Зачем тебе любовь? - Наталья Потемина

Если бы только Эдик был понастойчивее, Игорь подогадливее, а Серый поциничней, то я бы навсегда отказалась от сослагательного наклонения. И все бы успела, и все бы смогла, и о чем вспомнить было бы. Это я тебя уверяю.

Но дело, Малыш, не в них.

Дело не в них!

Они ни в чем не виноваты, они вообще здесь ни при чем. Хорошие такие ребята, один лучше другого. «Мэн Хэле» на выезде, «Красная шапочка» на благотворительном субботнике. Но мне-то это зачем? Мне-то на фига?

А потом, вдруг они почувствуют, что это я от обиды, что это я со зла? От бессилия своего и бездарности, от безвыходности и безбудущности.

А какая, собственно, разница. Главное, чтобы я осталась если и не довольна, то, по крайней мере, удовлетворена. Целиком и полностью. И сверху и снизу. Ребром руки по горлу и средний палец как пистолет, стреляющий точно вверх.

Спроси меня, зачем это надо?

Нет, ты не спросишь.

Тебе не надо.

Да ты и не узнаешь.

А значит, не поймешь.

И по морде не дашь.

И не простишь.

И не поцелуешь, благословляя, в лоб, и не протянешь руку для ответного лобзанья, и не отпустишь грехи, и не пошлешь с миром на все четыре стороны. Потому что ты такой же, как и я. И нам, таким униженным и оскорбленным, для поднятия собственной самооценки и повышения тонуса ленивых мышц такие вольные упражнения небесполезны.

Если бы ты только знал! Если бы смог оценить всю прелесть и красоту случайной мести! Но я не белая, Малыш. Не белая и не пушистая. Не я начала первой. Не мне и выигрывать.

* * *

Ленка выключила диктофон и задумалась. Как такое могло со мной случиться? Голова вроде на месте, а крыша съехала. Что я здесь делаю? В чужом городе, в чужой ванной, с чужим диктофоном в руках...

Она сходила в комнату за сигаретами, а заодно прямо из бутылки отпила пару глотков шампанского. Захлебнулась, закашлялась, похрипела горлом, спела «до, ре, ми, фа...» и под долгую протяжную «соль» вернулась в ванную. Опять села на унитаз и включила диктофон:

– Итак, Малыш...

Что у меня с голосом? Ничего с голосом. Все нормально с голосом, говорю. Нет, не заболела. Просто ты забыл, какой у меня голос. А заодно и вид. Вид снаружи. А что у меня внутри ты и раньше не знал. Зачем зря заморачиваться? Но это уже не важно.

Как у меня дела? Да, естественно, здорово. В шоколаде, в мармеладе, в креме и манной каше с клубничным вареньем. Одна беда – твой Карлсон терпеть не может сладкого. Но в общем и целом нормально. Отдыхаю тут на полном обеспечении. Как говорится, веселюсь.

Отель, конечно, так себе, но на две скромных звезды вполне может претендовать. Море только далековато. Хотя на самом деле моря здесь нет. Только река. И я вчера сделала глупую попытку окунуть в нее свои кроссовки. Ничего, как ты понимаешь, не получилось. Просто не дошла. До конца. А могла бы.

В последнее время мне вообще многое не удается. Не знаю даже почему. Полоса, наверное, такая. Невезучая.

А как у тебя дела? Где ты? С кем? Последнее время ты куда-то пропал.

Откуда знаю? Так я у тебя под окнами ходила. Ходила, ходила, ходила... Все ноги истоптала. А тебя так и не встретила. А потом консьержка сказала, что твои хозяева вернулись и ты съехал.

Но я знала, вернее чувствовала, что ты где-то рядом. Снился мне все время. Погода меняется – и ты снишься. А это к покойнику. Я после этих снов сама не своя становлюсь. Наберу твой домашний номер и слушаю, как ты там дышишь. Услышу, что живой, и отключаюсь...

* * *

Ленка уловила какие-то слабые шорохи за дверью и остановилась.

Закрыла я дверь на ключ или нет? Да какая разница, кому придет в голову подслушивать. Можно, конечно, проверить. Вдруг воры? А что у нас красть?

Она снова прислушалась и решила, что, наверное, это ей только показалось. И вообще, от глюков нужно избавляться по-волевому. Взять и просто не обращать на них внимания.

Она снова запустила диктофон, отмотала немного назад и, дождавшись паузы, продолжила:

– А потом твой телефон совсем перестал отвечать. Но и ты перестал мне сниться. Может быть, потому, что я очень была занята. Ездила отдыхать в Калининград. Тот, который Кенигсберг. Вернее не в него, а под него. Есть там одно место, в районе Куршской косы. Красота необыкновенная. Я бы осталась там жить навсегда. Поселилась бы в рыбацком колхозе, вышла замуж за рыбака, нарожала детей... Девочек и девочек. И чтоб свой дом, и окна с видом на море.

Кстати, о девочках. В нашу последнюю встречу ты, помнится, меня спросил: «Зачем?» Зачем, типа, Лена, ты это сделала? Но твой вопрос сформулирован неверно в принципе. Вслушайся, и ты поймешь, что слово «зачем» – слишком конкретно, слишком обстоятельно и в корне несправедливо, если дело касается меня. Оно может быть отнесено лишь к тем холоднокровным личностям, которые сначала думают, а только потом делают. А если уж делают, то от всей своей мелкой души – планомерно, постепенно и аккуратно. И все-то им удается, и все-то у них получается, а если они вдруг и прокалываются на какой-нибудь ерунде, то страшно им от этого не становится, и встречу с облапошенным ими лохом они не откладывают, а, напротив, торопят, потому что точно знают, как оправдаться или, на худой конец, прикинуться невинной жертвой.

Но ты-то должен был понимать, что это все не про меня! Вспомни, Малыш, разве я такая? Разве я так умею? И никогда не научусь что-то высчитывать, выгадывать, извлекать пользу, а тем более торговаться. Или, того хуже, подставлять, наказывать, пользоваться случаем, мстить. Но если и получается у меня вдруг что-то похожее на то или другое, то в том нет ни моей вины, ни заслуги. Так карты легли. То есть судьба распорядилась. А почему так, а не иначе, я не ведаю.

И ты, Малыш, тоже, ты тоже должен был спросить меня: «Почему?» Почему я так поступила? Что меня на это толкнуло, что к этому подвело, что заставило, что послужило последней каплей? И, может быть, тогда же, по свежим следам, я сумела бы перед тобой полностью раскрыться и рассказать наконец всю правду.

А сейчас я не знаю. Уже не знаю, что тебе ответить. Дай мне время еще подумать, поговорить о чем-нибудь отвлеченном, о чем-нибудь таком, что не имеет к нам прямого отношения, но, возможно, именно поэтому что-то прояснится, что-то само собой сформулируется и станет тебе, да и мне заодно, более понятным. Вечер только начался, пленка длинная... Потерпи еще немножко.

Так вот, о чем я? Где остановилась?

На море. На Куршской косе.

Ты знаешь, там совсем пустынные пляжи.

Такие долгие-долгие.

А песок совсем белый, и какие-то низкие кусты растут.

Я уходила далеко-далеко, туда, где совсем никого не было. Снимала с себя все и шла в море. А море серое, холодное, волны плоские, длинные. Иду к горизонту, смотрю солнцу в лицо... И все время мелко. Ногам холодно, а плечам, груди, животу горячо. А потом выберу волну повыше и ныряю под нее. И как ожог. Чувствую, что под кожей кровь бегает как сумасшедшая, вижу ее и даже слышу, как она там внутри побулькивает.