Если надо - порвем НАТО - Михаил Серегин

Фрол снова поискал глазами своих в надежде, что ему еще что-то скажут снизу, так как сам он говорить и уж тем более кричать не решался, справедливо полагая, что лучший из возможных вариантов поведения – это молчать.

Тем временем шестеро мужиков – четверо военнослужащих и двое заложников – не спешили выходить из ангара, так как необходимо было что-то срочно решать с Фролом. Хорошо хоть, что он живой и осталось только договориться с обезьянкой, а она вряд ли спустится со своим «детенышем» на землю, даже если ей тут три тонны бананов наложить, так как вокруг еще полно хищников. Ясно, что патронов на всех не хватит. Путь обратно с таким маленьким боезапасом был явно рискованным. Кто его знает, сколько еще тварей по окрестностям бродит?

Тод Мартин постучал по контейнеру и показал пальцем вверх. Не зная языка, людям тоже приходилось общаться, словно обезьянам. Но мысль была ясна. Все шестеро для большей безопасности и лучшего обзора забрались на морские контейнеры и теперь были дальше от земли, зато намного ближе к Фролу. К тому же можно было перепрыгивать с контейнера на контейнер и подойти к обшивке ангара.

Только они забрались наверх, как мимо как ни в чем не бывало прокосолапил еще один медведь. Даже не поднимая головы, он прошел в дальний конец хранилища, где снова назревала какая-то возня. Территория была явно недостаточной для того, чтобы на ней спокойно разместилось большое количество животных, а тем более хищников.

Всех зазевавшихся обезьян сожрали еще ночью. Козла убили и вообще есть не стали, по непонятным причинам. Птиц не поймать. Кошачьим осталось выяснять отношения с медведями, да и друг с другом.

А тем временем заботливая «мама» Валетова, увидев, как его единокровные братья залезают вверх на контейнер, причем делают это безобразно неуклюже, от греха подальше переволокла Фрола на другой конец балки и теперь, чувствуя себя в полной безопасности, принялась за собственный туалет. Одной рукой она постоянно придерживала уставшего прощаться с жизнью Фрола.

Леха, посовещавшись с комбатом, стоя на крыше контейнера, подошел к оконцу, открыл одну из рам и высунул голову из ангара на улицу: стоит оцепление, только в том месте, где они недавно палили, никого нет. Явно расшугались, и никто не хочет попадаться под шальные пули.

– Эй! – Леха позвал стоящего внизу мужика.

– Здорово! – выкрикнул кто-то из заводских. – Ну и чего там у вас?

– Ваших всех нашли!

– А своего?

– И своего тоже нашли!

– Ну так выходите!

– Да страшно, на хрен! – орал Леха – Сейчас вон через окно вылезем.

– Как это? – не понял Стойлохряков, хватая Леху за плечи и тоже подходя к окну.

Но, поглядев на пологий скат ангара, он с радостью согласился с Алексеем. Действительно, это же не вниз прыгать, а плавно скатиться по достаточно крутому склону, но все-таки, если держаться за выпуклые части листов, из которых собрано все хранилище, можно, прилагая некоторые усилия, плавно доехать до земли.

– Ну, тогда ты первый, – предложил тут же Стойлохряков, желая посмотреть, как Простаков справится с собственно им же и предложенным вариантом спасения.

Алексей достаточно ловко выбрался наружу и, глядя, как на него пялятся Тод Мартин и Стойлохряков, с улыбочкой скатился на землю и под завистливые взгляды остающихся в ангаре людей притопнул ногами по асфальту. Он-то уже в безопасности, а они еще там, с парой патронов на брата. Другое дело, что придется вернуться за Валетовым, но это они сделают обязательно, только после того как пополнят боезапас.

Эвакуация прошла вполне приемлемо. Никто даже сильных ушибов не получил. Рабочие, переобнимавшись от счастья друг с другом, ушли, сопровождаемые толпой коллег.

А руководство принялось обдумывать план спасения военнослужащего, продолжавшего удерживаться в заложниках у заботливой обезьяны.

Увидев, как люди вылезают в окно, Фрол прослезился и решил пропищать:

– Может, я тоже пойду? – Он с ужасом поглядывал вниз.

Но мама, услышав от «дитяти» непотребные речи, взяла его, подергала немного за шиворот новенького комбинезона, тем самым как бы давая понять Валетову, чтобы он даже и не думал ее покидать. Мал еще.

Пока Валетов страдал в плену у сплошь волосатой женщины, его товарищи не теряли времени даром. Через полукруглое тело ангара с одной стороны на другую был переброшен прочный канат. Простаков обвязался им, и благодаря людям, находящимся по другую сторону и тянувшим веревку, живо начал забираться на верх крыши, затаскивая с собой зубило с молотком, а также и еще один моток крепкой капроновой веревки. Оказавшись на вершине, он крикнул, чтобы его больше не тащили, и принялся с помощью молотка и зубила проделывать в одном из листов отверстие.

Услышав грохот по металлу откуда-то сверху, Фрол сразу же понял, что его хотят спасать, только пока не мог представить себе, каким же образом.

Обезьяны от громкого стука стали пугаться и с визгом перепрыгивать с одной балки на другую, но «мамашу», взявшую под опеку Валетова, шум почему-то не тревожил. Стук продолжался еще несколько минут, а затем удивленный Фрол увидел, как в проделанное отверстие начала просовываться веревка. Единственным недостатком этого мероприятия было то, что он никак не мог дотянуться до нее, так как сидел в объятиях своей «мамулечки», а спасительная жилка протянулась точно сверху вниз и проходила аккурат через середину балки, через самое страшное место, к которому подобраться-то одному страшнее страшного.

– Фрол! – услышал Валетов голос Лехи, и сердце его радостно забилось.

– Фрол! – прокричал Простаков второй раз.

– Чего? – пискнул обезьяний пленник.

– Ты до веревки сможешь дотянуться?

– Ты охренел, мать твою, – выругался мелкий, ощущая, как от резких слов его спасительница опускает руки. Валетов продолжил материться на повышенных тонах и ощущал, как обезьяна все больше отпускает его и предоставляет ему свободу действий.

Леха, сидя наверху, не мог понять, чего он делает не так, и смиренно выслушивал ругань.

– Перенервничал, бедняга.

Фрол, обхватив ногами балку, словно бока тощего скакуна, стал потихонечку перемещаться вперед, к середине, не прекращая грязно выражаться.

– Ты чего, Валет, рехнулся, что ли? – не понимал Простаков, слушая отборную брань. – Ты где так научился?

– Заткнись, здоровый, – шипел пленник, обливаясь потом от страха. Стараясь не глядеть вниз и сосредоточив все внимание на веревке, он прыгал на попке, обнимая ногами балку и продвигаясь вперед по десятку сантиметров за раз. Он уже преодолел полпути, когда почувствовал на плече волосатую руку, которая, схватив его за камуфляж, стала тянуть обратно.

– Да уйди ты, волосатая сука! – заорал он, дергаясь вперед, и обезьяна, верите – нет, вроде как поняла его и отстала, вернувшись на свое место и обиженно сложив лапки на груди.