Потерянный мальчишка - Кристина Генри

С горящими глазами Чарли продемонстрировал мне фигурку.

– Питер сделал мне игрушку! Смотри: он говорит, это маленькая фея, чтобы меня оберегать.

Он дал мне игрушку, и я ее рассмотрел. Фигурка изображала крошечную девочку с крылышками. Питеру как-то удалось добиться, чтобы крылья казались прозрачными и легкими, покрытыми кружевными узорами. Волосы у нее были длинные и локонами спускались ниже плеч, а одета она была в платьице из листьев. Ножки у нее были маленькие и босые, личико полно озорства и радости: оно тебя притягивало, звало.

Фигурка была чудесно вырезана – настолько хорошо, что, казалось, девочка вот-вот улетит у меня из руки.

– Фея, да? – спросил я, глядя на Питера.

– О, да, – подтвердил Питер. – Я все про фей знаю. Я познакомился с ними в садах в Другом Месте.

Я впервые про такое услышал. Про фей я знал только из историй, которые рассказывали другие мальчишки, попадавшие на остров – из историй про создания, которые исполняли желания или крали ребенка у родителей и оставляли вместо него подменыша.

– Когда это ты познакомился с феями? – спросил я.

– О, задолго до того, как встретился с тобой, Джейми, – ответил Питер.

Я всегда мог определить, когда он лжет. Он начинал отводить глаза – смотрел куда угодно, только не прямо на меня.

– Питер сказал, что если найдешь фею и загадаешь желание, она даст тебе все, что захочешь! – радостно сообщил Чарли. – Хотел бы я найти фею!

– И что бы ты загадал? – поинтересовался Питер.

Чарли потрогал хрупкие крылышки игрушечной феи.

– Я бы попросился летать, как они. Разве не чудесно парить в воздухе выше всех?

Питер ухмыльнулся – и улыбка у него была крокодилья.

– Да, – подтвердил он, – просто чудесно.

После этого Питер оставался в лагере восемь дней подряд. Я бы улизнул проверить туннель, но вот только он вдруг стал выказывать пугающий интерес к Чарли.

Куда бы Питер ни отправлялся и что бы ни делал, он вдруг стал требовать, чтобы Чарли был с ним. Чарли, может, и не радовался бы этому, если бы Питер не подлизался к нему, подарив игрушку. Теперь малыш был убежден, что Питеру он нравится больше всех.

Чарли начал подражать Питеру походкой и перестал надевать ботинки из Другого Места, потому что Питер ходил босиком. Если Питер считал рассвет чудесным, то Чарли тоже так считал. Он перестал помогать по лагерю, потому что Питер этого никогда не делал. Не один раз я замечал, что они перешептываются и смеются в стороне от остальных.

Питер превращал Чарли в маленькую копию себя самого – веселую и бессердечную.

Я понимал, что Питер что-то задумал, что Чарли его вовсе не интересует – и из-за этого боялся оставить Чарли наедине с Питером даже на несколько минут.

Это означало, что когда Питер брал Чарли поплавать или забраться на скалы или еще куда-то, я всегда шел с ними, и остальные тоже шли, потому что шел я.

Питер был доволен, потому что при нем постоянно были все мальчишки (и одна девчонка), и все делали именно то, чего ему хотелось, и при том без споров.

Иногда Сэлли смотрела на меня – и ее взгляд говорил, что мне следует пойти проверить туннель, чтобы мы все могли уйти. Я знал, и она знала тоже, что спасти Чарли может только наш уход.

Но я боялся, что стоит мне удалиться, и Питер воспользуется этим шансом. Если я отвернусь хоть на мгновение, он всадит нож Чарли в сердце – а это будет означать, что и в мое тоже.

Так что я застрял в этом промежутке между будущим с Сэлли и прошлым с Питером, потому что не знал, как освободить нас всех и не потерять Чарли.

В конце концов как-то вечером Сэлли оттащила меня в сторонку, пока остальные смотрели, как Питер прыгает и кувыркается, а Чарли хохочет так, будто в жизни ничего смешнее не видел. Питер вставал на голову, а потом снова вскакивал на ноги, корча рожицы и издавая нелепые звуки, от чего Чарли покатывался от хохота. Грач тоже смеялся, и даже Кивок улыбался: ему хотелось нахмуриться, но не получалось.

– Ты должен сходить завтра, – прошептала она.

Я перевел взгляд с нее на Чарли, которого Питер околдовал.

– Нам надо уйти, пока Чарли не влюбился в него еще сильнее, – сказала Сэлли. – Тогда он больше не позволит тебе за ним присматривать.

Это было так. Чарли стал совсем не тем следующим за мной повсюду утеночком: теперь он отмахивался от меня, как от скучного, как часто делал Питер.

– Если ты сам не пойдешь утром, то пойду я, – заявила Сэлли.

Я подумал, что это ужасно нечестно. Она хочет, чтобы я позволил Питеру утащить Чарли к каким-то опасностям.

– Я прослежу за Чарли, – пообещала она. – Ты должен мне поверить.

Питер подхватил Чарли и подвесил вниз головой, заставив хохотать еще сильнее. Чарли был в восторге, а вот Питер – я видел это по его глазам – нет.

Той ночью я не заснул, когда остальные отключились. Даже Питер закрыл глаза и заснул, положив руку на Чарли, словно малыш был вещью, которой он не собирался делиться.

Я понял, что лучшей возможности у меня не будет.

Я ушел в темноту, дрожа от ночной прохлады. Мы как раз перешли в то время года, когда ветра становились холоднее, а солнце опускалось чуть ниже.

Неизменную луну закрыли облака. Мне показалось, что я чую запах дождя. Вокруг меня шелестели кусты: мелкое зверье разбегалось от моих шагов. Я бежал быстро и бесшумно, стремясь как можно быстрее добраться до туннеля. Как только я в него залезу, то сразу пойму, можно ли попасть в Другое Место без Питера.

Если проход возможен, я не стану уходить от дерева на той стороне. От дерева видны огни города – того города, откуда Питер забрал меня годы и годы назад, города, который рос и расширялся, протягивая пальцы к дереву, которое когда-то стояло во многих милях от его центра.

Если я увижу город, то все станет ясно, и я смогу так же быстро вернуться к нашему дереву. Я страшно боялся, что Питер проснется и обнаружит, что я ушел – и отправится меня искать. Если он хотел тебя найти, то, похоже, чуял тебя, словно зверь. Я не знал, что ему наврать, если он действительно за мной придет. Он ни за что не поверит, что я ходил в Другое Место, чтобы набрать нам новеньких для игры.

Я свернул с главной тропы, находя дорогу даже без лунного света. Я проходил этим путем столько раз, что мог бы его даже во сне найти.

И все же когда я пришел на то место, где должно было быть дерево, я решил, что ошибся. Потому что дерева там не было.

Было темно, но даже в темноте я увидел бы очертания дерева на фоне неба. Ручеек, которому положено было журчать рядом, молчал, а земля под ногами была непривычно вязкой, как у края болота.