Очарование зла - Елена Толстая

Ежов молчал, сознавая неприятную правоту Дугласа. Кривицкий решил немного ускорить решение и добавил:

— Товарищ нарком, я полностью согласен с Дугласом.

Слуцкий, встретив пристальный взгляд Ежова, молча кивнул.

Ежов вспыхнул:

— У вас тут, я погляжу круговая порука… заединщина, как у деревенских хулиганов… — Он повернулся к Кривицкому. подбежал к нему на пару шагов и, изогнувшись, заглянул прямо ему в лицо: — Вот вы убеждали меня, что ваш друг Рейсс — преданный нашему делу человек. Что он — пламенный революционер!

Кривицкий не стал отпираться:

— Это действительно так. Я знаю Рейсса с самого детства. Мы вместе пришли в революцию, вместе воевали в Красной армии…

Ежов растянул тонкие губы в издевательской усмешке, уголок рта у него запрыгал:

— Да? Да? А вот новое руководство Второго отдела установило, что брат дорогого товарища Рейсса — родной брат! — воевал против нас. В польской армии! Между тем ваш друг Рейсс никогда не указывал этого обстоятельства в анкетах. Что скажете? Вы что-нибудь слышали о его брате?

Кривицкий сказал:

— Да, я знал о нем.

— И молчали?

Ежов позволил нервному тику захватить всю левую половину лица.

На Кривицкого эта демонстрация не произвела впечатления. Он спокойно возразил:

— В наших анкетах нет пункта, где необходимо указывать родственников друзей.

Ежов замолчал, отвернулся. Одернул мундир. Вынул из-за голенища тряпочку, обтер сапоги. Сунул тряпочку в карман.

Слуцкий решился нарушить молчание:

— Я предлагаю, товарищ нарком, поручить товарищу Кривицкому после выполнения поставленной перед ним задачи встретиться с Рейссом и убедить его приехать в Москву. По просьбе руководства Второго отдела мы уже вызывали Рейсса в Москву. Для консультаций. Однако он ответил, что приехать не может. Лично меня это обстоятельство настораживает…

Ежов вспыхнул мгновенно:

— Что значит — «не может»?

Слуцкий с каменным лицом разъяснил:

— Он ответил, что приедет только после того, как закончит выполнение порученного ему ответственного задания.

— Да? — Ежов чуть смягчился, но подозрительная складка между его коротеньких бровей не исчезла. — А какое у него задание?

— Организация поставок через Францию оружия для республиканской армии Испании.

Ежов досадливо замахал рукой.

— Да они там в Испании еще, может, десять лет воевать будут! Так что же, ваш Рейсс десять лет будет отказываться приехать в Москву? — Он покачал головой. — Прав, прав товарищ Сталин: только чистка, чистка и еще раз чистка поможет нам избавиться от черт знает что возомнившей о себе так называемой старой гвардии! — Он немилостиво уставился на Кривицкого: — При встрече передайте вашему другу Рейссу: он должен немедленно выехать в Москву. Немедленно! Это мой личный приказ. Всё, все свободны!..

Он побежал к своему столу, точно намеревался там найти пристанище и место для отдохновения.

— Товарищ нарком, — в спину ему произнес Дуглас, — Гучковой я, следовательно, сообщаю, что ее отъезд из Москвы откладывается.

Ежов остановился, обернулся. Дернул плечами.

— Я сам сообщу ей. Кстати, Слуцкий…

— Слушаю, товарищ нарком. — Слуцкий замер у самого выхода.

— Вы занялись Мирским?

— Сегодня займусь, товарищ нарком.

— Не сегодня, — Ежов прищурился, — а немедленно! Сейчас же! Сию минуту! Займитесь этим мерзавцем! Добейтесь от него признания об истинных задачах, поставленных перед ним английской разведкой. Ведь даже дураку ясно: его заслали к нам, чтобы он опорочил наших самых ценных зарубежных агентов…

И закричал, с трудом сдерживаясь, чтобы не затопать ногами:

— Всё, свободны, свободны! Все свободны!..

* * *

Вера складывала вещи. В комнате царил хаос, не подлежащий упорядочиванию: Вера брала первый попавшийся предмет и бросала в разверстый чемодан, затем брала другой, без всякой мысли и выбора, и тоже бросала. Платья взмахивали подолами, чулки обиженно свивались в клубок. Книги, фарфоровые фигурки колхозниц и призовых поросят и быков, купленные на Выставке достижений народного хозяйства (шокировать саксонских кринолиновых пастушек, рядом с коими Вера намеревалась их водрузить), бутыль «Абрау-Дюрсо» — специально для отца, символ неизменности России и неистребимости любимой марки Александра Ивановича, — все валилось в одну нарядную кучу.

В дверь постучали. Не оборачиваясь, Вера крикнула:

— Антре!

И вошли двое, в одинаковых плащах, одинаковых шляпах. Вера на миг как будто перенеслась в тот вечер, когда рассталась с Робертом Трайлом. Тогда к ней подошли такие же. Роберт точно предчувствовал их появление. За час до разлуки рассказывал об организации отправки добровольцев в Испанию. Старался говорить забавное. Рассказал, например, что для всех добровольцев подготовили одежду, в которой они якобы не будут бросаться в глаза. Великолепно пошитые костюмы — по новейшим парижским лекалам, великолепные шляпы из чудесного фетра, совершенно новые, модные плащи. Единственный недостаток — вся эта одежда совершенно одинакова. «Мы будем похожи на армию денди, — посмеиваясь, сказал Роберт. — Ничего более абсурдного и представить себе нельзя! Каждый денди — самодельное произведение искусства, индивидуальность, возведенная в абсолют».

Вера, однако, не спешила улыбаться. «Погоди, — остановила она Роберта, — но ведь это бросится в глаза… вы вызовете подозрение!»

Он засмеялся: «А вот и нет! Любая диктатура тем и хороша, что не склонна обращать внимание на одинаково одетых людей. Их глазу привычны одинаковые люди, понимаешь? Вероятно, здесь и кроется мудрый расчет…»

Вера поцеловала его. Дитя и воин. Ее собственный шотландский лорд.

Двое мужчин на пороге смотрели на Веру неподвижными глазами. Один чуть подался вперед и произнес:

— Не могли бы вы поехать с нами, Вера Александровна?

Вера сжалась, глаза ее сузились.

— Куда? Кто вы?

— Расскажем по дороге, хорошо?

Вера бросила последнее платье, перешагнула через чемодан и подошла к ним. У второго в руках неведомо как уже очутился Верин плащ.

— Прошу. Сейчас прохладно.

Вера позволила ему облачить себя. Сунула ноги в туфли. Сопровождаемая справа и слева, спустилась по лестнице.

Машина ждала, мотор не был заглушен, фары испускали адские лучи. Вера чуть замешкалась. Ночь приобретала странные, пугающие очертания.

— Что происходит?

Вера попробовала было заговорить опять, но ее мягко подтолкнули к автомобилю.

— Вы все узнаете по дороге.