Академия Тьмы и Теней. Советница Его Темнейшества - Ирмата Арьяр

— Па! — кинулась я на защиту мундира… то есть жреческой тоги. — При чем тут Лойт? Это издревле земли сельо! Богиня пришла к нам позже.

— Ах, она и у вас приживалка! — фыркнул развеселившийся маг.

Я дипломатично пропустила укол. Потом отыграюсь.

— Почему ты решил, что все эти Храшарги, Тшасы и Фьероны — одни и те же личности? Мало ли кто увлекается древностями и раскопками!

— У этих трех пар слишком много общего, не укладывается в теорию случайностей. Кроме того, видел я кристаллы с запечатленными образами. Братья хоть и сильные маги, но никогда не отличались умелыми иллюзиями, а хуже всего иллюзию держит боевая ипостась. У демона Унгайве она как две капли воды совпала с боевой формой Мриаша Храшарга, а уж его-то я знал как облупленного. Даже локтевой шип у Унгайве отрублен так же, как когда-то его срубил я.

— Неубедительно. Но в качестве рабочей гипотезы сойдет.

— У тебя есть гипотеза лучше? — он вопросительно поднял бровь.

— Ты в прошлый раз намекал, что тут могут быть замешаны оборотни.

— Мы отрабатываем все варианты, дочка. Я не говорю, что оставшийся в живых некромант — убийца. Но если кто и знает о кинжалах Ошсах, то только Мриаш, он же Унгайве. Полвека назад он носил имя Фьерон. Мои соглядатаи выяснили, что он после исчезновения брата обитал в самой глуши Тархареша, на границе с Серыми холмами. Вот карта, где отмечено его логово. Пустое, увы. Но пусть его следы ищет Дьяр. С ума сойти, до чего я дошел. Еще никаких договоров с темными, а я уже отдаю ценнейшие сведения, лишь бы твой темный наниматель не терял времени на поиски.

Отец раскрыл перед собой ладонь, и в него с чистого потолка картинно упал свиток, перевязанный белой лентой. Все-таки белый маг Алиан чуть-чуть позер.

— Ну, ты же не темным отдаешь, а мне, — я рачительно прибрала свиток за пояс. Архимаг-эстет поморщился, и через мгновенье на мои колени, как кошка, из ниоткуда прыгнул клатч, идеально подходивший к пояску. Папуля еще и стилист.

— Да лишь бы в радость, — подмигнул Алиан. — Хотя не верю я, что чистоплюй Дьяр сможет справиться с этой задачей. Ему бы белым магом родиться, с его-то понятиями о долге и чести. Удивительно, где только понабрался, если учесть, что его отец — главный демон Тархареша, а мать… гхм… потомственная пиратка. Он, по моим сведениям, вместо кабаков и борде… хм… — папулю явно одолел бронхит, — вместо чисто демонских развлечений, в архивах штаны просиживает, а под его личиной «тени» отдуваются, и дерутся, и девок портят за себя и за того парня, своего хозяина. Репутацию темную ему сохраняют. Надо же додуматься! Какой из него владыка Тьмы? А тут когтистые ручки нужно будет пытками пачкать. Братья-некромансеры были отъявленными мерзавцами. Впрочем, все демоны мерзавцы, за редчайшим исключением. И Дьяр к исключениям не относится, дочка.

Я слегка оторопела от таких откровений. Ох, невзлюбил папуля моего работодателя!

Мне бы радоваться, что мы с ближайшим родственником тут почти единомышленники, но капля темнейшей крови, принятая в сердце, не позволила. Любая негативная эмоция в адрес охраняемого объекта — угроза для его целости и сохранности. Белые проклятия, например, куда хуже черных — накладываются незаметно, с улыбкой и лаской, а снимать их замучаешься. Богиня Лойт частенько так проклинает назойливых и склочных бабенок, всего-то исполняя их желания, — не придерешься, а результат такой, что несчастные, которым уже нечего пожелать, руки на себя накладывают.

Потому я, как телохранительница, обязана устранять врагов или хотя бы нейтрализовывать.

— А демоницы? — спросила я, с невинным выражением лица убирая карту в клатч. — Отъявленные мерзавки?

— Все, кроме твоей матери, — спохватился отец, — но Эльда — полукровка. Дорогая, если ты как-то нейтрализуешь свое невидимое украшение, я покажу тебе тот дневник. Заодно и с моей Академией познакомлю, вдруг тебе у нас понравится больше, чем у темных? На воинов Света глянешь. Тебе должно быть интересно, как будущему боевому магу. Кстати, ты знаешь, что боевые приемы сельо во многом являются лишь эхом наших заклинаний, а ваша магия в основе ближе к нашей светлой, чем к демонической? Это неудивительно, если вспомнить, что и луна светит отраженным светом.

Да этот архимаг, которого богиня (а кто еще?) послала мне в отцы, меня нагло переманивал!

— А как же Ирек?

— Еще не проснулся, — усмехнулся мой коварный родитель-искуситель, переведя взгляд на окно.

Глянуть на знаменитую Академию Света хотелось хоть одним глазком.

Если об ужасах и кошмарах Академии Тьмы и Теней я слышала рассказы из первых уст от царицы Эльды, обладавшей магистерской звездой третьей ступени темной иерархии, то о чудесах и диковинах цитадели белых магов я знала только из учебников, а они написаны весьма предвзятыми авторами. Даже разгневанными, если вспомнить, сколько горя хлебнули лунные жрицы при их изгнании из империи и разрушении храмов Лойт.

Но не сегодня.

Дневник археологов-некромантов — это, конечно, интересно. Вот только мне он ничего не даст. По древнему дневнику на убийцу не выйти, даже если он его составитель. Или посторонний, узнавший из рукописи о магии кинжалов и о том, где их искать. И если документ хранится в сокровищнице Академии Света, это опять приводит нас к версии Дьяра о белом маге. Кто имел доступ к хранилищу? Опять незаметный смотритель или уборщица? Какой-то заговор смотрителей получается.

И я решилась. Но сначала…

— Пап, а о чем тебе написало мое начальство? — демонстрируя, что никуда не тороплюсь и приглашение принимать не собираюсь, я потянулась к чашке с чаем.

Алиан отрицательно качнул головой, сопроводив жест решительным:

— Не скажу, Лика. Если Дьяр не сообщил тебе о содержании послания, я тем более не собираюсь.

— А если я расскажу тебе кое-что о кинжале Ошсах, чего даже ты знать не можешь?

— Сомневаюсь, что тебе о них известно больше, чем мне, — усмехнулся архимаг. — Откуда тебе знать, от Лунной богини?

— От самого Сиена Ошсаха, — призналась, внимательно глядя в полинявшие голубые глаза, добавила: — Я держала кинжал в руках.

Отец от неожиданности едва не уронил салфетку, которой аккуратно промокал губы. Сжал ее в кулаке, а в глазах мгновенно прорвалась неистовая морская зелень.

— Лика… Девочка моя родная… — он быстро спрятал ладонь под стол, но я уловила мелькнувшую яркую искру. Наверняка от несчастной салфетки только пепел остался. Дыма не было — чисто работает. — Ты понимаешь, что… впрочем, ты взрослая девочка, конечно, понимаешь. — Как это произошло?

— Папа, твои глаза! — подсказала я. И, пока он цедил в бокал зелье из флакона, напомнила о своем интересе: — Так что там было в письме Дьяра?

Мне было стыдно шантажировать отца, но он сам меня до такого довел. В конце концов, это вымогательство можно интерпретировать как равноценный обмен информацией.