Большая книга ужасов – 35 - Мария Евгеньевна Некрасова

Никитина мать его оттеснила и сама встала у окна:

– Ты что-то зазнался, друзей забыл…

– Работы много, – пробубнил Славик. – Сама видишь, зашиваюсь. – Он кивнул матери за спину, как продавцы обычно кивают на очередь, но никакой очереди там не было.

– А мы все бездельничаем, – вела светскую беседу мать, старательно не выдавая себя взглядами в сторону.

А там было на что посмотреть. Парень с синяком отстал еще на подходе к метро и вернулся так же неожиданно, таща в руках странно знакомую железку. Домкрат!

– Ты чего хотела-то? В долг не дам.

Мать скривилась, типа: «Нужен мне твой вдолг», – и завела:

– Ну пристрой нас к себе на работу, что тебе стоит! – А парни и Ленка в это время прилаживали домкрат к палатке.

– Сама знаешь, не могу. У тебя все?

Славик отвечал тихо, да и стоял Никита не так близко. Странная злость охватила его и обернулась против очкарика. Вот барыга, шоколадом торгует с десятикратной наценкой, сейчас ребята его…

Домкрат поддавался. Палатку приподняло пока не сильно, этот внутри даже ничего не замечал. Мать видела краем глаза и хихикала в кулак, а Леха остановил прохожего:

– Мужик, помоги!

Кстати, прохожие реагировали на сцену у палатки удивительно спокойно: никто не паниковал, не звал милицию, даже особо не глазел, а так: глянут мельком и пойдут себе. Максимум, пожав плечами. Как будто так и надо. И это «так и надо», кажется, передалось Никите. Он как будто забыл, зачем он здесь, о грехах, испытаниях и демонах. Он впервые в жизни, а не в кино, видел, как трое поднимают палатку на руках и…

– Перехвати!

– Осторожно!

– Пошла-пошла!..

Комок шумно завалился на бок. Грохот упавших коробок, звон стекла, перепуганное лицо очкарика, который тут же встал на ноги и завопил слово: «Дверь!»

– Спасибо, мужик, ты нам очень помог! – Леха шумно хлопнул прохожего по спине, кивнул Никитиной матери, которая так и стояла у окна палатки, и вся компания молча двинулась назад, в сторону сквера. Никита даже шагнул за ними, но почувствовал, как штанину потянули вниз. Ах да, Ярик!..

– Ты что?! А душу спасать?

– Душу? – Никита глянул почему-то на очкарика. Тот стоял в палатке, уже выпрямившись, по колено заваленный коробками и битыми бутылками. Ногой он колотил в пол, где была дверь.

– Замуровали, демоны, – хихикнул Ярик. – А все зависть. Как думаешь побеждать этот грех?

Никита, конечно, вспомнил, зачем пришел, а все равно было как-то странно. Парня надо спасать, но неужели тогда, – …дцать лет назад, без Никиты не справились?! Неужели палатку никто не поставил на место и очкарик умер там с голоду, заваленный шоколадками по пятьсот рублей?

– А сам он не освободится?

– Сам освободится к концу смены, а греха не победит. Зависть в матери твоей не утихнет от этого, понимаешь?

– Так мне за ней бежать?

– Делай что-нибудь, не рассуждай! Ночь короткая…

Ничего себе: «Делай что-нибудь!» Для начала парня все-таки нужно вытащить. Никита вспомнил разговор в сквере: «Хозяйка комка – тетка Славкина, сама в соседнем работает». И пошел гулять по соседним палаткам, заглядывая в каждую. Торговали в основном женщины: и помоложе, и постарше, и как тут найдешь нужную?! Эта тетка тоже хороша, ее киоск перевернули, а она где-то рядом сидит и не видит…

– Ярик! Помоги! Ты же знаешь, где она. Эта…

– Тетка его? Вон она. – Ярик показал на женщину в одной из соседних палаток. – А зачем тебе?

– Сам как думаешь? Позову ее, пусть сама свой товар выручает. И парня заодно.

– А зависть?

– Вот заладил! Сначала парня освободим, потом думать будем.

– Это твое заднее слово?

Странный какой-то демон.

– Нет, блин, переднее. Давай сперва очкарика спасем, у него тоже душа есть.

Ярик пожал плечами, подобрал камушек и кинул в палатку, где сидела тетка Славика.

Она как будто этого и ждала: глянула в окно, увидела перевернутый комок, выскочила, подбежала, постучала в окно:

– Славик! Цел?

Что он там отвечал, слышно не было. А тетка обежала соседние палатки и вернулась с четырьмя коллегами. Три женщины и парень. Неужели перевернут? Никита шагнул вперед, но Ярик одернул его за штанину и так выразительно посмотрел, что Никита даже устыдился своего порыва. Если он невидимый и бесплотный, вряд ли сможет помочь.

К счастью, компания его матери бросила домкрат, когда уходила, так что подняли палатку быстро и почти так же легко.

– Слава богу! – Славик выскочил, как будто на пожар. – Представляешь, приколисты: одна забалтывает, другие переворачивают…

– Кто?! – Тетка и продавцы, кажется, спросили хором.

– Да ребята из школы. Покоя им не дает то, что я, видите ли, работаю.

У тетки вдруг стало очень нехорошее лицо:

– Ты что же, с дружками разобраться не можешь? Да они мне одного товару испортили лимонов на десять! Я-то думала, хулиганы, бандиты, а это, оказывается, шутки у вас такие!..

Славик потупился. Продавцы расходились по своим палаткам, а тетка продолжала его распекать:

– Что же ты наделал! Отец за тебя не расплатится.

– Я отработаю.

– Не будешь ты здесь больше работать! Не дорос до работы еще.

И сразу стало жарко. В буквальном смысле.

– Неплохо, неплохо. – Гамигин бродил по крыше, подбрасывая в руке два оставшихся уголька. – Долго думаешь, но ничего, справился. Будешь в аду занимать руководящий пост… Шучу.

Никита и Ярик сидели перед ним на перилах. Жарко… Ах да, куртка, сейчас же май! Никита снял, и она тут же растворилась в воздухе.

– Не понял?! Что, получилось?

– Ну да, – кивнул Ярик. – Парня уволили, зависть к нему утихла. Грубовато, правда, но сойдет.

– А без меня бы не уволили?

– Без тебя он просидел бы там до утра и к концу смены сообразил, что получит разнос. Придумал бы красивую историю про бандитов и отделался легким испугом. А ты позвал тетку сразу, и, как выкрутиться, парень не сообразил…

– Так я что, сделал хуже?

– Почему? Зависть утихла…

– А парень?

– Плевать на парня, грех ты поборол, – вмешался Гамигин. – Советую отдыхать быстрее: ночь коротка. – И он со значением потеребил угольки в руке. – Две минуты.

– Что, прямо сейчас?! Я думал…

– Мало ли что ты думал? У меня время не резиновое. Выбирай! Первый, кстати, можешь выкинуть.

Никита покопался в кармане, но вместо уголька вытащил пригоршню пачкающих крошек: рассыпался, надо же! Он отряхнул руки над краем крыши и заметил, что ладони-то у него чистые, как будто не пачкал их углем секунду назад.

– Давай, что там дальше?

Гамигин с готовностью протянул угольки на раскрытой ладони.

Никита послушно взял.

– Гордыня, – объявил демон важно, будто конферансье на концерте.