Дикое золото - Александр Бушков

– А по мне – так пропади они все пропадом, этивольности, в том числе и поэтические тоже. С вольностей все и начинается.Сначала вольности, потом бомбисты… И вообще, попробовал бы в мои младые годы,при государе Александре III, справный филер стишки распевать под гитару о своейслужбе… Розог бы отведал, точно тебе говорю…

– Меняются ж времена, Пантелей.

– И плохо. Вольности как раз от перемензаводятся… – Пантелей явно намеревался ублажить себя ворчаньем по полнойпрограмме. – Вот, опять за свое… В мои времена этих гробин не было,смит-вессонами обходились…

Сенечка, как раз отложивший гитару и извлекший маузер вдеревянной кобуре, чтобы лишний раз протереть без всякой надобности,отмахнулся:

– Пока ты свой вессон переломишь… – его физиономияозарилась коварной догадкой. – Пантелей!

– А?

– В твои молодые годы и браунингов не было. Абраунинг-то таскаешь?

– Ну, сподручнее, чем вессон…

– И тем не менее – новшество. А? Что до маузеров, я,серьезно тебе говорю, видел в Эстляндии, насколько они удобны для уличного бояна короткой дистанции. С тех пор и обзавелся.

Пантелей, не терпевший, чтобы последнее слово оставалось закем-то другим, обиженно помолчал, потом вдруг просиял:

– Зато патроны для браунинга раздобудешь в любомжандармском пункте, а к твоему «мозеру» черта с два достанешь. Разве что свойзапас на горбу переть… И вообще, хороший филер не должен по лесам с пистолетомбегать, для того есть охранная команда…

– Это не в мой огород камешек? – поинтересовалсяБестужев весело. – Ведь это я тебя, Пантелей, сюда загнал…

– Да что вы, Алексей Воинович! Вовсе даже не вы, авысокое начальство… Непривычно просто…

– Потерпи уж, – развел руками Бестужев. –Откуда в этом губернском захолустье охранная команда? Ее по штатному расписаниюне полагается… Да, кстати, Пантелей! Какой я тебе Алексей Воинович? Я опять накраткое время Леонид Карлович Лямпе, благо в паспортах у нас род занятий необозначается…

– Простите, Леонид Карлович, господин инженер, –серьезно сказал Пантелей. – Только скажите этому вот, чтоб не фыркал. Скаждым промашка может случиться.

– Не фыркай, Семен, – поддержал Бестужев. –Не фыркай. И маузер спрячь подальше – я уже слышу повозку, и, хотя приедут людидоверенные, маузер при рабочем геодезического отряда им может показатьсястранностью, о которой они обязательно проболтаются по простоте душевной средисвоих…

В самом деле, стук колес уже совсем приблизился, затих уворот. Бестужев побыстрее надел инженерную фуражку с зеленым верхом и кокардойв виде якоря, перекрещенного с топором, – чтобы привыкнуть к ней и носитьнепринужденно.

Слышно было, как у ворот шумно фыркают кони. В избу вошелвысокий горбоносый человек, одетый по-русски, снял картуз, бегло перекрестилсяна иконы – причем оказалось, что он лыс, как пророк Елисей. Холодные глаза вмигобшарили присутствующих, задержались на Бестужеве. Незнакомец раскланялся ссамым что ни на есть подобострастным видом:

– Я так понимаю, вы и будете ваше благородие? Тш-ш, мылюди посвященные, больше этого словечка не произнесем… Величать вашу милостькак прикажете?

– Леонид Карлович, – сухо сказал Бестужев. –Вас, позвольте узнать…

– Лука Гнездаков-с, недостойный… – горбоносыйуцапал руку Бестужева и тряхнул ее с забавной смесью подобострастия инаглости. – Посланы господином Иванихиным в целях встречи и провожанья…

– Ах, вот вы какой, Лука Лукич, – протянулБестужев с нешуточным любопытством, присмотрелся к поддевке Гнездакова. –Пожалуй, и впрямь правду о вас говорят, что в каждом кармане у вас попистолету…

– Скажете тоже, Леонид Карлович! Карманов-с у меняшесть, а пистолетов всего три, да и то, ежели уточнить, только два мои наганамогут быть отнесены к серьезным пистолетам, а третий – так себе-с, забава,дамский, на ладошке помещается… Спокойствия ради, для симметрии цифр – бог, какизвестно, троицу любит… Прикажете вещички грузить?

– Да, распорядитесь.

Гнездаков высунулся в окно и рявкнул совсем другим тоном –повелительным, хамским:

– Вещи в повозку, орясины! – повернулся кБестужеву, вновь елейно протянул: – Без пистолетов в нашем положении никакневозможно-с, народец поганейший, варнаки… Дай им волю, кишки б вытянули…

Здесь он, в общем, был по-своему прав – Бестужев зналот Ларионова, что Гнездакова раз шесть пытались ухайдакать приисковые.Личность, мягко говоря, гнусненькая – по достоверным агентурным сведениям,добросовестно исполняя роль цепного пса, перепорол без всякого на то законногооснования массу народа, морды бил направо и налево, а по собственной инициативееще и принуждал молодых красивых баб к сожительству, не гнушаясь прямымнасилием. Бестужев с превеликой охотой назначил бы этого типа на роль главногоподозреваемого и поручил поработать с ним кому-нибудь вроде Зыгало, но, увы,гнусность человеческая еще не причина для того, чтобы отдавать такого субъектапод политическое следствие… Все равно Иванихин за него держится обеими руками,прикрывая от всех чисто уголовных дел…

…Енгалычев чуточку неуклюже собрал свои бумаги со стола,раскланялся и вышел. Иванихин спросил с легкой насмешкой:

– Леонид Карлович, говорят, и он у вас на подозрении?

– У меня? Да вздор, с чего вы взяли?

– Возможно, я неточно выразился. Не у вас, а у ваших…

– Не знаю, право…

– Да знаете, конечно, – усмехнулсяИванихин. – Знаете, Леонид Карлович, господин Лямпе… Хм, вы меня тогдапровели здорово. Немецкая личность была безупречна, классический недалекийтевтон.

– Возможно, вас это и разочарует, – едко ответилБестужев, – но все было затеяно отнюдь не ради вас…

– А вы – изрядная язва, Леонид Карлович… – сказалИванихин беззлобно. Хохотнул: – Но это мне нравится. Люблю независимых людей,не лишенных собственного достоинства.

– Что же тогда держите при себе всякую сволочь?

– Вы про Гнездакова? Милейший Леонид Карлович, однодело – наши личные пристрастия, и совсем другое – хозяйские интересы. Невыпустите ж вы амбары охранять чистенького, завитого белого пуделя, обученногоподавать лапку и стоять на голове? То-то. Когда рядом шастают волки, волкодавбывает нелишним, а если он при этом прохожих за ноги цапает да на персидскихковрах, простите, испражняется… Что поделать, издержки производства. В конце-токонцов, и вы не с апостолами работаете, а? Енгалычева вы, конечно,подозреваете, и Мельникова тоже, ход ваших мыслей в данном случае загадки непредставляет…

– А вы? – напрямик спросил Бестужев. – Вы-токого подозреваете? Только не говорите, что столь умный и энергичный человек,как вы, после всех событий никого ни разу не заподозрил… Поделитесь мыслями. Несчитаете же вы, что я немедленно поволоку в кутузку тех, чьи фамилии от васуслышу…