Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор

Фатхулла Рахманов был озадачен и не скрывал этого. Удивление прорывалось во всем, от выражения лица до того, что он встретил брата на окраине поселка. И стоило больших трудов увести его в дом, подальше от лишних ушей.

– Что случилось? Бодхани-баши решил покончить с нами. Такой силы он раньше на Сангистан не бросал. Похоже, снял всю артиллерию с Анзоба и отогнал «броню» от Пенджикента. За один день стены сровняли с землей. Мы почти проиграли бой и готовились утром умереть. А ночью случилось чудо. Кто-то напал на лагерь Бодхани. Очень похоже на работу спецназа. Старого спецназа. Наставили мин и растяжек среди шатров Бодхани, взорвали и подожгли броню и машины, да еще спровоцировали панику какими-то звуковыми устройствами. Пиротехники тоже не жалели. Одним словом, навели шороху… Это надо было видеть!

– Бойцы болтают о дэвах и Аджахи!

– Болтают. Неведомые друзья не поскупились на спецэффекты. Когда все кончилось, половина войска стояла на коленях, взывая к Аллаху. А ведь мы наблюдали это со стороны. Представляю, каково было ахмадовцам, – Шамсиджан улыбнулся. – Думаю, утром Бодхани вместо армии имел стадо перепуганных баранов. Во всяком случае, ушел еще до рассвета, бросив всю технику. Правда, от нее мало что осталось.

– Ты думаешь, это были люди?

– Послушай, Фатхулло, ну какой смысл демонам помогать нам? Кутрубы и ифриты бы сожрали всех, а не только ахмадовцев. Или считаешь, что наши воины безгрешны или невкусны? Нет, это были люди. Вот только интересно, что за люди… Провести такую операцию может далеко не каждый. Но кто бы это ни был, остается только благодарить. Наша смерть откладывается. И надолго. Ахмадов не скоро соберет такую силу.

– И кто же это? Предположения есть?

– Не знаю. Пенджикенту не по зубам. Урусы могут потянуть. И узбеки. Все. Но не понимаю их интереса. Да и далеко обоим…

– Все интереснее и интереснее…

– Угу…

Братьев прервал стук в дверь.

– Кого там еще принесло?

– Извините, командиры, – всунул голову в дверь боец из охранного десятка, – тут к вам этот… посланец Иблиса… То есть Ирбиса…

– Зови. – Фатхулла повернулся к брату. – Никак не отойдут от ночного приключения… Как думаешь, брат, опять от Ахмадова?

– Рановато для него. Сейчас узнаем.

Шамсиджан повернулся к вошедшему. Как обычно, молодой, небогато одетый таджик. Опять новое лицо, Ирбис никогда не присылает дважды одного и того же человека.

– Здравствуйте, уважаемые. Вам просили передать. – Гость протянул старшему брату шкатулку. – Послание внутри.

– Отправитель не доверяет «языку» Ирбиса? – удивился Фатхулла.

– Он считает, что так вам будет удобнее обдумывать его слова.

Шамсиджан открыл шкатулку, и лицо… Фатхулла никогда не видел брата настолько удивленным. Сержант внимательно осмотрел извлеченный предмет, даже специально понюхал его, хотя запах и так ощущался достаточно далеко… Потом прочитал приложенное послание. Протянул листок брату. Подождал его ответа…

– «Дважды пришедший вовремя в третий раз может и не успеть. Сержанту лучше отдать честь полковнику», – вслух прочитал младший. – Ты думаешь…

– Да! Умных людей надо слушаться.

– Хорошо.

Шамсиджан обратился к гостю:

– Я прошу вас немного подождать, уважаемый. У нас будет послание в Душанбе. Полковнику Рюмшину.

– Седьмой, так это наши подкатывают? – вновь ожил динамик рации.

– Нихт, Ванья! Квакинцы местные. Жопу в горсть, и к нам!

Капитан обернулся к деду.

– Машину есть где сховать?

– Что?

– Спрятать, млять! – рявкнул Урусов на растерявшегося сторожа.

– А… да… да… есть! – тут же засуетился дядя Гера, смешно всплеснув руками. – Мы ее, туточки… за дом всунем! Ворота там, железом заставленные! Никакая вражина не подкрадется!

– Сомневаюсь, – буркнул в ответ капитан. – Борь, с дедом до «Тигры», Ваньке покажете куда, что. А мы тут приглядимся. Дед, млять, бонбой только вражину не стращай. Долбай сразу.

Юринов тут же выскочил из дома, волоча за собой деда, от скорости происходящего даже не сопротивлявшегося бесцеремонному Шаху.

– Поляк!

Сержант вопросительно кивнул, весь собравшись, как перед броском. Урусов дернул подбородком вверх. Сержант снова кивнул и без слов полез на чердак.

– Ой, а мне что делать? – подняла глаза на Урусова девушка.

Андрей покосился на испуганное лицо. На глазах слезы, губа закушена… А так – красивая. Повезет Борьке. И дети будут умные и красивые… Прямо как у самого капитана…

– Сначала успокоиться. – Капитан ласково пригладил взъерошенные сквозняком волосы.

– Хорошо, попробую! – опять шмыгнула носом Юля.

– Вот и умница! – улыбнулся Урусов и выглянул наружу сквозь узкую щель, которая когда-то была окном. «Не знаю, дядя Саша, что ты за человек был и какие погоны носил, но поработал на совесть. Такую кладку не каждый фугасный снаряд возьмет. Так что, потанцуем, девочки, польку-бабочку, за ногу вас, сцуков, да об угол башкой. Тут такой, млять, «Дом Павлова» организуем, что жидко обгадитесь! Или мы не в Сталинграде?!»

В пределах прямой видимости врага еще не было, но вдалеке начинало мелькать неразборчивое на таком расстоянии ворушение. Понятно. Ворота блокируют, через забор лезть готовятся….

Заполошно протарахтела очередь. Явно не «калаш». Из «Кедра» какого балуются… Заодно стало ясно, что договориться не сможем. И не будем… Оно нам надо, с шантрапой общаться?

Урусов тронул кнопку гарнитуры:

– Сундук – Седьмому!

– На связи!

– У нас гости. Закусь не светит, но налить обещают.

– Сундук принял. Выдвигаемся.

Вот и замурчательно, господа присяжные заседатели. Ребяток тут от силы с десяток по нашу душу явился. Если напролом пойдут, мы их даже вдвоем с Димкой положим. Основная задача – не поймать шальную пулю. И дождаться Сундука. Засада тут крайне сомнительна. Не то пальто.

Мимо дома прошуршал пробитым колесом «Тигр». И когда только успели, клоуны? Шах махнул рукой и что-то проорал неразборчивое. Да и так понятно, что они с тылу останутся. Принцип круговой обороны – свят…

– А теперь объясни, зачем?

Папа рассержен. Очень. Говорит тихо и спокойно, совершенно ледяным голосом. А у деда в глазах слезы стоят. Было бы из-за чего! Ну, поиграли немножко. Пошутили. А чего он влез на чужую территорию? На нашу! Мы же его не убили! А вполне могли, никто бы слова не сказал…