Персидское дело - Сергей Булыга

Маркел подумал и сказал:

– Хороший человек был Аллага. Мог нас продать, а не продал.

– Да, это так, – сказал Кирюхин и прибавил: – И умер легко и быстро.

– А до Бек-Даша далеко? – спросил Маркел.

– Далековато, – ответил Кирюхин. – Это же уже на той стороне моря, на туркменской, а мы ещё пока что на шамхальской.

Ну вот, подумал Маркел, дохитрились, сразу можно было так идти, а теперь пойдём обратно, потому что больше всё равно никак не получается.

Но это он так только думал, а вслух спросил:

– И теперь мы что, пойдём прямо через море? И приставать к берегу уже не будем?

– Нет, не будем, – ответил Кирюхин. И оживившись, продолжил: – Ну и что? Хвалынское море, оно же простое, как огурец: сверху Астрахань, снизу Гилянь, а посерёдке с одного бока Кура, а с другого Бек-Даш, и это самое узкое место, и вот по нему…

– Знаем, знаем! – перебил его Маркел. – И это восемь дней пути. А сколько у нас питьевой воды?

– Её как раз на восемь дней, – сказал Кирюхин.

– А со слоном? – спросил Маркел.

– Н-ну-у, – потянул Кирюхин. – Это смотря какой будет ветер. Если хорошо задует, пройдём за неделю, и тогда всем воды хватит.

– А если будет дуть нехорошо, тогда что?

На что Кирюхин, тяжело вздохнув, ответил:

– Слонов я через море не возил.

И ещё сердито осмотрелся. Все молчали. Маркел заложил руки за спину и начал раскачиваться на высоких персиянских каблуках. И подумал: а чего кричать? А вот никак по-другому нельзя! А так, может, как-нибудь да выплывем. А не выплывем, никто и не узнает. Вот и славно! Маркел хмыкнул, посмотрел на берег, после на слона, а после на Кирюхина, после ещё раз хмыкнул и сказал:

– Ладно, пускай будет по-твоему. Валяй.

Кирюхин осмотрелся, пожевал губами, выставил вперёд руку, одни пальцы прижал, другие выставил, долго водил рукой, смотрел на солнце, примерялся, а после велел взять левее.

Взяли. Потом брали ещё левее, а потом правее, ставили мачту и ловили ветер. Слону мачта очень не понравилась, он сразу подскочил и начал опираться на неё. Мачта трещала, слон не отходил, стоял, хитро поглядывал. И как ты его от мачты отгонишь? Что делать? Тогда, по совету Григория, дали слону мочало, вымоченное в водке, и только всю водку на него испортили, а он понюхал и отвернулся. Не стал жевать! Полдня туда-сюда от борта к борту шарахался.

Потом стемнело, и слон лёг. Все думали, что он наконец унялся. А он повернул голову набок, засунул хобот в воду и стал поливать себя, повизгивать. То есть ему было очень хорошо, а им всем теперь воду вычерпывай. И не поучишь же его, все говорили, потому что он кто, он дурная скотина, и его не тронь, он же царёв подарок. И что было ещё противнее, никто Маркелу в глаза не смотрел! То есть это он как будто один во всём виноват, это он это придумал – возить по морю слонов! Маркел сидел возле слона, слон утомился, лёг на бок, привалился к мачте и заснул, и ненароком прищемил Маркела. Маркелу было очень неудобно, он весь скрючился, а слон знай себе похрапывал, а если начинал во сне ворочаться, то он мог и насмерть задавить, а как же! Вот какова была тогда та ночь. И такой же после был денёк, а после опять такая ночь… И так прошли первых три дня. А после ветер поменялся на попутный, крепкий, и слон уже не упирался в мачту, потому что ему было очень боязно, когда хлопал парус, а парус хлопал всё громче и чаще, и бусу гнало очень быстро. Кирюхин разрумянился и говорил, что так они могут за каких-нибудь пять дней управиться, если только сама буса выдержит. И она пока держалась. И питьевой воды, как прибавлял Кирюхин, у них тоже достаточно. Если, конечно, ветер не убавится.

– А если убавится? – спросил Маркел.

– Люди потерпят, – ответил Кирюхин. – Что такое людям один день?

И так и было, терпели. А жара тогда была как на печи. И духота страшенная. А потом вдруг появилась туча. Вот бы, говорили, прошёл дождь!

Но дождь прошёл только на следующий день, набрали воды два турсука, а потом опять подул попутный ветер. Слон оживился, встал, а то раньше два дня лежал, помалкивал, Маркел боялся, что сдохнет. Похудел тогда слон очень сильно, и уже ничего его не тешило и не злило, а он просто лежал, повздыхивал. А тут чуть удержали, так развеселился. И два последних дня они шли весело. Одного боялись, как бы Кирюхин не дал промашку, но он говорил, что не дал, палки не врут, это он о своих палках, которыми он опять мерил небо, а после смотрел на тени…

И не ошибся! На седьмой день от Куры, а после того, как отчалили от гилянской пристани, на десятый, то есть августа в четвёртый день, на Семи отроков, иже во Ефесе, они причалили к так называемому Илитирь-камню, или, неправильно, к Бек-Дашу. Это есть такое место на восходней стороне моря Хвалынского. Там когда-то была небольшая крепостица, а теперь от неё осталась только куча камней, а при них стоит Алтын-Кидук, то есть Золотой колодец, или, правильнее, не колодец…

Но лучше рассказать всё по порядку. Так вот, августа в четвёртый день они наконец увидели впереди берег и небольшую над ним гору, про которую Кирюхин сказал, что это и есть Бек-Даш.

– И тут раньше, – продолжал Кирюхин, – было очень опасное место. Да оно и сейчас непростое, но у нас нет никаких ценных товаров, поэтому мы можем останавливаться здесь безо всякой опаски.

Маркел смотрел на берег и молчал. Берег быстро приближался. Причал там был длинный, каменный. Да и откуда взять столько деревьев, чтобы поставить здесь деревянный причал, думал Маркел, вот люди и поставили каменный.

А когда буса подплыла ещё ближе, то Маркел увидел, что по обе стороны от мостков, среди прибрежных камней, растёт тростник. Вот будет слону где разгуляться, подумал Маркел. А когда он ещё присмотрелся, то дальше вверх по камням увидел небольшую хижину, сложенную тоже из камней и с тростниковой крышей. На пороге хижины сидел человек в полосатом халате.

– Это Юсуф-бабай, – сказал Кирюхин. – Правильней, просто баба, хозяин колодца.

– А где колодец? – спросил Маркел.

– Отсюда его не видно, – ответил Кирюхин. – Надо сперва пройти мимо бабая.

И больше он ничего не сказал. Да Маркел больше ничего и не спрашивал. Да и не до этого ему было тогда, потому что слон вдруг подскочил и начал сучить ногами, поднимать хобот и громко порыкивать. Маркел кинулся к слону, ухватил его за бивень, начал унимать. Слон мало-помалу унялся. А буса тем временем причалила, одни стрельцы стали привязывать её к причалу, а другие взяли пищали на плечо, сошли на берег и там расступились. Маркел повёл слона вниз по мосткам. Сойдя на берег, слон сразу свернул к тростнику и начал его драть и рвать и поедать очень быстро. Стрельцы смотрели на него и усмехались.

А Кирюхин подтолкнул Маркела в бок и глазами показал туда, где на пороге каменной хижины сидел тот самый старик в полосатом халате, или, правильней, Юсуф-бабай.