Последний срок - Майкл Коннелли

– Эй, парень, поможешь мне выбраться отсюда? – спросил один из них.

– Не сегодня, – ответил Босх.

Он сунул голову в дежурку – там перед графиком вечерней смены стояли два сержанта, лейтенанта не было. Значит, очередная смена еще наверху, где продолжается инструктаж, и он не опоздал на пересменку. Босх постучал в стеклянное окно рядом с дверью. Оба сержанта обернулись.

– Босх. Из отдела тяжких преступлений. Не вызовите мне патрульного Адам-шестьдесят пять? Мне надо минут десять потолковать с ним.

– Он уже освободился. Первым заканчивает смену.

Пересменки планировали так, чтобы менять машины по одной и не оставлять территорию без патрульных. Обычно первым меняли экипаж с самым старшим по званию копом или тот, у кого выдалась тяжелая смена.

– Можете прислать его в комнату детективов? Подожду там.

– Сделаем.

Босх снова прошел мимо задержанных, свернул налево в задний коридор, миновал склад экипировки и оказался в комнате детективов. До назначения в отдел тяжких преступлений он много лет работал в Голливуде и прекрасно помнил расположение помещений. Как и предполагал Босх, в комнате детективов никого не оказалось. В это время здесь можно встретить разве что пишущего рапорт патрульного, но сейчас и того не было.

С потолка свисали деревянные таблички с названием команд детективов, занимающих в помещении отдельные отсеки. Босх подошел к тому, где сидели следователи убойного отдела, и поискал глазами стол своего прежнего напарника Джерри Эдгара. Он узнал его по прилепленной к стенке фотографии Томми Ласорды, бывшего менеджера бейсбольного клуба «Лос-Анджелес доджерс». Потянул ящик, но тот оказался закрытым. И это навело его на мысль пошутить. Босх оглядел помещение и нашел у двери то, что нужно, – сломанный стол со стопкой газет. Подошел и перелистывал, пока не наткнулся на спортивный раздел. Пробежал глазами несколько страниц и обнаружил вездесущую рекламу фармакологического лечения дисфункции эрекции. Вырвал, вернулся к столу Эдгара. Едва он просунул листок в щель между закрытым ящиком и крышкой, его окликнули из-за спины.

– Это вы ОТП?

Босх повернулся на стуле Эдгара. У выхода в задний коридор стоял коп в форме. Крепкий, седой, лет сорока пяти, несмотря на седину, он выглядел моложе.

– Я. А вы Роберт Мейсон?

– Я. В чем дело?

– Подойдите, патрульный Мейсон, поговорим.

Мейсон подошел. Босх заметил, как натянута ткань коротких рукавов рубашки на его мускулистых руках. Он из породы копов, которым нравится демонстрировать силу задирам, чтобы те понимали, с кем имеют дело.

– Присаживайтесь.

– Нет, спасибо. Я закончил смену и хочу убраться отсюда.

– Три ареста за управление транспортными средствами в нетрезвом виде.

– Что вы сказали?

– Вы слышали меня. Три ареста.

Босх следил за глазами полицейского – ждал, не выдаст ли он себя.

– Ну хорошо, три ареста. Вам известно. И что это значит?

– Значит, это не случайность. Прошлым летом вы подвергли аресту трех таксистов компании «Черное и белое» на одном и том же участке дежурства патрульного Адам-шестьдесят пять. Это уже не совпадение. Меня зовут не ОТП. Я Босх и расследую убийство вашего приятеля Джорджа Ирвинга.

В глазах полицейского что-то мелькнуло и тут же исчезло. Босх понял, что решение принято не в его пользу, но удивился, когда тот все-таки сказал:

– Джордж Ирвинг покончил с собой.

Гарри пристально посмотрел на него.

– Вот как? Откуда это вам известно?

– Известно, потому что ничего другого быть не может. Он поехал в отель, покончил с собой, и это не имеет никакой связи с таксистами компании «Черное и белое». Вы лаете не на то дерево.

Этот заносчивый кретин начинал раздражать Босха.

– Хватит валять дурака, Мейсон. У вас есть выбор: садитесь и рассказывайте, что вы сделали и кто вам это велел. И может быть, тогда вывернетесь. Или стойте там и продолжайте упорствовать и морочить мне голову. Но тогда мне безразлично, что с вами случится.

Полицейский сложил руки на широкой груди. Он с радостью превратил бы эту встречу в открытое сражение, когда побеждает тот, кто не отступил. Но в этой игре мускулы не давали ему преимущества, и его поражение было предопределено.

– Не хочу садиться. Не имею к этому делу никакого отношения, кроме того, что знал парня, который разбился. Это все.

– Тогда расскажите о тех трех арестах.

– Ни черта я не обязан вам рассказывать.

Босх кивнул:

– Вы правы – не обязаны.

Он встал и оглянулся на стол Эдгара: все ли оставил так, как было. Сделал шаг к полицейскому и ткнул ему пальцем в грудь:

– Запомните этот момент. Потому что в этот момент вы крупно напортачили. Могли спасти работу, но облажались. Вы закончили не смену – добавьте словечко «все» и получите то, что требуется: вы закончили все свои смены.

Босх повернулся и направился к двери в коридор. Он считал себя ходячим противоречием. Только в понедельник утром сказал, что не станет копаться в делах копов, – и вот на́ тебе! Готов спалить полицейского, лишь бы выяснить, что произошло с Джорджем Ирвингом.

– Эй, подождите!

Гарри остановился и оглянулся. Мейсон опустил руки, и Босх счел это знаком того, что полицейский прекратил борьбу.

– Я не сделал ничего дурного, просто отреагировал на прямую просьбу члена муниципального совета. Не требование, влекущее за собой определенное действие, а скорее предупреждение. Такие поступают к нам на каждом разводе, перед каждой сменой. Эти просьбы от членов совета мы называем ПЧС. Если вы вышибите меня отсюда, это будет удар не по адресу.

Босх несколько мгновений, не двигаясь, ждал, но продолжения не последовало, и он сделал шаг к полицейскому.

– Садись.

На этот раз Мейсон подчинился и, вытащив из отсека отдела ограблений стул, сел. Гарри вернулся на место Эдгара, и они оказались лицом к лицу, разделенные проходом между отделами ограблений и убийств.

– Расскажите мне об этой просьбе совета.

– Я давно знаю Джорджа Ирвинга. Мы вместе поступили в академию и даже, когда он ушел учиться в юридический институт, остались близки. Я был шафером у него на свадьбе и даже заказывал номер в гостинице, где они провели медовый месяц.

Мейсон сделал жест в сторону кабинета лейтенанта, словно там и находился тот самый номер.

– Мы справляли дни рождения, дни независимости… через Джорджа я знал его отца, встречался на всяких посиделках.

– Понятно.

– И вот прошлым летом – точной даты не помню – я пошел к Джорджу на вечеринку. Его сын…