Высадка в Нормандии - Энтони Бивор

Жители с восторгом встретили франкоканадцев из Шодьерского[108]пехотного полка, едва те заговорили с ними по-французски. Многие поспешили принести солдатам бочонки сидра из своих погребов. Но когда крестьяне принялись стаскивать сапоги с убитых немцев, канадцев это откровенно шокировало. Они же понятия не имели о том, что все запасы кожи немцы отбирали для вермахта. Потом кто-то из французов сказал: «А чего вы ждали? Идет война, а мы ходим совсем босые».

Французские крестьяне радовались своим «кузенам» из-за Атлантики лишь чуть меньше, чем обрадовались бы высадке французских войск. Они же не знали, что за штурвалами «Спитфайров», прикрывавших высадку канадских частей, сидят пилоты «Свободной Франции». Летчикам 329-й эскадрильи, которые называли себя Les Cigognes («Аисты»), командир авиакрыла Кристиан Мартель сказал перед вылетом: «Я не хочу, чтобы вы сегодня смотрели вниз, на землю. Ваша задача – видеть, что происходит в небе». Но в тот день в небе не появилось ни единого вражеского истребителя. Единственное, что грозило пилотам, – это столкнуться в воздухе с товарищами.

Шодьерский полк двинулся в голове наступающей колонны на Бени-сюр-Мер, поселок, который вопреки названию лежал в 5 км от берега[109]. Дорога на юг была ровной, без поворотов, но по обеим ее сторонам раскинулись поля пшеницы, а в них немцы устроили пулеметные гнезда. Обойти их с флангов оказалось не таким простым делом: приходилось ползти на брюхе среди пшеничных колосьев, а день выдался на редкость жарким и душным. После того как орудия канадского корабля «Алгонкин» метким огнем подавили немецкую батарею у Бени-сюр-Мер, наступление канадцев продолжилось, хотя и шло медленно.

Задержка на берегу, а главное – неожиданно упорное сопротивление немецкой 716-й пехотной дивизии, которую разведка явно недооценила, означали, что передовая ударная группа канадской 9-й пехотной бригады не успевает в срок выйти к своей основной цели, аэродрому Карпике, который лежал к югу от шоссе Кан – Байе. Равнина перед наступающими войсками слегка повышалась, и на этой возвышенности в бинокли уже можно было разглядеть ангары, но у танков поддержки осталось совсем мало боеприпасов. Генерал-майор Келлер ожидал контратаки немецкой 21-й танковой дивизии и потребовал, чтобы к наступлению ночи его передовые подразделения перешли к обороне. Разумеется, нельзя критиковать канадцев за их образ действий. Ударная группа Ново-Шотландского Северного Горского полка грамотно использовала все находившиеся в ее распоряжении машины: легкие танки «Стюарт», «Шерманы», противотанковые самоходки М-10, грузовики и бронетранспортеры, – чтобы поднять темп наступления. Знай Келлер о том, какой хаос и паника царили на аэродроме, он, вероятно, бросил бы свои части в атаку. Командование немецкого 3-го воздушного флота, находившееся в Париже, докладывало наверх: «В 19:20 6 июня на аэродроме в Карпике создалась полная неразбериха. Начальник базы отдал приказ начинать эвакуацию». Поспешные старания офицеров и солдат люфтваффе вывести из строя аэродром оказались на удивление бесплодными. Через два дня офицеры 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» доложили: «Взлетная полоса в Карпике взорвана неумело, ее легко отремонтировать. Остальная зона выруливания вообще практически не пострадала. Почти все имевшееся топливо противник в силах был спасти и использовать».

На протяжении нескольких последующих недель аэродром и прилегающий к нему район стали ареной одного из самых ожесточенных сражений за все время боев в Нормандии. Отбивала аэродром дивизия «Гитлерюгенд». Потребуется больше месяца для того, чтобы Карпике окончательно перешел в руки союзников.

Высадка английской 3-й пехотной дивизии на восточном участке сектора «Сорд», между Сент-Обен-сюр-Мер и устьем реки Орн, проходила при поддержке корабельных орудий. Помимо английских линкоров «Рамильи» и «Уорспайт» и монитора «Робертс» здесь находились четыре крейсера, в том числе польский «Дракон», и тринадцать эсминцев. В этом секторе стояло много немецких батарей, поэтому разработчики «Оверлорда» сочли необходимым усилить корабельную артиллерию. Птицы, гнездившиеся в устье Орна, совсем ошалели от непрерывных выстрелов множества орудий. «Чирки и дикие утки носятся над морем, словно черные трассирующие снаряды», – записал в дневнике очевидец.

В 05:30 на волны неспокойного моря спустили десантные шлюпки; немного покружив, они взяли курс на берег, тщетно пытаясь сохранять видимость строя. Командир роты 2-го батальона Восточно-Йоркширского полка через рупор читал солдатам отрывки из пьесы У. Шекспира «Генрих V»[110], хотя те вряд ли слушали внимательно – их мучила морская болезнь. Многие жалели, что выпили за завтраком положенную на флоте чарку рома.

По несколько иной причине испытали приступ тошноты экипажи плавающих танков 13/18-го гусарского полка и Стаффордширского кавалерийского[111]– им подали команду: «4,5 км до берега. Спустить танки на воду!» Предварительно намеченную дистанцию чуть менее чем 7,5 км все же сократили, однако и при этом условии путь по бурному морю с полутораметровыми волнами предстоял танкам нелегкий. Как ни удивительно, из 40 танков утонули только 6, причем два – от столкновений с потерявшими управление десантными катерами. В 06:50 самоходки 3-й пехотной дивизии открыли огонь по противнику, находясь на десантном судне в 9 км от берега.

Офицер 41-го отряда спецназа Королевской морской пехоты так запомнил окружавших его солдат в последние минуты перед высадкой: «Кто-то был напуган до полусмерти, но другие невероятно гордились, что участвуют в таком замечательном деле. Было видно, как в людях борются великие ожидания и лихорадочное волнение». Пехотинцы первого эшелона: 1-го батальона Южно-Ланкаширского полка и 2-го батальона Восточно-Йоркширского полка – обнаружили, высадившись на берег, что плавающие танки уже стоят на своих позициях и ведут огонь по вражеским опорным пунктам. Ланкаширцы сразу бросились в атаку на немецкие позиции, получившие у англичан кодовое наименование «Треска», как раз напротив береговой линии. Командир батальона погиб, не добежав пяти шагов до прибрежной возвышенности, рядом с ним упал раненый батальонный врач. От берега к возвышенности устремился на бронетранспортерах пулеметный взвод, вооруженный «Бренами», и немцы подняли белый флаг. Бойцы следовавшего сразу за первым эшелоном 2-го батальона Мидлсекского полка немало удивились, когда на берегу их приветствовал человек в начищенном до блеска шлеме пожарника, «вроде наполеоновского драгуна». Это оказался мэр Кольвиля. Его сопровождала молодая женщина, которая не стала терять времени и занялась ранеными.