Последний Эсхатон - Спутник

начинают приводить в чувства, она понимала, что ей сохранили жизнь. Иначе и быть не могло, всё теперь ей стало очевидным. Она находила забавным факт того, что и её отец, и Сол, и Император всегда говорят только правду, и ничего кроме правды. Но их позиции не были ей близки. Не были близки Вечному сердцу. Не были близки Вселенной. Светлые лучи раздирали тьму, но Эмелис лишь закрыла глаза, чтобы их не видеть. Она знала, что потеряет себя, если потеряет Вечное сердце. Она знала, что и Вселенная вмиг исчезнет, как только Вечное сердце выйдет из тела Эмелис. Потому ей оставалось отстаивать свои собственные принципы. Свои собственные принципы, которые бы возвели новый мир на руинах старого. Но она надеялась, что этот мир ещё можно спасти, и даже Вечное сердце не исключало такой возможности, а наоборот было радо способствовать замыслу Эмелис. Ей было необходимо двигаться в удалении от Седьмой станции на несколько сотен световых лет, чтобы принять ряды Изгоев. Предать всех, и даже своего отца, ведь Изгоев всегда называют предателями. Он простит её через время, но не сразу. Поспособствует этому Картер, бывший капитан «Ночника», который с радостью примет её позицию. Только он поймет её мотивы, и на своём новейшем корабле поможет ей отправиться… отправиться… Свет становился всё ярче и ярче, он начал слепить даже закрытые глаза.

Сомкнутые веки непроизвольно открылись перед лицом следователя. Её привезли на допрос во Вторую станцию, вместо изначального направления к Пятой станции. Наверняка после этого допроса и её саму возьмут под трибунал. И жестоко накажут через смертную казнь, принудительно достав Вечное сердце… Но она знала, что подобное ни в коем случае не произойдет. Это могло вполне произойти, не будь у неё внутри такой огромной силы, не будь она таким человеком, каким осознала себя сейчас.

Глава 11: Уроборос

Эмелис рассмотрела комнату, в которую она была перемещена на допрос. Серые, жалкие стены с облезающей краской. Глупая лампа, торчащая в потолке. Широкое зеркало, за которым точно скрывался полицай в скрытой комнате. Всё как в старых фильмах. Наверняка эта обстановка была создана лишь для того, чтобы заставить человека раскаяться во всех своих действиях, не выдержав давления со стороны детектива, которое поддерживалось скудностью комнаты для допроса. Но самое главное заключалось в том, что и ее ноги, и ее руки были сомкнуты в наручниках, а сами наручники были крепко закреплены к холодному металлическому столу.

Он поставил свои локти на стол, блеснул очками, и привлек на себя внимание через покашливание в кулак, когда он заметил, что Эмелис больше интересуется этой комнатой, нежели им самим. На него она даже и не взглянула.

— Добро пожаловать на Вторую станцию, станцию «Беллатрикс» под покровительством Фемиды. Я детектив, расследующий ваше дело, и сейчас я хочу, чтобы вы мне посодействовали во время допроса. Так будет легче всему человечеству, и вам, и вашему отцу тоже.

На вид ему было не больше тридцати лет. Черные волосы были зализаны, а белый пиджак выдавал в нем приспешника Императора. Он работал детективом, по совместительству следователем, что дало ему возможность лично принять Эмелис на этом допросе. Он был достаточно красив, но для девушки этот параметр не имел значения. Она всё равно его уже ненавидела, даже не зная его собственного имени.

— Вам очки не к лицу, — заметила Эмелис, начав выпускать свой накопившийся пар.

— Вы так считаете? Тогда я их не сниму, — ехидно заявил детектив.

— К делу. Что я здесь делаю?

— Позвольте мне для начала представиться. Меня зовут Лекос Сагенай…

— Имя не имеет значения. Примите мое замечание, так будет легче для всего Человечества. Которое прямо сейчас умирает из-за таких промедлений, — агрессивно ответила Эмелис, и улыбнулась, смотря в потолок и пытаясь уловить биение собственного сердца. Оно было едва различимо, и девушка даже думала, что это её сознание симулирует функциональность её собственного сердца. Так бы оно запросто остановилось.

— Вы весьма… агрессивны, — подметил он, — В вашем личном деле нет ни одного слова о склонности к пассивной агрессии. Вам не хорошо? — детектив откинулся на спинку стула. Ему очень хотелось закурить, ведь разговор должен был быть сложным. Хоть Лекос и был специалистом своего дела, одним из лучших следователей и одним из лучших детективов этой станции, он полностью понимал, что не знает, как правильно обращаться к такому человеку, как Эмелис, в чьей груди сейчас бьются два сердца.

— Я просто поняла много вещей. Поняла, насколько сильно я ошибалась. Отпустите меня поскорее, и дело с концом. Я должна исполнить свой долг, искупить своё промедление. Вы не понимаете того, насколько я серьезно настроена.

Но Лекос будто не услышал её слов.

— Когда вас решили похитить, предполагаемо именно из-за Вечного сердца, вы внезапно перешли на сторону оппозиции, и стали врагом Империи за менее чем один земной день. А значит уже до этого вы имели некую… предрасположенность к подобным авантюрам. Мы уже сняли показания с имплантов бывшего ведущего историка, Треи Кэнон. К счастью, её имплантированные части мозга были способны к сохранению в точных деталях всех ваших диалогов. Вот уж точно — польза от искусственного расширения памяти на лицо. Не всякий может себе это позволить.

Удар в самое сердце… в одном из сердец что-то екнуло, затряслось и растворилось в океане ужаса. Трея была не виновна. Если бы не она и не Хейз, то, возможно, сейчас бы Эмелис находилась внутри желудка Уробороса. Они посмели просмотреть воспоминания Треи! Понимание этого факта было ужасным. В голове коротко пробежала мысль об отце.

— Что с моим отцом? — выпалила Эмелис.

— Он задержан, до выяснения некоторых моментов. Не переживайте. Если вы посодействуйте ходу разбирательства, а на Галактическом Суде признаетесь в предательстве Империи, то мы сохраним ему жизнь в одной из колоний для особо опасных преступников. Но всё же, мы хотя бы сохраним ему жизнь, — немного обнадежил Эмелис следователь. Но на самом деле она не была обнадежена, как показалось ему. Она была озадачена, и что-то ей подсказывало, что детектив врет.

Где-то находилась скрытая камера, и Эмелис чувствовала на себе пристальный взгляд не только по ту сторону фальшивого зеркала. За ней наблюдали множеств людей, не тысячи, но сотни. Это исключало личную составляющую её допроса, и теперь она стала пытаться быть более сдержанной в разговоре о своих мотивах и планах.

— А лучше перейдем к сути допроса. Вы обязаны отвечать на мои вопросы с максимальной точностью. Сопротивление вызовет дополнительные проблемы.