Каждый умирает в своем отсеке - Виктор Евгеньевич Рябинин

– О чем разговор, братан! Все будет о'кей!

– Ну смотри, Павел, я тебе верю, и ты мне слово дал.

Пока приговаривали все спиртное, что стояло на столе, и разговаривали, в основном вспоминая училищные годы, Пашка все раздумывал: посвящать Андрея в подробности предстоящей поездки или нет. Взвесив ситуацию, решил, что не надо…

Границу пересекли без особых осложнений: что-то, как водится, отстегнули таможне, часов десять помаялись в ожидании «зеленого света», – короче, ерунда. Товарняк собрался компактный, на десять вагонов, сопровождение – двенадцать человек, считая машинистов. Вагон с грузом – металлической стружкой – кроме Андрея охранял черноволосый татарин Мусса. Ушлый, пробивной мужик с ухмыляющимся азиатским лицом и недобрыми глазами, очевидно, получил какие-то инструкции, потому как относился к Андрею с подчеркнутым почтением и одновременно не спускал с него глаз. Обращался Мусса к Андрею по имени-отчеству, как-то странно подмигивал, гримасничал, намекая на какую-то общую для них тайну. Судя по всему, татарин был парнем беззлобным, хотя и потертым мордой об асфальт. После полутора суток пути они даже подружились, если судить по тому, что, оказавшись в Польше, Мусса сразу же предложил это дело «вспрыснуть». Достав из вещмешка прозрачную бутылку с мутноватой желтой жидкостью, по цвету сильно напоминавшую мочу, он решительно посмотрел на попутчика.

– Нет, не хочу, – отказался Андрей.

Мусса ухнул чуть ли не целый стакан и закусил помидором. В вагоне у них был уютный закуток для спанья и житья, отгороженный от груза хилой деревянной перегородкой. Мусса разлегся на топчане, закурил и принялся вспоминать свои амурные похождения. Подытожил свои воспоминания Мусса вопросом:

– Знаешь, сколько девок я за свою жизнь перепортил? Может, тысячу или две. У меня квартира в 16-этажке на Чкалова, так в нашем доме нет ни одной симпатичной девки или бабы, чтобы я ее хоть раз в постель не затащил. А ты сам-то как насчет этого дела?

Андрей пожал плечами. Он не любил делиться с кем попало сокровенным и потому предпочел уйти от прямого ответа. Мусса же расценил ответ Андрея за одобрение и обрадовался.

– Доберемся до Лейпцига, свожу тебя в одно место, маму родную забудешь. По полтиннику с носа берут, а выбор баб, как на ярмарке, любых мастей и калибров.

Но до Германии было еще далеко, а неприятности стали происходить уже в Польше. Перед Гданьском состав загнали на запасную ветку для очередного перекура, который мог затянуться на час, а то и на два. Мусса собрался было узнать обстановку, раздвинул двери вагона, но спрыгнуть не успел. Снизу у вагона стояло четверо плечистых парней в одинаковых адидасовских костюмах, как в униформе, и с одинаковыми бандитскими ухватками. Двое мордоворотов запрыгнули в вагон, остальные остались стоять внизу. Как ни странно, потекла чисто русская речь с белорусским акцентом.

– Давайте быстро, мужики, без зуда, – насмешливо прогундосил один из качков. – На сколько везете товару?

Мусса сразу притих, повернулся к напарнику, как бы предоставляя ему право ответного слова. Андрей и спросил:

– Парни, в чем, собственно говоря, дело?

Мордовороты переглянулись.

– Ты что, первый раз катишь?

– Ага.

– Новички, – сообщил парень вниз товарищам, а Андрею объяснил: – Пошлина. Проездной процент.

– Не понимаю.

Парень решил, что толковать дальше не имеет смысла, по-хозяйски огляделся, что-то прикинул в уме:

– Что в ящиках?

Пришлось отвечать Муссе:

– Так, дешевка – стружка. Цинковая и алюминиевая.

Парень достал калькулятор и принялся со знанием дела, как заправский счетовод, нажимать на кнопки. Немного помедлив и почесав затылок, объявил:

– По паре штук с рыла, думаю, будет справедливо.

– Да ты что? – возмутился Мусса. – Если даже взять, к примеру, десять процентов, не больше чем по тысяче получается, и то много!

– Тысячу заплатишь в сортире, – отрезал мордоворот.

Снизу уже торопили:

– Давай быстрее, Витек, еще четыре вагона надо успеть обойти.

– Тут не все врубаются, – пояснил парень, – строят из себя целку.

– Так скинь их сюда, – посоветовали снизу, – мы их вмиг образумим.

Андрея во всей этой истории волновал чисто производственный аспект, и он, чтобы немного потянуть время, поинтересовался:

– Парни, как вы тут управляетесь? Ведь это не Беларусь и не Россия?

Добродушный Витек ответил:

– Именно так, чувак. В этом вся трудность. Тоже приходится отстегивать. Та же самая накрутка, как везде. Ну ладно, гони бабки, да разойдемся миром, некогда языком молоть.

Мусса трусливо спрятался за спину Андрея и оттуда стал причитать, что у него денег нет, все они у бригадира, а сам бригадир в головном вагоне. Гости не стали возражать, просто один из них ловко повалил Муссу на деревянный настил, прижал коленом грудь и к носу подсунул стальную пику:

– Ну, паскуда, что ты там несешь про бригадира? Будешь отстегивать или тебя просто замочить?

У Андрея не было выбора, да и позиция сложилась удачная: Витек стоял к нему боком, любуясь действиями приятеля, а тот вообще, взгромоздясь на Муссу, повернулся спиной. Андрей резким пинком ноги вначале вышиб из двери Витька, а его напарника, сидящего на Муссе, долбанул по тыкве березовым поленом, стоявшем в углу, отчего тот молча, как бы в любовном устремлении, повалился на татарина. В тот же момент Андрей резко задвинул дверь и, укрепив ее щеколдой, отсек от вагона сияющий летний полдень с ароматом полевых станционных цветов. Через несколько секунд снаружи оглушительно бабахнули несколько выстрелов, просверлив в двери круглые светлые глазки. Андрей помог Муссе выкарабкаться из-под навалившейся туши, и они вдвоем быстро связали налетчику руки и ноги проволочным шнуром. Все это время Мусса шипел по-змеиному:

– Что натворил, идиот. Они нас теперь замочат. Как пить дать, замочат!

– Так он бы тебя и так завалил.

– Дурак, мы торговались, а ты вмешался и все испортил.

Как бы в подтверждение слов трусливого Муссы еще несколько пуль прошили деревянную дверь и в нее ударили чем-то наподобие тарана. Положение складывалось угрожающее, но, на счастье, через минуту состав запыхтел, тронулся и плавно покатил в разгон. Выстрелы и грозные вопли вскоре остались позади.

– Один хрен, ничего не изменилось, – заскулил Мусса, – они нас в Лейпциге достанут. У них же цепочка до самой границы.

– Так надо порвать эту самую цепочку на фиг, – возмутился Андрей. – Тоже мне, гангстеры хреновы!

Мусса тем временем немного успокоился, допил свою желтоватую жидкость и в сердцах злобно пнул лежащего мордоворота в бок.