Хорошая жизнь - Маргарита Олари

В ванну пойдете, спросила Влада не очень уверенно. Да, пойду. Хорошо, вот полотенца. В монастыре мы все мылись раз в неделю, чаще не получалось, у нас не было на это времени. Стою в ванной, смотрю на себя в зеркало, думаю, не постирать ли мне эту косу до пояса. И когда она высохнет, если я вымою голову. Она быстро высохнет, Рита, у них наверняка есть фен. Ведь есть фен на этом свете. Смотрю на себя в зеркало. Что мне надеть после ванной. Влада постучалась, Маргарита, я принесла вам халат, возьмите, он на дверной ручке. Хорошо, Влада. Маргарита, я буду спать на диванчике, где спит Владуся, а вы с ней тогда будете спать в этой комнате на моем диване. Хорошо, Ольга Михайловна. Главное сохранять спокойствие. Влада тоже сохраняла спокойствие. Ну, фильм закончился, я пойду, а вы ложитесь, Влада, давай укладывайся, Маргарита устала сегодня. Спокойной ночи. Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, Ольга Михайловна. Мы с Владой остались в комнате одни. Можно я лягу у стенки, Владуся. Да, конечно. Главное сохранять спокойствие. Влада выключила свет, легла рядом, мы о чем-то болтали, перешептывались. Ольга Михайловна заглянула со словами, девочки, хватит болтать, засыпайте. Хорошо, мама. Хорошо, Ольга Михайловна. Давай спать, Владуся. Да. Главное сохранять спокойствие. Влада осторожно пододвигалась ко мне, будто случайно касалась моей руки, прижималась к плечу, но я сохраняла спокойствие. Владу трясло, меня, наверное, тоже трясло, но я не шевелилась. Пришлось повернуться на правый бок, лицом к стене. Никогда не засыпала на правом боку. Лежала, сохраняя спокойствие, пока Влада гладила меня по голове, заботливо поправляла одеяло, сбивчиво дышала мне в затылок. Потом она начала засыпать, ее дыхание становилось размеренным, Влада обняла меня, как ребенок, тискающий мягкую игрушку, обняла и уснула. С ума сойти, подумала я. Повернулась на левый бок, Влада спала, я поцеловала ее в лоб, обняла, как ребенок, и провалилась в глубокий сон. Девочки, подъем, Ольга Михайловна открыла дверь. Уже вставать, да. Маргарита, уже одиннадцать часов. Сколько. Начало двенадцатого. Первый раз за четыре года я не проснулась в половину шестого. Надо же, а, ну надо же, Владуся, сколько мы спали. Почти двенадцать часов. Пойдешь со мной к секретарю Митрополита. Пойду. Тогда собирайся по ускоренной программе, там после обеда уже некого ловить.

Я выстояла очередь на прием к секретарю Митрополита, который знал меня, всегда приезжал к нам вместе с Митрополитом на службы. Вошла в кабинет, благословите, отец Евгений. Он сделал озабоченное лицо. Отец Евгений, вы, наверное, знаете, Митрополит запретил мне петь здесь. Да, знаю, это неприятно, но приказ есть приказ. Не спорю, но мне некуда возвращаться, поймите меня правильно, меня нигде не ждут. Может быть, вы сможете как-то повлиять на решение Владыки. Отец Евгений молчал и думал. Маргарита, давай поступим так. У тебя есть сейчас деньги. Нет, денег нет. А есть, где жить. Да, мне с квартирой помогли. Значит, вот возьми деньги, на первое время тебе должно хватить. Тех денег, что он дал, должно было хватить не только на первое время. А у кого же ты живешь, Маргарита. Мне помогли друзья, и не хотелось бы, чтобы об этом узнал Митрополит или Игуменья, вы понимаете. Понимаю, но я предлагаю тебе другой вариант, давай я сниму тебе квартиру. Отец Евгений, простите, не совсем поняла вас. Я сниму для тебя квартиру, оплачу ее, а ты будешь в ней жить. Нет, отец, не могу. Почему не можешь, я хочу тебе помочь. Да, вы хотите мне помочь, и все же я не могу так обременять вас. Он недовольно поморщился. Ну хорошо, давай так поступим, я буду искать возможности поговорить с Митрополитом, а ты пока приходи в мою церковь. Приходи по субботам и воскресеньям. Мне же запрещено петь, отец Евгений. Я не сказал, что ты будешь петь, просто ходи на службы, после служб подходи ко мне в кабинет, я дам тебе еще денег. Хорошо. А если передумаешь насчет квартиры, скажи, ладно. Да, спасибо вам. Давай, держись, суббота завтра, вот завтра и приходи. Да, приду.

Как все прошло. Отвратительно, Владуся, просто отвратительно. Почему. Он предложил мне снять квартиру. Влада остановилась. Что, серьезно. Абсолютно серьезно, и это самое печальное. Дал денег, сказал приходить в его церковь по субботам и воскресеньям, за то, что я отстою службу, он даст еще денег. Поверить в это не могу. Я тоже не могу, Владуся. Я не могла поверить в то, что человек, благословлявший меня четыре года, предлагает квартиру. В монастыре его принимали почти так же, как Митрополита. Зачастую, именно от его мнения или настроения зависело решение чьей-то судьбы. Не от Митрополита, именно от отца Евгения. Влада, я хочу курить, давай купим сигареты. Ты начнешь курить, Влада перешла на «ты». Да, мне хочется, и еще давай заедем потом на рынок, купим продукты, то, что любит мама, то, что ты любишь. Хорошо. Мы шли по городу, приближались к рынку, из ларьков раздавалась музыка, которую я никогда раньше не слышала. Влада рассказывала, кто поет. Модно это сейчас или не модно. Владуся, что такое куриные окорочка, это как. Ну, куриные окорочка это просто куриные ножки. Что, именно ноги. Ну не ноги, ляжки куриные. А, понятно, а почему называются окорочка. Не знаю, вот они появились и все. Кроме куриных окорочков появился напиток спрайт, и фанта, и мороженое ста тысяч сортов, и шоколадные батончики марс, и другие батончики. Возле рынка полная женщина продавала китайские разноцветные трусы с кружевами. Я выпила спрайт, и фанту, и доктора пеппера, съела шоколадные батончики, несколько порций мороженого, ознакомилась с ассортиментом колбас и сыров. Владуся, мне нужны эти разноцветные трусы. Зачем. Попробовать, кроме того, у меня нет трусов. А еще вот прокладки, я видела в монастыре, некоторые сестры пользовались. Влада терпеливо рассказывала мне обо всем, что появилось на прилавках за эти четыре года. Владуся, и мне нужен бюстгальтер, у меня в этом нечеловеческая грудь. Мы скупили полрынка. Давай купим еще бутылку вина для Ольги Михайловны. Да, мама обрадуется. Ольга Михайловна обрадовалась. На ту сумму, которую дал отец Евгений, можно было спокойно жить месяц, но я тратила его деньги с особым цинизмом. Мне доставляла удовольствие мысль о том, что мы не станем экономить, меня утешала возможность порадовать Владу, ее мать и еще бабушку, впавшую в маразм несколько лет назад. Пошли погуляем, Владуся. Мы вышли в парк, я зашла в кусты. Влада протянула мне сигарету. Ты будешь. Да, Влада тоже взяла сигарету. В отличие от меня она держала ее уверенно. Втихую от матери покуриваешь, Владусь. Иногда беру у нее сигареты, а так чтобы постоянно нет, не курю. Я закурила, сознание приятно растворялось. Земля вертится. Что. Владуся, говорю, Земля вертится. Вообще или сейчас. Я посмотрела на небо, все вокруг меня кружилось. Вообще, Владуся, сейчас и всегда. Давай присядем, сейчас она вращается с немыслимой скоростью. Мы сидели в парке, зачем-то в кустах, сизый дым обволакивал приятный июньский вечер. Тогда я выкурила несколько сигарет подряд, чтобы привыкнуть. Что будешь делать завтра. Завтра суббота, пойду на службу к отцу Евгению, ты пойдешь со мной. У меня же служба в Соборе. А, да, но у тебя раньше закончится, давай встретимся где-нибудь в городе, мало ли что там случится. Давай, если хочешь, жди меня там после службы, или перехвачу тебя. Ладно.

Ольга Михайловна поинтересовалась, как прошла моя встреча с секретарем Митрополита. Я не стала скрывать от нее правду, рассказала все как есть. Мда, произнесла она. Схожу завтра к нему, посмотрим, но, кажется, шансов остаться нет никаких. Еще не все потеряно, Маргарита, может тебе с Игуменьей поговорить. О чем. Об отце Евгении. Поговорю. Схожу к нему завтра, поговорю с ним, а послезавтра поговорю с ней. Давайте, девочки, ложитесь, спокойной ночи. Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, Ольга Михайловна. Вторая ночь в квартире Влады прошла так же, как первая. Разве что уснуть Влада не могла дольше, поэтому мне пришлось дольше лежать на правом боку. Я плохо спала той ночью, проснулись мы вновь достаточно поздно, а день прошел в ожидании вечера. Влада вышла проводить меня, мы курили в какой-то подворотне, тогда же я увидела, насколько ничтожен этот город со всем происходящем в нем. Это не Вавилон, не Содом и Гоморра, это какая-то жутко примитивная архитектурная и идеологическая конструкция, это концентрационный лагерь для добровольцев. Гетто для здравого смысла, счастья, успеха. Смерть всего стоящего, ренессанс абсурда. Не вертится больше. Нет, Владуся, она остановилась. Маргарита, если что, ты просто беги оттуда. Да, Владуся, если что, я просто уйду. Влада посадила меня на троллейбус, пятнадцать остановок, я хорошо помню пятнадцать остановок. Никакие разноцветные китайские трусы не могут спасти этот город. И куриные окорочка, спрайт или батончики. Седьмая остановка. Здесь невозможно спиться, здесь сразу нужно стреляться, достигнув совершеннолетия. В троллейбус с криком «обилечу», вошла очередная неудачница. Девушка, подергала меня за рукав, вас обилетить. Не нужно меня обилечивать, сколько стоит проезд. Так я ж вам говорю, давайте обилечу. Четырнадцатая остановка. Не нужно меня обилечивать, продайте мне билет. А я вам что говорю, давайте обилечу. Четырнадцатая. Меня не нужно обилечивать, продайте мне уже билет, мне выходить, это пятнадцатая остановка, дайте сюда билет. Чокнутая какая-то, я ж вам и говорю, давайте обилечу. Пятнадцатая. Возьмите деньги, компостируйте сами.