Колыбельная для смерти - Наталья Калинина

– Петь, погоди! Я в вашу работу не вмешиваюсь, но кое-что еще обнаружил. Может, ко всей этой истории как-то причастен Скворцов Илья Андреевич.

– Скворцов… Скворцов… Это не тот, который владелец заводов, газет и пароходов? Образно выражаясь.

– Он самый!

– Ну, давай рассказывай, – вздохнул Ивасин с явно слышимым неудовольствием. И Дэн рассказал другу все, что обнаружил этим вечером. Он был готов к тому, что Петр его высмеет или опять скажет, что он, дилетант такой, только мешает работе профессионалов. Но Ивасин вдруг сказал:

– Спасибо, Дэн. Учту. Завтра дождись от меня машину.

– Тебе спасибо.

Он все же не удержался и позвонил Дине, несмотря на поздний час. Она ответила сразу и закричала:

– Дэн! Дэн, что с тобой?!

– Это что с тобой?

– Со мной все хорошо!

– И со мной тоже, – ответил Дэн не совсем правду. Дина шумно выдохнула и призналась:

– Мне сказали, что тебя убрали. И я… Я тебе звонила, а твой номер не отвечает!

– Потерял телефон.

– Да-да, Николай и Ивасин мне уже сказали. Ох, Дэн… Дэн, это такой звездец! Это так страшно – что творят эти нелюди!

– Динка, Диночка, ты, ты-то как? – встревожился не на шутку Дэн. – Они тебе что-то сделали?

– Ты не поверишь.

– Поверю, – уверенно ответил он.

– У меня сейчас мало времени. Я расскажу кратко. Остальное – потом, хорошо? Да и по телефону об этом лучше не надо.

– Я завтра к тебе приеду. Можно?

– О чем ты! Конечно!

Они поговорили с четверть часа, но Дина и за это время успела рассказать такое, отчего у Дэна зашевелились волосы на голове.

– Вот нелюди! – выругался он. Дина – самая настоящая героиня. И как же страшно, должно быть, ей там было!

– Дин, их найдут. И они понесут наказание за все, что сделали.

– Надеюсь, очень надеюсь! Потому что они действительно творят ужасное!

Они распрощались, и Дэн написал, как обещал еще в один из дней, Лизе, что Дина нашлась. Девушка моментально перезвонила ему и засыпала шквалом вопросов.

– Дина в порядке, – ответил Дэн. – Я завтра к ней поеду.

– Ты же в больнице, – удивилась Лиза.

– Завтра меня либо выпишут, либо я сбегу. Лиз, ты была права… Помнишь, что рассказала мне в кафе? Там целая организация!

– Могу я завтра поехать с тобой, Дэн? – зазвеневшим от волнения голосом спросила Лиза. Дэн понял, что ей хочется спросить Дину, не видела ли она среди похитивших ее людей похожего на Рона. Значит, не исключает его причастности к убийствам.

– Конечно, Лиз. До завтра.

Дэн заехал за ней уже ближе к обеду. Лиза ожидала его, готовая еще с утра, хоть и понимала, что рано приехать он не может. Забравшись на подоконник с его книгой, она, однако, не читала, а то и дело выглядывала машину такси.

Ночью Лиза спала плохо, проваливаясь в обрывочные паутинные кошмары и выныривая из них только ради того, чтобы перевести дух. После бессонной ночи выглядела она бледней, чем обычно, но не стала ни подрумянивать лицо, ни наносить на него тон. Только подкрасила и без того черные ресницы и чуть тронула цветным бальзамом губы. Она нервничала, но не могла понять причину своего беспокойства. То ли боялась того, что Дина узнает по фотографии Рона. То ли опасалась, что настроенная не очень дружелюбно по отношению к ней в их первую встречу молодая женщина и сегодня окажется нелюбезной. То ли волновалась, ожидая приезда Дэна. Когда она навещала его в больнице, ее визиты к нему казались естественными: попал человек в беду, близкие оказались далеко, и единственной, кто на тот момент мог помочь ему, оказалась она. Но потом был их ночной разговор, показавшийся Лизе слишком интимным, хоть и был он о книге. Его книге. Той самой, которую она сейчас держала на коленях – стильно оформленной, в твердой блестящей обложке, с краткой справкой об авторе и его фотографией. Из биографии Лиза не узнала ничего личного о Дэне, потому что тот, кто составлял текст, обошелся общими словами. И фотография тоже оказалась под стать биографической справке – типично-удачной, отфотошопленной и стандартной. Дэн был на ней красив, но какой-то безликой красотой – словно очередной примелькавшийся типаж мужчины-модели с рекламного плаката туалетной воды или дорогих часов.

Задумавшись, Лиза пропустила, когда возле подъезда остановилось желтое такси. Увидела уже самого Дэна, идущего к подъезду. Она сорвалась было с места, но в последний момент задержалась у окна, глядя на мужчину сверху. Он шел, чуть ссутулившись и придерживая одной рукой накинутую на плечи темную куртку. Мелкий снег падал на его непокрытые русые волосы и плечи. Дойдя почти до подъезда, писатель остановился и посмотрел наверх. И Лизе показалось, что он ее заметил, потому что вдруг улыбнулся.

– Привет, – поздоровался он, когда она открыла ему дверь. Выглядел Дэн уже лучше, чем в больнице, хоть излишняя бледность, на фоне которой синяк и порезы казались еще ярче, выдавала его не очень хорошее самочувствие. На этот раз он был гладко выбрит, волосы не топорщились на затылке задорным вихром, очки заменил линзами и без них показался Лизе другим человеком. Незнакомым и чужим. Не тем, с кем она вчера разговаривала о книгах. Не тем, кто с азартом рассказывал ей о своем новом замысле. И не тем, кто спорил с ней в больнице и беспокоился, как она доберется домой. Он был таким, как на фотографии.

– Пойдем? – спросил Дэн. – Такси ждет.

– Да, конечно, – спохватилась девушка и торопливо схватила свой рюкзачок.

В машине мужчина сел на заднее сиденье рядом с ней. Но хоть они и оказались близко, Лизе казалось, что находятся они друг от друга далеко. Писатель был задумчив и молчалив, за всю дорогу обратился лишь пару раз к водителю, и то потому, что указывал нужный поворот. До обоняния Лизы доносился аромат дорогого одеколона – приятный, нетипичный, незнакомый ей и понравившийся моментально. Но оттого, что Дэн казался таким чужим, ей стало грустно.

Дина открыла им сразу, распахнула радостно дверь, но тут же испуганно охнула и прикрыла ладонями округлившийся в изумлении рот:

– Дэн!

Мужчина кивнул Лизе, приглашая ее за собой в квартиру. Дина посторонилась, пропуская их, но взгляд ее был прикован к Дэну.

– Боже мой… – тихо пробормотала она, осторожно коснулась лица мужчины и повернула его к себе профилем. – Ужас какой!

– А Ивасин это «хохломой» назвал, – ухмыльнулся писатель, надеясь наигранной веселостью успокоить подругу. Но та лишь страдальчески поморщилась, словно это ее половина лица была обезображена кровоподтеком и порезами.

– Ты мне сказал, что с тобой все в порядке! – возмущенно воскликнула Дина, с трудом приходя в себя от потрясения.

– Если бы я был не в порядке, то не стоял бы тут перед тобой.