Книга Трех - Дмитрий Билик

— Знаешь, как-то не было времени заключать сделки. Его немножко убивали. Все, хватит. Случилось и случилось. Пойдем обратно, раз все закончилось не успев начаться. Тем более сегодня суббота. Мобильники раздадут.

И вроде все шло именно так, как и надо. Я поговорил с дядей Колей. Узнал, что на работе у него все хорошо, немножко барахлит машина, с аккумулятора уходит заряд, а так все замечательно. Еще раз мы поговорили об имении. Отчим сводил все к мысли, что родовое гнездо — это, конечно, хорошо, но только тогда, когда оно не стоит, как двадцать наших квартир. Тем более, для чего оно нам, да еще неизвестно где?

В целом я был с ним согласен. Если бы не одно «но». В последнее время имение снилось мне почти каждую ночь. Во снах я гулял по нему, рассматривал картины, сидел в креслах, обедал в столовой и ощущал необыкновенную уверенность. Это не были те сны, где из-за угла на тебя может выскочить какое-нибудь чудовище. Скорее пасторальные фантазии о сытой бюргерской жизни. И вот как это объяснить отчиму? Мне нужно купить имение потому что нужно?

Пацаны относились к моему поступку осуждающе. Димон настаивал, что с паршивой высокородной овцы требовалось получить хоть шерсти клок. Рамиль заявлял, что эту овцу не стоило стричь, а лучше бы пустить на мясо и сделать шашлык. Зайцев уверял, что я поступил благородно, но в целом не совсем дальновидно. Дипломат фигов. Лишь Мишка был полностью на моей стороне. Мол, никто не заслуживает такой смерти. И это после всех издевательств Куракина! Вот на примере кого надо было учиться удивительному человеколюбию.

Однако осадочек остался. Самый что ни на есть настоящий. Особенно после слов высокородного о готовящемся нападении. Куракин никогда не станет мне другом. И даже после сегодняшнего дня. Слишком уж мы с ним разные. С отличающимися взглядами на мир, дружбу и отношение к людям.

Спать мы ложились под оглушительную тишину. Потому что я предупредил моих соседей, что если кто еще раз заикнется о событиях сегодняшнего дня, то получит в глаз. А других тем у товарищей почему-то не нашлось. Вот только я долго ворочался, прокручивая в голове произошедшее и приходил к мысли, что действительно лопухнулся. Даже обругал пришедшего ночевать Потапыча, который, кстати, обиделся и со словами: «Я-то пойду. Потом локти кусать будете. Где еще такого банника найдете?» исчез.

Намного позже, когда друзья видели третий сон, меня вдруг потянуло наружу. Сила. Причем не моя, а чужая. Она будто витала рядом, пыталась достучаться до меня и куда-то приглашала. Я прощупал ее и разглядел обладателя. Грузного мужчину, очень сильного, который не таился, а напротив, всем своим видом показывал, что хочет увидеться и поговорить. Еще немного поизучав разлившуюся в пространстве энергию, я без труда определил его местонахождение. На улице, возле входа во флигель.

Это не было похоже на ловушку. Уж я их повидал за неполных два года обучения с избытком. Скорее вызов для беседы. Некто очень хотел со мной поговорить, оттого и не таился. Он пришел не пугать, а объяснится. И это интриговало еще больше. Я наспех оделся, не забыв, что снаружи довольно прохладно, и выскользнул сначала в коридор, а потом на улицу. Где и чуть не влетел в Куракина-старшего.

— Максим, — слегка поклонился он мне.

— Высокоуважаемый Юрий Симеонович, — не стал я жалеть шею.

— Быстро нахватался, — усмехнулся он. — Я слышал о том, что произошло сегодня.

Он вел себя спокойно, не вспоминая о недавнем ультиматуме. Будто его и не было.

— Я тут не причем.

— Не отнекивайся. Ты спас моего сына. Только меня очень интересует, кто пытался его убить?

— Думаете, это было покушение?

— Мой управляющий пропал. Второй день уже пошел. Думаю, вряд ли это совпадение. Саша у меня мальчик сильный. И предсказуемый. Думаю, кто-то решил сыграть на этом. Максим, как ты узнал о своем благородстве?

— Нам задали доклады по ритуалистике…

Собственно, мне и врать почти не пришлось. Во-первых, потому что правду я сказать не мог по вполне объективным причинам. Во-вторых, зря, что ли, легенду Уваров придумывал?

— И ты не имеешь никакого отношения к тому, что случилось в лесу?

— Имею. Я вытащил вашего сына из-под лап химеры.

Куракин-старший пожевал губы, словно раздумывая над моими словами.

— И что ты хочешь?

— В смысле?

— Ты спас моего сына. И, скажу откровенно, жизнь Саши дорого стоит. Что ты хочешь?

— Ничего мне не надо, — я на мгновение поборолся с искушением, но гордость взяла верх.

— Так я и думал, — несколько раз покивал, будто соглашаясь с собой Куракин. — Звучит, наверное, абсурдно, но благородство у благородных не в чести. Здесь каждый сам за себя, каждый норовит выхватить свой кусок. Да пожирнее. Чем раньше ты это поймешь, тем проще будет. Но, как я сказал, жизнь моего сына стоит дорого. И я не могу и не хочу оставаться должным.

В его руке появилась стопка листков, которые он буквально насильно всучил мне. Не дожидаясь, пока я прочитаю, Куракин поклонился и, заметно прихрамывая, отправился к главному корпусу. Почему я знаю, где он подскользнулся и подвернул ногу? Аппарация в измененные помещения — она такая.

Однако больше меня интересовали бумаги, которые передал высокородный. Я зашел внутрь флигеля, приблизился к одной из бра и прочитал: «Вид права: Собственность. Объект права: Усадьба, назначение — жилое. Местонахождение объекта: Московская губерния, город Коломна». Я бегло пробежал глазами и нашел самую важную строчку. «Субъект права: Кузнецов Максим Олегович».

Из окровавленного рта вырывался горячий пар. Человек тяжело дышал, испуганно глядя на обидчика. Рослого высокородного, неторопливо прогуливающегося перед ним. Под тонкой подошвой аристократа хрустело битое стекло, которого на заброшенном советском заводе хватало с избытком. Здесь не было ни оборудования, ни металлолома, ни чего-то минимально полезного. За тридцать лет, прошедших со времен развала предприятия, местные растащили все. И теперь сюда никто бы не сунулся. Поэтому именно здесь высокородный и решил «устроить встречу».

— Я сделаю все, что вы скажете.

— Я знаю, — мягко ответил Уваров.

Весь его тон свидетельствовал о максимальном расположении к собеседнику, однако сильно контрастировал со скрещенными на груди руками и словно высеченным из холодного мрамора лицом. Высокородный казался ожившей статуей, двигающейся, но не испытывающей эмоций.

— Признаться, сколько я наблюдаю за людьми, столько они удивляют, — продолжал Уваров. — Их третируют, унижают, пытаются убить, а они все равно проявляют чудеса гуманности. Эх, Максим, Максим…

— Так, значит, вы меня отпустите? — жалобно скулил избитый маг, не обратив внимания на последнюю реплику.

— Я же говорю про обычных людей, не про себя. И как я тебя отпущу? Куракин сразу найдет тебя. Ты слишком ценен для него как управляющий.