Интриги темного мира - Вера Чиркова

– Дэс… – Мне хотелось смеяться и плакать одновременно.

Вовсе не собиралась я в тот день отрезать косу. Просто еще с вечера, переплетая, заметила, что кончики волос, как часто бывает весной, посеклись и потускнели, и решила зайти их подрезать. Сама я такой операции никогда не производила, потому что отрезала неровно, а подружкам не доверяла, после того как одна отхватила чуть ли не двадцать сантиметров.

– Да, я убедился через минуту, что она только чуть подровняла волосы, и с сердца просто камень свалился. А потом я проводил тебя до твоего дома и запомнил ориентиры. Нет, тогда я еще не рассмотрел в тебе ходящую, врать не буду. Но через день, когда ваш мир уже невозможно было достать, почувствовал такую тоску… Я жил с ней в душе целых полгода, точно зная, кого буду доставать в осенний приход. Прости, у меня не хватило смелости рассказать тебе раньше и… Не смотри вниз.

– Почему? – насторожилась я и все-таки извернулась так, чтобы посмотреть… Черт!

Похоже, любимый не зря рассказал мне сейчас то, о чем не решался поведать за все время нашей совместной жизни. Дух, уплотнившись и сжавшись в несколько раз, тащил куда-то нашего Дракошу со скоростью самолета. Внизу, под ногами, так и мелькали ленты речушек, рощи и луга.

– Дракоша!

– Дракоша тут, – прямо против нас из стенки саркофага вылезла украшенная колючками голова и выжидательно мигнула желтыми глазами.

– Оно тебя крепко держит, это чудище?

– Да, – довольно сказал монстр, – дракоша не упадет. Летать хорошо.

– Не сомневалась, что тебе понравится, – с сарказмом бросила я и попыталась уйти из этого мира – пусть и вместе с неизвестным духом.

Попытка не удалась, зато за стенкой из хрусталя и стали явственно рявкнуло, заметались зеленые искры и фиолетовые сполохи, и вдруг сквозь прозрачную протаинку дракошиного тела прорезался чужой, жутковатый глаз с мерцающими в зрачке звездами.

Обвел нас зеленоватым холодом взгляда и явственно произнес равнодушным голосом:

– Сидите смирно.

– Сейчас! – разозлилась я. – Ты нас нагло захватил, куда-то тащишь, а мы должны, по-твоему, безропотно сидеть и ждать, как овечки на бойне?

– Вы пришли в мой мир. – Глаз смотрел так же холодно, а голос звучал по-прежнему равнодушно. Почему же мне показалось, что он удивился?

Или нахожусь под впечатлением слов Терезиса, что я чувствую нечто особенное, или во мне просто говорит отчаяние и безысходность, но молчать не стала. Хотя и слышала предупреждающее шипение мужа.

– Да? А где это написано? Откуда я могла знать, что этот мир твой? Весь, до последней песчинки? Где объявление, где первое предупреждение? Даже камень путеводный, как в сказке, не лежит!

– Какой камень? – Вот теперь он точно заинтересовался, и я сразу воодушевилась.

Если существо чем-то интересуется, если у него есть эмоции и способность логически рассуждать, значит, рано опускать руки и каяться во всех грехах, стало быть, еще можно попытаться повернуть обстоятельства себе на пользу.

– Камень на распутье, который увидел Иван, когда доехал до границы своего государства.

– Какой такой Иван?! – взгляд стал возмущенным, и я его почти полюбила – попался, миленький! Раз тебе присуще любопытство, мы точно не пропадем.

– Ты что, ничего про Ивана не слышал? Царевич, разумеется, младший сын. Все его еще дураком считали. Знаешь, есть у людей такая смешная привычка – считать дураками всех, кто моложе или беднее.

– А камень? – секунд через пять напомнил мне дух, и я с огорчением убедилась, что его не так-то просто запутать старыми сказками. Но хотя бы слушает, и то маленькая удача.

– Камень был большой, пройти, не заметив его, невозможно. На нем было выбито предупреждение: кто налево пойдет – назад не придет, кто направо пойдет – женатым придет, а кто прямо пойдет – славу найдет.

– Зачем мне такой камень?

– Это просто пример придорожной рекламы. Ты можешь написать: кто через час не уйдет, того выкинут назад принудительно.

Глаз исчез, и некоторое время мы летели в полном молчании. Затем Дэс осторожно спросил:

– Тесса, ты что-то задумала?

– Нет, – с огорчением призналась я. – Но дух не открыто кровожаден и не туп. А еще любопытен и почему-то не стал расправляться с нами на месте, а куда-то тащит. У тебя есть идеи, что это может быть за место?

– Логово, – пожал он плечами и помрачнел, а я прижалась теснее и принялась успокаивающе гладить его по плечу, стараясь отвлечь от тяжелых мыслей. Хотя мне делалось не по себе от догадок, что дух станет делать с нами в своем логове. Интересно, а смогу я спасти хотя бы мужа, если попробую открыть отсюда дверь сферы?

– Дэс, пообещай, что сделаешь для меня одну вещь.

– Нет, – резко ответил он, – этой вещи я для тебя делать не стану.

– Ты даже не знаешь, чего я прошу! – попробовала я сделать укоризненно-обиженный вид, но он не купился.

– Любимая, ты пытаешься меня оскорбить, намекнув, что я совсем дурак и не могу даже предположить, в каком направлении работает сейчас твоя мысль? – Муж развернул меня к себе и поцеловал так нежно и горячо, что я на несколько минут забыла про свои планы по его освобождению, просто не в силах от него оторваться…

А потом снова задумалась, прикидывая возможности сферы и так и сяк… И наконец, когда нашлось решение, все же попробовала ее призвать. И сразу поняла, что дух этого не допустит.

Молнии и сполохи замелькали еще ярче, дракошу затрясло, как японский внедорожник на российских ухабах, а в саркофаг заглянул возмущенный глаз духа:

– Последнее предупреждение!

– А потом что сделаешь?

– Усыплю!

– Злой ты, – обиженно буркнула я. – Налетел, схватил, утащил. Ничего не объяснил – куда летим, зачем? А теперь еще и угрожаешь!

– Я не злой! – отрезал он и исчез, но минуты через две появился снова. – Объясняю: несу к единственному другу. Он хочет поговорить.

И пропал, теперь уже окончательно. Зато у нас появилось море догадок и предположений. Откуда здесь какой-то друг, почему про него никто не слыхал и зачем ему с нами разговаривать. И почему дух так долго искал ответ на простой вопрос – сам тугодум или запрашивал разрешение на объяснения у того самого единственного друга?

Первые минуты после исчезновения глаза мы осторожно помалкивали про свои подозрения, потом начали перебрасываться намеками и обмениваться мнениями. Но где-то через час, поняв, что дух потерял к нам всякий интерес, начали рассуждать вслух и даже поспорили. Мне казалось, что одиноким другом может быть заблудившееся между мирами существо, попавшее сюда по ошибке, либо сбившись с пути из-за ранений или вражеских заклинаний. А Дэсгард считал, что, скорее всего, это кто-то из темных магов или шаманов, заброшенных сюда недругами. Либо, наоборот, спасающийся от преследования кого-то очень могущественного.