Смертельная белизна - Роберт Гэлбрейт

– У него было… ну это… тик, правильно?

Она с исключительной точностью изобразила судорожное движение рукой от носа к груди, которое Страйк наблюдал у себя в офисе.

– Его посадили на лекарства, я это знаю. Потом он от нас ушел, жил одно время на квартире вместе с какими-то парнями. После развода я его больше ни разу не видела. Чудный был мальчонка, да, но Джимми он раздражал.

– Чем же? – спросил Страйк.

– Джимми не выносил, когда братишка заговаривал об их детстве. А почему – трудно сказать; я думаю, Джимми совесть заела, он же бросил Билли на произвол судьбы. Что-то здесь нечисто.

Страйк видел, что она давно не вспоминала о тех событиях.

– Нечисто? – повторил он.

– Пару раз после нескольких рюмок Джимми трепанул, как его отец спалился, в смысле, чем он промышлял.

– Мне казалось, он перебивался случайными заработками?

– Правда? Мне говорили, он плотником был. Ишачил на семью этого политика, как его? Волосатый такой.

Она изобразила жесткую щетину, растущую из головы.

– Джаспер Чизуэлл? – предположил Страйк, произнося фамилию отчетливо, по слогам.

– Во-во, он самый. Старый мистер Найт бесплатно жил в домишке на господских землях. Там и сыновей растил.

– И Джимми говорил, что отцу прямая дорога в ад за его промысел? – напомнил Страйк.

– Ага. Может, ему просто не по нутру было, что старик работает на тори. У Джимми все завязывалось на политику. Я этого понять не могу, – с некоторым беспокойством сказала Дон. – Жить ведь как-то надо. Допустим, я бы стала допытываться, за кого голосуют мои клиенты, а уж потом… Ни черта себе, – внезапно ахнула она, приминая свою сигарету и вскакивая со стула, – надеюсь, Шен сняла бигуди с миссис Хорридж, а не то дама облысеет.

Чтобы попытаться установить жучок в офисе Уинна, Робин почти всю вторую половину дня слонялась по тихому коридору, в который выходили офисы и его, и Иззи, однако ничего не добилась. Герайнт во время обеденного перерыва ушел на какую-то встречу, но в офисе оставался Аамир. С бандеролью в руках Робин шагала туда-сюда, выжидая, чтобы Аамир хотя бы пошел в туалет, но возвращалась в офис Иззи, когда с ней заговаривал кто-нибудь из проходивших мимо сотрудников.

Наконец в десять минут пятого ей улыбнулась удача. Герайнт с самодовольным видом появился из-за угла после явно затянувшегося ланча и, в противоположность своей жене, обрадовался, завидев идущую ему навстречу Робин.

– А вот и она! – преувеличенно громко сказал он. – Я как раз хотел с вами переговорить! Заходите, заходите!

Он распахнул дверь в свой офис. Недоумевая, но вместе с тем радуясь возможности осмотреть помещение, где планировалось установить жучок, Робин вошла вслед за Герайнтом.

Аамир, сняв пиджак, работал за своим столом, который представлял собой маленький оазис порядка в общем хаосе. На столе Уинна штабелями громоздились папки. На верхнем конверте из стопки писем Робин заметила оранжевый логотип фонда «Равные правила игры». Прямо под столом Герайнта обнаружилась розетка – идеальное место для подслушивающего устройства.

– Вы ведь знакомы, молодые люди? – оживленно спросил Герайнт. – Венеция, Аамир.

Он сел и предложил Робин кресло, на котором лежала покосившаяся стопка картонных скоросшивателей.

– Редгрейв перезванивал? – стягивая пиджак, поинтересовался Уинн у Аамира.

– Кто-кто? – переспросил тот.

– Сэр Стив Редгрейв! – Повернувшись к Робин, Уинн осуждающе закатил глаза.

Ей стало за него неловко, особенно после холодного «нет», которое вырвалось у Аамира.

– «Равные правила игры», – пояснил Уинн, обращаясь к Робин.

Он выпутался из пиджака и с размаху бросил его на спинку своего стула. Пиджак вяло соскользнул на пол, но Герайнт, похоже, этого не заметил и постучал по оранжевому логотипу на самом верхнем из лежавших перед ним конвертов.

– Наш бла… – Он не сдержал отрыжку. – Пардон. Наш благотворительный фонд. В пользу нуждающихся спортсменов и спортсменов с ограниченными возможностями, понимаете. Многие высокопоставленные лица ратуют за обучение и профессиональную переподготовку таких атлетов, а сэр Стив готов… – он снова рыгнул, – пардон… содействовать. Да, так вот: я хотел извиниться. За мою бедную жену.

Казалось, он чрезвычайно доволен собой. Краем глаза Робин увидела, как Аамир бросил на Герайнта острый взгляд, напоминавший выпущенный на долю секунды коготь.

– Не понимаю, – сказала Робин.

– Путает имена. Все время. Если бы не моя опека, у нас бы творилось невесть что: не те письма направлялись бы не тем адресатам… да и вас она с кем-то перепутала. Во время ланча я с ней разговаривал по телефону: настаивает, что несколько лет назад с вами пересекалась наша дочь. Жена приняла вас за Верити Пулэм. А никаких крестных дочерей, никаких крестных отцов не помнит. Я ей сразу заявил, что вы – совершенно другое лицо, обещал передать вам ее извинения. Глупышка, правда? Когда уверена в своей правоте, ее не сдвинуть с места, но… – он опять закатил глаза, но на этот раз еще и постучал себя по лбу, – многострадальный муж пресловутой жены… я наконец-то сумел до нее достучаться.

– Хорошо, – осторожно сказала Робин, – я рада, что это недоразумение прояснилось, так как Верити, похоже, ей не слишком нравится.

– Честно говоря, Верити действительно показала себя стервочкой, – признал Уинн, все еще широко улыбаясь и смакуя это слово. – Отвратительно вела себя по отношению к нашей дочери.

– О господи, – сказала Робин, почувствовав комок ужаса под ребрами при воспоминании о том, что Рианнон Уинн покончила с собой. – Простите. Так ужасно.

– Видите ли… – сказал Уинн. Он сел, сцепил руки за головой и откинулся назад, да так, что спинка кресла уперлась в стену. – С моей точки зрения, вы слишком приличная девушка, чтобы водиться с семейкой Чизуэлл. – Он точно был слегка навеселе. Робин уловила в его дыхании легкие винные пары; Аамир испепелил босса пристальным взглядом. – Чем вы занимались прежде, Венеция?

– Пиаром, – сказала Робин, – но мне хотелось бы попробовать себя на более достойном поприще. Заняться политикой или, быть может, благотворительностью. Я читала про «Равные правила игры», – сообщила она, не солгав. – С моей точки зрения, это благородное начинание. Ко всему прочему, вы много делаете для ветеранов, правда? Вчера я смотрела интервью с Терри Бэрном. Помните, велосипедист-паралимпиец?

Ее внимание привлек тот факт, что у Бэрна нога была ампутирована ниже колена, в точности как у Страйка.

– Ну конечно, у вас же личный интерес к ветеранам, – сказал Уинн.

У Робин все внутри оборвалось – раз, потом другой.