Огненное прикосновение - Линда Ховард

– В Мексику. Это собьет Этуотера с моего следа.

– Но не других охотников за наградой.

Рейф пожал плечами.

– Трэйгерн сказал, что награда за тебя – десять тысяч долларов.

Рейф поднял брови и присвистнул. Казалось, он даже доволен. Энни никогда в жизни никого не ударила, но сейчас у нее возникло сильное искушение стукнуть его.

– Подняли цену, – заметил он. – В последний раз я слышал о шести тысячах.

– А кто был тот, которого ты, якобы, убил? – озадаченно спросила Энни. – Кто-то очень важный?

– Тенч Тилгман. – Рейф помолчал, глядя вдаль. Перед его мысленным.взором возникло молодое серьезное лицо Тенча.

– Никогда о нем не слыхала.

– Он не из важных персон.

– Тогда почему в награду предложили так много денег? Он из богатой семьи? Поэтому?

– Дело не в семье Тенча, – пробормотал Рейф. – И Тенч – только предлог. Если бы не было его, они бы навесили на меня еще чье-нибудь убийство. Все дело в том, чтобы убрать меня, а не в правосудии. Черта с два это имеет отношение к правосудию.

– Раньше ты не хотел мне рассказывать, потому что было опасно мне это знать, – сказала Энни. – Какое это теперь имеет значение? Я не могу вернуться в Серебряную Гору и притворяться, что никогда о тебе не слыхала.

Тут она была права. Рейф взглянул на Энни: она сидела выпрямившись, будто в гостиной там, на востоке, блузка застегнута наглухо. У него защемило сердце. Что он с ней сделал? Силой вырвал ее из той жизни, которую она для себя выстроила, а теперь она в бегах вместе с ним. Но он же не мог оставить ее, иначе она бы призналась в убийстве Трэйгерна, а тогда его преследователи поняли бы, что Энни могла знать и самого Рейфа, его секреты, и не стали бы рисковать – ее бы убили. Может быть, пришло время рассказать ей об остальных: не только охотники за наградой и представители закона гнались за ним. Будет справедливо, если Энни узнает, кто их противник.

– Ладно. Думаю, теперь ты имеешь право знать.

Она бросила на него сердитый взгляд.

– Да уж, имею.

Рейф поднялся и неторопливо огляделся, всматриваясь в далекий горизонт. Деревья и скалы надежно скрывали беглецов. Единственными движущимися существами были птицы, лениво кружившие над головой, черные на фоне неба цвета кобальта. Горы в снежных шапках возвышались над ними, подобно башням.

– Я встретил Тенча во время войны. Он из Мэриленда, на несколько лет моложе меня. Хороший парень. Спокойный.

Энни ждала, видя, что Рейф пытается сообразить, как лучше все изложить.

– Когда пал Ричмонд, президент Дэвис перевел правительство по железной дороге в Гринсборо. Казну тоже перевезли. В тот день, когда был убит Линкольн, президент Дэвис с караваном фургонов проскользнул мимо патрулей янки и отправился на юг. Второй караван вез казну, но он поехал по другому маршруту.

Ее глаза неожиданно широко раскрылись.

– Ты говоришь о пропавшем сокровище Конфедерации? – спросила Энни сдавленным голосом. – Рейф, это все касается золота? Ты знаешь, где оно? – Ее голос сорвался на писк.

– Нет. Несовсем.

– Что ты хочешь этим сказать – «несовсем»? Ты знаешь или не знаешь, где оно?

– Не знаю, – равнодушно ответил Рейф.

Энни выдохнула, как-то сразу ослабев. Она не понимала, что именно чувствует – облегчение или разочарование. Все газеты писали тогда о таинственном исчезновении золота Конфедерации: некоторые выдвигали теорию, что экс-президент конфедератов спрятал его; другие считали, что остатки разбитой армии конфедератов увезли его в Мексику, чтобы попытаться собрать новое войско. Некоторые южане обвиняли войска янки, будто они украли золото. Она читала одну версию за другой, но все они казались ей всего лишь догадками. Прошло уже шесть лет после того, как закончилась война, а пропавшее золото Конфедерации все еще не нашли.

Рейф снова что-то рассматривал на линии горизонта, выражение его лица стало жестким.

– Тенч входил в конвой президента Дэвиса. Он рассказал, как они приехали в Вашингтон, штат Джорджия, и обнаружили, что деньги находятся в Эббевилле, неподалеку оттуда. Фургоны с казной присоединились к каравану президента Дэвиса. Он приказал выплатить часть денег, примерно сто тысяч долларов серебром, некоторым частям кавалерии в счет жалованья, которое им задолжали. Примерно половину казны отправили назад, в Ричмонд, в банки, а президент Дэвис взял остальное, чтобы убежать и создать новое правительство.

Энни была ошарашена.

– Как это – отправили назад в Ричмонд? Ты хочешь сказать, что это золото все время пролежало в банках, а они никому не сказали?

– Нет, оно так никогда и не вернулось в Ричмонд. Караван был ограблен примерно в двадцати милях от Вашингтона, возможно, кем-то из местных. Забудь об этом золоте. Оно не имеет никакого значения.

Никогда еще Энни не слышала, чтобы кто-то отмахнулся от потерянного состояния как от «не имеющего значения», но выражение лица Рейфа оставалось мрачным, поэтому она прикусила язык и воздержалась от дальнейших расспросов.

– Президент Дэвис и его конвой с остатками казны разделились в Сандерсвилле, штат Джорджия. Фургон с казной слишком замедлял их движение, поэтому президент Дэвис и его люди поехали вперед, пытаясь добраться до Техаса. Тенч был вместе с теми, кто остался с казной, и они направились во Флориду. Предполагалось, что они встретятся с президентом Дэвисом в заранее условленном месте, когда опасность уменьшится.

Рейф замолчал. Энни пришло в голову, что он ни разу не взглянул на нее с тех пор, как начал рассказывать.

– При них были не только деньги. Они еще везли документы правительства и некоторые личные вещи президента Дэвиса. Они уже подъезжали к Гейнсвиллу, штат Флорида, когда узнали, что президента Дэвиса схватили. Поскольку не было никакого смысла двигаться дальше, они не знали, что делать с деньгами, но, в конце концов, решили разделить их между собой поровну. Это не такое уж огромное состояние, примерно по две тысячи долларов на каждого, но после войны и две тысячи были крупной суммой. Каким-то образом у Тенча оказались и правительственные документы, и личные бумаги президента Дэвиса. Он боялся, что его остановят и обыщут, – так поступали со всеми рассеявшимися конфедератами, если только янки их находили, – поэтому он закопал деньги и бумаги, рассчитывая вернуться за ними.

– Он вернулся?

Рейф покачал головой.

– Я встретил Тенча в 67-м, в Нью-Йорке, случайно. Он приехал на какое-то собрание. Я был там с... ну, неважно, как я там оказался.

С женщиной, подумала Энни и была поражена охватившей ее жгучей ревности. Она гневно взглянула на Рейфа, но ее взгляд пропал зря, так как тот все еще не смотрел на нее.

– Тенч встретил там еще одного друга, Билли Стоуна. Мы втроем пошли в клуб, слишком много выпили, говорили о старых временах. К нам присоединился еще один человек, по имени Паркер Уинслоу. Он работал на командора Корнелиуса Вандербильта и, по-видимому, произвел на Билли Стоуна большое впечатление – он его со всеми знакомил, заказывал ему виски. Мы напились, стали говорить о войне. Тенч рассказал им, что я воевал под командованием Мосби, и они стали меня расспрашивать, но я не очень-то распространялся: все равно большинство людей не поверит, если им рассказать правду. А Тенч рассказал им, что случилось с их частью казны, как он закопал свою долю вместе с личными бумагами президента Дэвиса, да так никогда и не вернулся за ними. Он сказал, что, наверное, уже пора вернуться во Флориду. Уин-слоу спросил, сколько людей знает о деньгах и бумагах и знает ли кто-нибудь еще, где они зарыты. Тенч был пьян – он обнял меня за плечи и сказал, что его старый дружище Мак-кей – единственная живая душа, которой известно, где он зарыл свою долю казны. Я тоже был пьян, поэтому мне было все равно, что он считает, будто рассказал мне, где зарыты деньги, – я просто пропустил это мимо ушей.