Правдивая история завоевания новой Испании - Берналь Дель Кастильо

Теперь же прибавлю еще один факт. Конечно, к золоту, как всем известно, стремится все человечество; и чем больше его имеешь, тем меньше удовлетворяешься. Вот и случилось, что из трех куч сокровищ стали пропадать отдельные вещи, которые мы все отлично заприметили. Поэтому, когда Хуан Веласкес де Леон то и дело заказывал индейцам-ювелирам из Аскапоцалько то цепи из золота, то разные другие украшения, наш казначей, Гонсало Мехия, указал ему, что многие из его вещей принадлежали к королевской пятине и не могли попасть в частные руки. Но Хуан Веласкес де Леон, зная, как высоко ценит его Кортес, ответил, что ничего не вернет, ибо сам он ничего себе не брал, а всё получил от Кортеса. Гонсало Мехия этим не удовлетворился, и вскоре возникла жестокая перебранка, затем выхвачены были мечи, и они, ловкие фехтовальщики и силачи, несомненно, убили бы друг друга, если бы мы их не разняли силой. Тем не менее каждый из них получил уже по две раны.

Когда Кортес узнал об этом, он обоих велел арестовать и заковать в цепи. Впрочем, зная дружбу Кортеса к Хуану Веласкесу де Леону, мы не очень тревожились за его участь; а что касается Гонсало Мехии, то им и мы были недовольны, так как он должен был пойти дальше — требовать недостающее не только у Хуана Веласкеса де Леона, но и у самого Кортеса. Впрочем, не буду распространяться, а расскажу самый конец всей истории. Хуан Веласкес де Леон помещен был в комнату, недалеко от покоев Мотекусомы. И так как Хуан Веласкес, крупный и сильный человек, не слишком стеснялся тяжелой цепью и преспокойно тащил ее за собой, если хотел размяться и расправить затекшие члены, то Мотекусома услышал лязг и грохот и осведомился у пажа Ортегильи, кого это там засадили. Ортегилья и рассказал, что это Хуан Веласкес де Леон, тот самый, который еще недавно командовал стражей Мотекусомы, а в ту пору ею уже командовал Кристобаль де Олид, и что он арестован за какую-то недостачу золота. Вскоре появился и Кортес, чтобы, по обыкновению, осведомиться о желаниях Мотекусомы, и тогда тот спросил его, за что столь храброго капитана заковали в цепи. Кортес как бы в шутку ответил, что у Хуана Веласкеса голова не совсем в порядке, ибо он, считая себя обделенным при распределении золота, погрозился отправиться в разные города, чтобы вытребовать у тамошних касиков золото. Боясь, что он исполнит эту сумасбродную мысль и что могут пострадать при этом касики, Кортес и посадил его на цепь. Тогда Мотекусома стал просить за Хуана Веласкеса: он, дескать, отговорит его от странных планов, а что касается золота — он удовлетворит его из собственной казны. Кортес для вида согласился не сразу и только ради Мотекусомы. Оковы были сняты, и Хуан Веласкес де Леон послан был с мешикскими сановниками для сбора дани в Чолулу. Когда он через шесть дней вернулся, у него было золота больше, чем когда-либо. Что же касается Гонсало Мехии, он навсегда затаил обиду, и отношение к Кортесу так и осталось испорченным.

Я же рассказал эту историю, согласно моим запискам, чтобы показать, как ловко Кортес умел использовать любой случай, чтобы внушить всем представление о строгой и нелицеприятной своей справедливости.

Мотекусома делал все нам в угоду. Одно только было выше его сил: отказ от человеческих жертвоприношений. Как ни настаивал Кортес, как ни упрашивал падре Ольмедо, не проходило и дня без этих гнусностей. Тогда Кортес решил прибегнуть к решительным мерам, но так, чтоб не вызвать немедленного возмущения всего города и papas [(жрецов)] Уицилопочтли. На особом совещания капитанов и солдат посему постановили: низвергнуть идолов с вершины святилища Уицилопочтли; если же мешики вздумают их защищать силой или поднять мятеж, то ограничиться требованием, чтобы на вершине этого главного си [(пирамиды храма)] был помещен и наш алтарь с распятием и изображением Нашей Сеньоры.

Кортес взял с собой семерых капитанов и солдат и отправился с ними к Мотекусоме, где указал, что все наше войско единодушно решило положить конец резне людей, что мы просим его распорядиться о снятии идолов и замещении их изображением Нашей Сеньоры Санта Марии и крестом, иначе может случиться несчастье, и многие из papas могут поплатиться жизнью.

По лицам окружающих Мотекусома увидел, что дело серьезно, и с великой горестью он воскликнул: «Ах, Малинче! Зачем ты хочешь принудить меня погубить весь этот город! Наши божества уже сейчас разгневаны, и трудно сказать, какая великая опасность ожидает вас. Разреши мне созвать всех papas, чтобы посоветоваться с ними».

Тогда Кортес удалил всех остальных, кроме падре Ольмедо, и попросил Мотекусому еще раз выслушать их двоих. Это была тонкая хитрость, но не совсем безуспешная, как мы увидим. А именно, Кортес, как бы секретно, сообщил Мотекусоме, что есть еще одно последнее средство спасти город от мятежа и крови — разрешить нам, не трогая их идолов, построить на верхней платформе главного си [(пирамиды храма)] алтарь и поместить там изображение Нашей Сеньоры и крест. Конечно, не то требует войско, но он готов уговорить своих товарищей помириться на меньшем.

Но и на это предложение Мотекусома ответил с печалью и многими вздохами, что должен посоветоваться с papas [(жрецами)]. Тем не менее, после долгих споров и разговоров, мы получили разрешение, это было в …1 день …2 месяца 1519 года, И наш алтарь с изображением Нашей Сеньоры и крестом был размещен сбоку от святилищ-башенок проклятых идолов. Мы с большим благочестием все возблагодарили Бога, и падре [Бартоломе де Ольмедо] из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой отслужил торжественную мессу с помощью священника Хуана Диаса вместе со многими нашими солдатами. И приказал наш предводитель остаться сторожем при алтаре старику-солдату, и просил Мотекусому, чтобы papas его не обижали, ибо на его обязанности лежит соблюдать чистоту, поддерживать вечно горящие свечи и украшать алтарь зеленью и цветами.

Никогда для нас не было недостатка в опасностях, теперь же, воистину, наступили тяжкие времена. Оказывается, Уицилопочтли и Тескатлипока вновь заговорили через своих papas: они, дескать, намерены оставить страну, ибо слишком пренебрежительно относятся к ним пришельцы, да и в одном месте с изображением Нашей Сеньоры и крестом они остаться не могут; ежели же Мешико желает их сохранить, то всех нас нужно перебить; таково их решение, пусть об этом узнают Мотекусома и все, ибо пришельцы -насильники и святотатцы: пятерых великих касиков они держат в цепях, священные предметы они перелили в слитки… Все это дословно было сообщено Мотекусоме, и тот пригласил к себе Кортеса для сообщения величайшей важности,

Приглашение это передал паж Ортегилья, который присовокупил, что Мотекусома находится в величайшем волнении и что весь предыдущий день до глубокой ночи он совещался со многими papas и знатнейшими военачальникам, да в такой тайне, что Ортегилья ничего не смог подслушать. Кортес взял с собой капитана стражи Кристобаля де Олида и еще четырех капитанов, и донью Марину, и Херонимо де Агиляра, и тотчас же вошел в покой Мотекусомы, который после обычных, приветствий сделал следующее неожиданное сообщение: «Ох, сеньор Малинче и сеньоры капитаны! Великим горем преисполнило меня повеление наших teules [(божеств)], переданное нашими papas мне и всем моим военачальникам. Наши божества: требуют, чтобы мы пошли на вас войной, чтобы всех вас истребить или изгнать из пределов страны. Лучше, конечно, если вы сами удалитесь еще до начала военных действий. Вот что я принужден вам сообщить! Не может быть спора, что жизнь ваша висит на волоске!»