Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта шаттла - Майк Маллейн

– Что получилось забавно?

– Та шутка, которую я сыграл с вами. Про женщину, которая услышала ваши слова про грушу.

– Так это была шутка?

– Да, я как раз стоял снаружи средней палубы и услышал ваш треп. И решил подразнить вас.

Я был готов подразнить его, вцепившись обеими руками ему в горло:

– Сукин ты сын!

Через несколько дней у меня на столе действительно появилась бумага, предписывающая мне явиться в корпус № 1. Она была от Джорджа Эбби.

Уверен, что и нас рассматривали в бинокль, когда мы проделывали путь до корпуса № 1. Я был в компании четырех других, которых тоже вызвали к этому же часу: Хэнк Хартсфилд, ветеран STS-4, и мои товарищи по группе TFNG Майк Коутс, Стив Хаули и Джуди Резник. Трудно было ошибиться в том, что означала такая компания: ее состав прямо-таки кричал о назначении на полет. Я изо всех сил старался не перейти на бег в сторону главного здания Центра.

Кажется, я впервые за пять лет вошел в кабинет Эбби. Как и подобает божеству, он занимал большой угловой офис на восьмом этаже окнами на наш дом, корпус № 4. Джордж хотел, чтобы его тень все время падала на его подданных.

Секретарша махнула нам рукой, и мы вошли в кабинет, обнаружив Эбби стоящим за очень большим столом. Он был в пиджаке и при галстуке, но пиджак был расстегнут на заметно выдающемся животе. Хотя было еще утро, его толстые щеки уже темнели слабой щетиной. Несколько документов и переполненная папка не то с входящими, не то с исходящими были разбросаны по поверхности красного дерева. Я на секунду задумался, о чем все эти бумаги. Среди нас ходила шутка, что Эбби никогда не оставляет письменных свидетельств. Немногие могли похвастать тем, что когда-либо видели его подпись на каком-нибудь документе.

– Садитесь, – указал он нам на ряд кресел.

– Мы посмотрели график полетов… – по обычаю Джордж избегал долгого визуального контакта и мямлил. Я почувствовал, как все наклонились вперед, чтобы уловить лишний децибел. – …И подумали, что пора назначить еще несколько экипажей. Хочу спросить, будет ли вам интересен полет 41-D? Это будет первый рейс «Дискавери»{16}.

О таком я не мог и мечтать! Мне не только предложили полет, мне предложили место на борту орбитальной ступени «Дискавери» в ее первом полете. Летчики живут для того, чтобы первыми поднять новый самолет в воздух, а нам предложили первый полет одного из шаттлов! Подобно жертвам стокгольмского синдрома, мы стали рассыпаться в благодарностях.

Джордж попросил нас не говорить публично об этом назначении до того, пока через пару дней не выйдет пресс-релиз. Майк Коутс прошептал мне:

– Когда доберусь до дома, позвоню каждому, кто у меня в телефонной книжке.

Я тоже никоим образом не собирался скрывать эту информацию от семьи.

По пути обратно в корпус № 4 я обдумывал свою невероятную удачу. Помимо того что мне достался первый полет «Дискавери», я стал еще и членом великолепного экипажа. В свои 49 Хэнк Хартсфилд был уже поседевшим ветераном программы. Он пришел в NASA в 1969 году как летчик-испытатель ВВС США более чем с 7000 часов налета на реактивных истребителях. Полет 41-D должен был стать для него вторым, а в должности командира экипажа – первым. В отличие от своих коллег, столь занудных, что это замечали даже такие зануды, как мы, Хэнк был прост в обращении и ценил шутку. Он был алабамским мальчиком, сохранившим медлительный говор и политические идеалы дальнего Юга. Хэнк был столь правым в политическом спектре, что рядом с ним даже Общество Джона Бёрча[95] казалось сборищем либералов в детских штанишках и с носовыми платочками.

Наш пилот Майк Коутс, в прошлом летчик морского штурмовика A-7E, имел внешность голливудского актера. Моя дочь вполне заслуженно сравнила его с Суперменом в исполнении Кристофера Рива. Прядь черных волос время от времени падала ему на лоб, делая его неотличимым от Кларка Кента[96]. Тихий семьянин, преданный жене Диане и двум детям. Никогда не слышал, чтобы он грязно ругался, рассказывал скабрезный анекдот, напивался или засматривался на какую-нибудь красивую женщину, встреченную во время командировки. Майк был редким исключением из правила, что все военные летчики родом с Планеты ЗР.

Также я был счастлив попасть в один экипаж с Джуди. Не потому, что она была столь терпима к нашим мужским выходкам, хотя и это было важно. Она была умна, умела работать, и на нее можно было положиться – все, что только можно пожелать видеть в товарище по экипажу. Разумеется, мужчина во мне признавал и ее красоту. Пять лет со дня нашего появления в JSC были благосклонны к Джей-Ар, как мы ее называли. Как и большинство из нас (под давлением конкуренции среди астронавтов), она занялась бегом и сбросила вес. Теперь ее антрацитово-черные завитушки обрамляли худое загоревшее лицо.

Стив Хаули был подарком для всех нас. Более, чем кто-либо из постдоков, Стив с его детским лицом заставил меня перестать сомневаться в способностях ученых TFNG. Уроженец Канзаса и обладатель докторской степени по астрофизике, Хаули был живым доказательством того, что Землю посетили представители высокоразвитой внеземной цивилизации. Он, безусловно, был одним из них. Никто из человеческих существ не мог похвастаться таким совершенным мозгом. С одного взгляда Стив навсегда запоминал сложные схемы шаттла. Каждая инструкция, включая двухтомник по неисправностям, лежала в его мозгу на виртуальной полке, готовая к немедленному воспроизведению в момент, когда в кабине раздастся звук аварийного сигнала. Он был маэстро предполетных тренировок, способный реагировать на отказы десяти различных систем одновременно. Джон Крейтон сказал однажды, что иметь в кабине Хаули – это все равно что иметь шестой бортовой компьютер GPC, имея в виду, что на шаттле устанавливалось только пять таких машин фирмы IBM. Хаули обладал мозгом такой силы, что заниматься только шаттлом ему было недостаточно. Он умудрялся найти себе дополнительные задачи. Во время каникул, будучи заядлым любителем спорта, он участвовал в судействе профессиональных матчей по бейсболу. Я бы не удивился, узнав, что это он писал книги, которые Стивен Хокинг публиковал под своим именем. Хаули пользовался среди военных нашей группы 35-ти таким авторитетом, что пилоты присвоили ему шутливую квалификацию «астроном-штурмовик». Летчики очень дорожат формальными квалификациями – летчик-истребитель, штурмовик, летчик-стрелок, так что звание Стива было весьма почетным. Он недавно женился на Салли Райд, и семейная жизнь предполагала необходимость дистанцироваться от нас, обитателей придонных слоев Планеты ЗР. Однако не обходилось и без борьбы: Хут упорно тащил его назад, на темную сторону.