-под которого сочилась прозрачная жидкость. Фест глубоко вздохнул, снова наложил повязку и велел Марку опустить ногу.

– Небольшое окоченение сустава, – сообщил Фест Цезарю. – Сомневаюсь, что за эти два дня Марк полностью обретет подвижность. Если он будет усердно разрабатывать колено, в бою рана откроется и он потеряет много крови.

– Это очень плохо, – ответил Цезарь. – Он должен драться. Я все обдумал и решил принять предложение Бибула. Если я отступлю, то буду выглядеть слабаком.

Он с сочувствием посмотрел на мальчика:

– Марк, ты должен войти в мое положение. Я знаю, что это именно тебя вызвали на бой, и надеюсь, что ты сделаешь все для победы. Ты должен победить любой ценой – я уверен, что Бибул приказал своему гладиатору не жалеть противника и не просить пощады. По всей вероятности, это будет бой насмерть, чего бы ни хотели зрители. Знай это.

Марк кивнул:

– Я понимаю, хозяин.

– Я не послал бы тебя драться, если бы у меня был выбор. У моих противников хватило ума заставить меня сделать это. Они надеются, что, если ты потерпишь поражение, это выставит меня в невыгодном свете и они сумеют перетянуть на свою сторону народ, а также кое-кого из сенаторов, чтобы провалить мой закон о земле. – Цезарь сделал глоток вина. – Если проголосуют против закона, тогда ветеранам генерала Помпея не дадут земли, которую они, по их мнению, заслужили. Они будут давить на Помпея, требовать, чтобы он защитил их интересы. Боюсь, что в этом случае Помпей отбросит всякую осторожность и объявит себя диктатором Рима. Марк, последний раз, когда у нас был диктатор, погибли десятки тысяч людей. Улицы города были залиты кровью. Войны банд, свидетелями которых мы были последние месяцы, – ничто по сравнению с теми событиями. – Цезарь поморщился, вспоминая. – Вот почему мы должны победить в голосовании, и вот почему других шансов быть не может. Мне необходимо, чтобы ты победил, Марк. Жизни тысяч людей зависят от тебя. – Он пристально посмотрел на Марка. – Ты сможешь это сделать?

Марк бесстрашно встретился с ним взглядом. Интересно, неужели Цезарь действительно принимает интересы своих сограждан-римлян так близко к сердцу? Но какова бы ни была правда, Марк понимал, что судьбы других людей висят на волоске и что он должен бороться за них.

В бою насмерть он сделает все, чтобы выжить. Он был умелым бойцом, а Фест научил его нескольким новым трюкам и приемам. Марк был подготовлен так хорошо, как может только надеяться любой другой гладиатор его возраста. Но нельзя сбрасывать со счетов элемент случайности. Марк может поскользнуться или неожиданно отвлечься – и тогда его ждет поражение. И вот еще вопрос: что, если его противник попросту лучший гладиатор, чем он? Слишком много факторов, чтобы дать определенный ответ. Марк повернулся к Фесту:

– Они назвали моего противника на этих своих объявлениях?

Фест покачал головой:

– Просто написали, что он лучший из школы гладиаторов в Кампании. Я спрашивал, но Бибул держит имя в секрете.

– Хотя бы известно, к какому типу гладиаторов он принадлежит?

– Нет. Даже этого мы не знаем, – пожал плечами Фест.

– Понятно.

Марк разочарованно вздохнул и повернулся к Цезарю:

– Хозяин, я приложу все усилия. Это все, что я могу обещать.

Цезарь медленно кивнул:

– И это все, что я могу просить. Марк, ты оказал мне много услуг, и я обещаю наградить тебя, когда наши неприятности закончатся. Ты не сможешь упрекнуть меня в скупости.

Марк мгновенно сообразил: вот она, возможность! Через два дня его могут убить, так что он ничего не потеряет, если скажет сейчас. Даже если Цезарь рассердится, услышав его условие, он ничего не сможет сделать. Марк нужен Цезарю в хорошей форме, поэтому он не посмеет наказать его. Мальчик постарался сосредоточиться на самом важном.

– Хозяин, я буду драться изо всех сил. Я хочу жить. И я понимаю, чем рискуешь ты и твои союзники в сенате. Если я одержу победу, моя награда будет заслуженной, и сейчас я назову ее.

Цезарь удивленно поднял брови.

– Ты осмелишься сказать мне?

– Да, хозяин. – Марк собрал всю свою смелость. – Если я стану победителем, тогда и ты одержишь свою большую политическую победу. Я спас тебе жизнь, спас жизнь твоей племяннице. Я заслужу больше, чем просто твоя благодарность.

– Да как ты смеешь? – в ярости крикнул Фест.

– Пусть говорит, – приказал Цезарь. – Теперь, когда у него развязался язык, я выслушаю все, что он хочет сказать. Продолжай, Марк.

Марк благодарно кивнул:

– Ты знаешь мою историю, хозяин. Ты знаешь о большой несправедливости, которой подверглась моя семья. Мой… отец был убит, моя мать стала рабыней, а я вынес трудности обучения в школе гладиаторов. Если через два дня я выиграю бой, я захочу стать свободным. Я захочу свободы для моей матери, и я захочу, чтобы судили сборщика налогов Децима. Вот мои условия.

– Я могу обещать первое и сделаю все возможное для твоей матери, – ответил Цезарь. – Но что касается третьего условия, мне нужны доказательства, которые я смогу использовать против Децима.

– Пусть будет как будет, – твердо ответил Марк. – Я отомщу. Так или иначе.

– Это угроза? – поинтересовался Цезарь, не скрывая, что находит это забавным.

Марк ответил без тени юмора:

– Это обещание.

Цезарь немного помолчал, потом кивнул:

– Очень хорошо. Я согласен на твои условия.

– Тогда поклянись, что исполнишь свое обещание, хозяин. А Фест будет свидетелем.

Цезарь резко втянул в себя воздух и произнес ледяным тоном:

– Осторожно, молодой человек, ты можешь довести меня до крайности.

– Хозяин, мне нечего терять.

Фест смущенно заерзал на скамье, но не посмел ничего сказать. Лицо Цезаря хранило невозмутимость. Марк видел раньше этот взгляд… когда Цезарь обдумывал что-нибудь очень серьезное.

Все трое молчали. Напряжение стало почти невыносимым для Марка. Он испугался, что зашел слишком далеко и Цезарь прикажет его выпороть, но пути назад не было. Хмуря лоб, Цезарь наконец заговорил: