Вторая партия - Даниил Куликов

Саша смачно выругалась и пнула камень.

– Остальные едут? – спросила она.

Пейн молча кивнул.

Саша снова заковыристо выругалась, а затем устало выдохнула:

– Ладно, пока здесь остановимся.

Рой задумчиво оглядывал пепелище. Затем сказал:

– Знаешь что? Попроси Аню ещё раз посмотреть, где этот Гамбит.

– Ты что-то знаешь? – вскинулась Саша.

– Нет. На всякий случай.

Аня снова ушла в себя.

– Он движется прочь от Магнита, – сказала она. Похоже, на чём-то едет.

– Сука! – рявкнула Саша. – Мне кажется, это не простое совпадение! Так…

Она нервно заходила из стороны в сторону. Пейн должен был дождаться остальных, в случае чего прикрыть. Следовательно, завести «шишигу» и ехать с остальными он не мог.

– Поехали со мной, – кивнул Рой. – Он пригодится Гробовщику.

– Погнали.

Километры пролетали за километрами, кластеры за кластерами.

– Рой! Вижу впереди группу бегунов, – зашипела рация. – Можем завязнуть по самое не балуй. А если крупняк подтянется, то и демаскируемся.

– Понял, «коробочка». Меняемся местами. Недобитков вкатывай в асфальт.

Яр крутанул руль, обходя громоздкий «бардак». Впереди показалась стая, с урчанием спешившая на шум мотора. Рой положил руки на раму, которая была основанием для наружных лезвий, и активировал дар. Стая, урча и визжа, неслась на ощетинившийся лезвиями уазик. Яр крутанул руль, беря немного влево. Стая, радостно взвизгнув, стала обтекать машину двумя широкими ручьями. Ярик снова крутанул руль и добавил газа. Лезвия легко рассекли бегунов, со всех сторон подступивших к машине. Рык торжества сменился визгом и воплями боли, на землю полетели отсечённые конечности и разрезанные на части тела. Бегуны ринулись прочь, в стороны. Яр так же равнодушно вдавил педаль в пол и стал лавировать между бегунами, рассекая их на части, а следом прошёлся «бардак», вминая в асфальт старавшихся расползтись упырей.

– Жуткий у тебя дар, – поёжилась Саша.

Вместо ответа Рой приложился к фляге с живцом.

– Аня, долго ещё? – спросила Саша.

– Нагоняем. Осталось около десяти километров.

– Годится.

– Батя, меняемся, – отдал приказ Рой.

– Понял тебя, – ответила рация.

Расстояние всё уменьшалось. Вскоре впереди показался тяжёлый микроавтобус, разгоняющий пыль и пытающий ехать на всех парах.

– Он там, – сказала Аня.

Саша злорадно ухмыльнулась. Машина приблизилась. Она не была рассчитана на такую дорогу. Кластер сменился, вместо грунтовки оказался ровный асфальт, и у машины словно открылось второе дыхание. «Бардак» и уазик ехали следом, держа дистанцию. Машина впереди хрюкнула и остановилась. Никто не спешил её покидать. Рой и остальные тоже не выходили, опасаясь неприятных сюрпризов. Затем дверца машины открылась. Наружу вылетели пистолет, нож и АКС.

В дверях медленно показались женские руки, и наружу вышла знакомая личность. Чуть за тридцать, прямые каштановые волосы, собранные в хвост, минимум макияжа и сугубо мужская одежда – берцы и камуфляж. Из женского была только майка-топик.

– Рэм. Сука, – сплюнула Саша, выходя. – Сейчас кто-то ответит за мой «Замок», и за недавние руины.

Рэм подняла руки.

Рой чертыхнулся и вышел следом. Яр поближе придвинул к себе винтовку. Настя сразу взяла на прицел Рэм. Та, чьей смерти так страстно желал Ифрит, которая чуть не убила их в прошлый раз, стояла здесь живая и невредимая.

Пистолет сам оказался в руке. Шаг, ещё шаг. Когда до неё оставалось около пяти метров, Рой заметил неестественную бледность Рэм, лёгкий тремор конечностей, покраснение белков глаз и обильный пот на лбу и висках.

– Стой! – крикнул он. – Она активирует какой-то дар!

Саша замерла и подалась назад, не опуская оружия.

Рэм злобно ухмыльнулась:

– Надо же, угадал.

– Помню, ты могла накладывать паралич касанием, – флегматично начал Рой. – А что пыталась сделать сейчас? Можешь накладывать его на расстоянии?

– А в этот раз не угадал, – оскалилась Рэм, тяжело дыша. – Впрочем, скоро узнаешь.

Вдалеке послышались вой и рычание.

– Мой второй дар – манок заражённых. Выбирай – заняться мной или спастись самому.

Саша нервно оглянулась – повизгивание лотерейщиков было уже рядом, цокот топтунов слышался всего в нескольких кварталах, басовитый рык руберов уже давил на уши, и за всем этим слышалась тяжёлая неспешная поступь элитников. Те даже не думали прятаться – жертва всё равно никуда не сбежит. До слуха донеслось урчание низших заражённых – бегунов и джамперов. Тупые медляки были ещё далеко и не слышны. Рэм бросилась к машине, на ходу подбирая оружие. Саша рванула к «ежу», но навстречу ей, радостно визжа, прыгнул лотерейщик. Рой перевёл прицел на летящую тушу и нажал на спуск. Урчание и визг прекратились, и к ногам Саши рухнул труп.

Из-за угла выскочил топтун, получив пулю от Яра. За ним ломанулись сразу пять бегунов, и «бардак» рванул с места, сбивая и давя их. Рой огляделся – со всех сторон, взяв уазик и «бардак» в кольцо, неслись заражённые. Рыча и брызгая слюной, по асфальту плотным строем неслись бегуны, крыши заполонили скачущие, как гориллы, лотерейщики, а за ними шли сержанты и капралы – топтуны и руберы. Спустя несколько минут позади них показался медленно идущий и оценивающий ситуацию элитник. Сбежать не получится – тяжёлая пехота нагонит транспорт, перевернёт, а потом вскроет, как консервную банку. Когда-то такое уже было.

Рой широко улыбнулся и достал свёрнутый кольцами режущий бич. Как тогда он придумал кодекс Улья? Как давно это было…

– У меня нет крёстных – Небо и Земля стали моими крёстными.

Безумные бегуны, урча, понеслись на него.

– У меня нет очага – вечные скитания станут моим очагом.

Ещё один шаг.

– У меня нет силы – честность станет моей силой.

– У меня нет средств к существованию – понимание Улья станет моим средством к существованию.

Рой сделал ещё шаг и развернул бич.

– У меня нет волшебной силы – дар Улья станет моей волшебной силой.

– У меня нет ни жизни, ни смерти; вечность для меня – и жизнь, и смерть.

– У меня нет тела – смелость станет моим телом.

Уазик завизжал, разворачиваясь и становясь рядом, готовясь к отступлению или, наоборот, для того чтобы подобрать товарища и, газанув, вырезать лезвиями толпу упырей.

– У меня нет глаз. Вспышка молнии – глаза мои.

– У меня нет ушей. Пять чувств – уши мои.

«Бардак» встал рядом и застрочил из пулемётов, однако тупые бегуны, подстегиваемые голодом, стадным чувством и знанием того, что за ними идут более крупные сородичи, тупо бежали вперёд.