Фанни Каплан. Страстная интриганка серебряного века - Геннадий Седов

Артур, сражавшийся за свободу Южной Америки, суровый, обезображенный, возвращается в Италию, пишет под псевдонимом Овод статьи, разоблачающие церковь. Попадает в тюрьму, отказывается от помощи в побеге, которую предлагает ему скрывавший до этого свое отцовство епископ Монтанелли. Приговор суда, сцена расстрела. Все перед глазами — зримо, без прикрас…

В слезах она переворачивает страницу.

«— Джемма, вас кто-то спрашивает внизу…

— Вы синьора Болла? Я принес вам письмо…

Письмо, написанное очень убористо, карандашом, нелегко было прочитать. Но первые два слова, английские, сразу бросились ей в глаза: «Дорогая Джим!..» Строки вдруг расплылись у нее перед глазами, подернулись туманом. Она потеряла его. Опять потеряла! Детское прозвище заставило Джемму заново почувствовать эту утрату, и она уронила руки в бессильном отчаянии, словно земля, лежавшая на нем, всей тяжестью навалилась ей на грудь. Потом снова взяла листок и стала читать: «Завтра на рассвете меня расстреляют. Я обещал сказать вам все, и если уж исполнять это обещание, то откладывать больше нельзя. Впрочем, стоит ли пускаться в длинные объяснения? Мы всегда понимали друг друга без лишних слов. Даже когда были детьми»…

Вот и все.

Она закрывает книгу. Сидит в неудобной позе — опустошенная, без мыслей.

«О-о-вод… о-о-вод, — стучат под полом колеса. — О-о-вод… о-о-вод… о-о-вод».

Даурия, как исстари назывался отдаленный край русского государства к востоку и юго-востоку от озера Байкал, обязана своим развитием серебру. Точнее будет сказать — серебряным деньгам.

Ставшая к концу семнадцатого века мировой державой, успешно торговавшая с европейскими и азиатскими соседями Россия наращивала год от года государственный бюджет. Если при восшествии на престол Петра Великого казна располагала лишь 1,75 миллиона рублей, то цифра эта к 1725 году составляла уже без малого десять миллионов. Одно плохо: основной монетой, имевшей хождение на территории империи, оставалась тощавшая год от года из-за недостатка металла медная монета — денга, полушка и полуполушка. С серебром дела обстояли и того хуже: остро необходимые в торговых операциях серебряные монеты чеканились по преимуществу из привозного сырья. Накладно, что и говорить.

В «горном узаконении», обнародованном в 1700 году Петром Первым, писалось в частности: «Великий государь указал для пополнения золота и серебра в своем великого государя Московском государстве, на Москве и городах сыскивать золотых, и серебряных, и медных, и иных руд». Императорским указом того же года был создан Рудный приказ, преобразованный в Берг-коллегию, а позже в Горный департамент. Усилия царя-преобразователя были направлены на изыскание собственных запасов валютного сырья. Написанная им собственноручно в 1719 году «горная привилегия» гласила: «Соизволяется всем и каждому дается воля, какого б чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях — искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы». Говоря иначе, встряхнуться от дремы, снаряжать команды рудознатцев, ехать, плыть — за Камень, в Сибирь, на Север, в Забайкалье. Не может такого быть, чтобы в недрах российских не сыскать меди, золота и серебра.

Нерчинские серебряные руды в Забайкалье были обнаружены первопроходцами на рубеже семнадцатого-восемнадцатого веков. Тогда же на рудниках Большой и Малый Кутлук началась добыча и выплавка отечественного серебра, был построен и заработал на берегу реки Аргунь первый в России рудоплавильный завод по «выпечке» серебра.

Дело вроде бы пошло на лад, да вот беда: количество руды, добываемой вручную из примитивных колодцев и шахт, напоминавших звериные норы, было ничтожным, выход чистого серебра из печей — кот наплакал. Достаточно сказать, что из семисот пятидесяти тонн серебра, израсходованного в царствование Петра на чеканку серебряных монет, лишь две тонны были отечественного производства. Покупное, «пришлое» серебро продолжало ложиться тяжким бременем на финансы империи.

Основным препятствием к развитию полноценного серебряного промысла в Забайкалье было отсутствие необходимого количества рабочих-промысловиков. Край был дикий, безлюдный. Уроженцы здешних мест, буряты и тунгусы, молившиеся каменным идолам, в расчет не шли: малочисленны, лопочут бог знает по-каковски — не разберешь. Лопату с киркой в жизни не держали, силенок не ахти. Не рудокопы по всем статьям.

Не принесли серьезного сдвига в рудном деле прибывавшие в край переселенцы из центральных губерний. Покинувшие родные места в поисках лучшей доли работящие русские мужики под землю лезть не торопились. Рубили лес, строили избы, запахивали делянки под овощи, ловили рыбу, охотились на пушного зверя, собирали ягоду и кедровые орехи. Да пропади оно пропадом ваше серебро, нам и без него тут оченно даже неплохо!

Надежда на свободных людей, которые поменяли бы занятия промысловиков и собирателей лесных плодов на беспримерную по тяжести участь рудодобытчиков, оказалась тщетной, оставалась приходившая не раз на помощь державной власти палочка-выручалочка: подневольный труд. В число перешедших «к кабинету Его Величества» работников рудных месторождений империи и заводов по выплавке серебра, меди, свинца и золота приписали сто тридцать семь тысяч душ крепостных крестьян из центральных губерний, вдогонку к ним — тысячи осужденных за преступления «государевых отступников». Обитателей острогов, ссыльно-каторжных.

В тусклом блеске забайкальского серебра, как в зеркальной амальгаме, — история русской тюрьмы, русской ссылки. Судьбы десятков, сотен тысяч мужчин и женщин, положивших жизни в кротовых норах Даурии ради имперской серебряной монополии. Замерзших в лютые морозы, умерших от непосильного труда, истощения, тифа, чахотки. Забитых шпицрутенами, наложивших на себя руки. Судьбы взбунтовавшихся против аракчеевского режима в царствование Александра Первого солдат лейб-гвардии Семеновского полка. Участников декабрьского восстания 1825 года на Сенатской площади. Польского национально-освободительного движения 1831 и 1863 годов. Петрашевцев, народников, народовольцев. Анархистов, эсеров, социал-демократов, бундовцев. Образованная в 1851 году, соединенная железной дорогой с метрополией Забайкальская область, граничащая с Китаем, без преувеличений была землей каторжан.

Поднимись на взгорок, глянь окрест: на сотни верст, до самого горизонта, среди нетронутой природы, изумрудных кудрявых сопок, стремительных рек — остроги, остроги, остроги. Усть-Стрелочный, Иргенский, Телембинский, Еравнинский, Аргунский, Сретенский, Нерчинский. При каждом — серебряный рудник, сереброплавильный завод. Работа рядышком, в двух шагах от тюремных ворот. И погост недалече: вынесут в деревянном ящике, коли богу душу отдал, к ближайшему распадку, поплюют на ладони, возьмутся за лопаты. Выроют могилу, опустят, землицей вперемешку с песком присыплют малость. Все одно песцы ночью разроют али шакалы…

— Веселая, — улыбается ей шагающий сбоку телеги солдат с винтовкой за плечом по имени Степан. — Все хихоньки да хаханьки. Годов-то сколь?